— Сири, тебе всего девятнадцать, — засмеялась я.

— Уже! — воскликнула Сири, — мне уже девятнадцать. Но дело не в возрасте, а в том, что из своих девятнадцати я последние лет пятнадцать люблю Коллина! А это очень-очень долго.

— Так скажи ему об этом, — ляпнула я.

— Ты думаешь? — сосредоточенно протянула Сири, нетерпеливо постукивая носком туфли по полу, словно раздумывая, бежать ей прямо сейчас к Коллину или уж дожевать малиновое пирожное.

— Из меня не очень хороший советчик, Сири, — грустно улыбнулась я, — мне и самой хотелось бы узнать, как лучше поступить.

— Скажи ему об этом, — подмигнув, вернула мне мой совет Сири.

Мы засмеялись.

— А я думаю, что от мужчин одни неприятности, — хмыкнула Фери, — и замуж я не собираюсь.

— Можно подумать, родители сильно будут интересоваться твоим мнением, когда найдут подходящую партию, — фыркнула Сири.

— Можно подумать, я буду сидеть сложа руки и без единого писка позволю выдать себя за совершенно постороннего человека, — парировала Фери, шутливо толкнув подругу плечом.

Я невольно улыбнулась, вспомнив, что сама не так давно сбежала от навязанного брака весьма оригинальным образом. И, глядя на Фери, я верила, что у нее все получится сделать по-своему.

После обеда, который нам также накрыли в гостиной Фери, мы засобирались по домам. И в этот самый момент дверь резко открылась и на пороге появилась незнакомая женщина. Она была очень красива, но смотрела надменно и холодно. Высокая и стройная, в шелковом бордовом платье с черным кружевом на манжетах и вороте. Темные волосы убраны в высокую прическу.

— Ферина, — глубоким мелодичным голосом сказала она, внимательно осмотрев каждую из нас, притихших под пристальным взглядом черных глаз, — ты не говорила, что у тебя будут гости. Ты же знаешь, как отец к этому относится.

— Мы уже уходим, леди Бардольф, — тихо сказала Сирила.

Герцогиня пригвоздила ее к дивану холодным взглядом. Я же сидела, боясь не то, что слово сказать, а даже вздохнуть. Такая гнетущая атмосфера воцарилась в комнате с приходом этой женщины.

Ферина же, упрямо вздернув подбородок, сказала:

— Я уже достаточно взрослая, чтобы не отчитываться о своих гостях, маменька, — она неосознанно прижала к груди висящее на шее украшение. Присмотревшись к нему повнимательнее, я поняла, что это не просто красивая безделушка, а самый настоящий артефакт.

Леди Бардольф поджала губы и, скривившись, сказала:

— Ты знаешь правила этого дома, Ферина, не надо строить из себя дурочку. И пока живешь здесь, будь добра, соблюдай их.

После этого леди вышла из комнаты. Фери сжала кулаки так, что побелели костяшки.

— Скоро меня здесь не будет, — шептала она, словно не замечая нас, — совсем немного потерпеть, и я отсюда уеду.

Сири молча подошла и обняла подругу за плечи, успокаивающе шепча ей что-то на ухо.

После ухода леди Бардольф настроение у всех резко испортилось, и мы молча двинулись по длинным и запутанным коридорам обратно к выходу. Я шла, глядя себе под ноги и старалась забыть неприятную сцену, невольными свидетелями которой стали мы с Сири. Вдруг что-то словно толкнуло меня, и я машинально подняла голову вверх. Судя по всему, мы проходили мимо картинной галереи, все стены по обе стороны были украшены портретами в массивных золоченых рамах. Присмотревшись, я заметила портрет женщины, показавшийся мне смутно знакомым. Я подошла ближе и внимательно его осмотрела. Так и есть. Красивое лицо в обрамлении темных кудрей и яркие сапфировые глаза, смотрящие на тебя с нежной кротостью. Это была девушка, изображение которой я нашла в каюте Гарда.

— Фери, — прохрипела я, — кто это?

Ферина, тоже ушедшая в свои мысли, нехотя повернулась ко мне и невидящим взглядом посмотрела на портрет. Потом лицо ее приняло осознанное выражение, и она пожала плечами:

— Это леди Вайлет Бардольф.

— Твоя родственница! — воскликнула я.

— Нет, это первая жена моего отца. Она умерла при родах, вместе со своим новорожденным сыном.

— Что? — переспросила я, пытаясь унять лихорадочно стучавшее сердце, — и давно это произошло?

— Да лет тридцать уже, — наморщив лоб, сказала Фери, — или даже больше.

— Не может быть, — прошептала я, — невозможно.

Стоя у портрета, я продолжала всматриваться в знакомые черты. Да, теперь я видела довольно заметное сходство. Те же глаза и форма губ. Получается, Гард хранит медальон с изображением матери. Значит ли это, что ему известно о том, кто его родители? А если нет, должна ли я сказать ему об этом?

Должна, решила я. Но сначала надо выяснить, насколько мои подозрения верны. Фери больше ничего не смогла поведать мне о первой герцогине.

— Понимаешь, ни мать, ни отец ни разу не говорили о ней, — объяснила Фери, — просто я в детстве любила рассматривать эти портреты и расспрашивала свою няню о том, кто здесь изображен.

— А есть кто-то из слуг, кто работает с тех пор? — спросила я, и, заметив недоуменный взгляд Фери, пояснила, — мне ее лицо показалось очень знакомым, вот и хочу узнать побольше.

Фери на секунду задумалась, а потом покачала головой:

— Нет, насколько мне известно, все нынешние слуги работают с тех пор, как поженились мои родители.