— Пикинёры на тебе! Не дай ударить нам в спину, когда пойдём. Костьми ложитесь, но заходите только когда мы будем внутри! Задача ясна?

— Есть, — хмуро, но решительно ответил он.

«Прости, Тихий, но вы поляжете, — подумал я, глядя ему в глаза. — Но не печалься, следом поляжем и мы».

— Малюток развернуть! — ревел я, купаясь в боевом раже, что охватил меня. — По драгунам бить без команды! Расчёт на месте, от пик ни на шаг, как они двинуться, орудия бросить!

— А что нам? — вставил появившийся из провала в земле командир проходчиков.

— Выживай, Фёдор, — честно ответил ему я. — Сидите под землёй, когда кавалерия пройдёт мимо вас, попытайтесь добраться до наших.

Я оглянулся, вдалеке творился какой-то хаос. Беспорядочная пальба стала настолько привычной, что я даже успел о ней забыть, свыкнуться, как с шёпотом ветра.

— Почему не взрыва… — начал было я, как вдруг из-под земли пахнуло жаром.

В следующую секунду я уже лежал ничком, сбитый с ног тяжелейшим ударом, что сотряс окрестности. Жахнуло так, что наш вал осыпало каменной крошкой, оставившей несколько раненых. Я выглянул из-за вала и увидал огромный пролом в стене, все ещё осыпавшейся в облаке пыли.

— Вперё-ё-ёд! — прокричал я, отбросив аркебузу и выхватил из ножен саблю. — Покажем засранцам, что такое пехота псковичан!

Мы хлынули вперёд, заливаясь яростными криками, успев пробежать половину расстояния до стены, прежде чем с форта снова заговорили очнувшиеся от потрясения стрелки противника. Это было уже неважно. Ничего уже не было важно, кроме того пролома, в который вперился мой взгляд. Я не смотрел назад, не глядел по сторонам, а только бежал, толкая землю под себя, на пределе возможностей, не думая о выдержке и усталости.

Нырнув во всё ещё опускающийся на землю каменный туман, я метнулся к разорванной стене, выискивая лаз. Мимо вжикнула пуля.

— Гранаты! — откуда-то сбоку глухо прокричал сержант Бестужский.

«Ещё живой? — успел подумать я. — Молодец!».

В пролом полетели гранаты, а я глядел на чёрный провал, уходящий в глубь стены.

— Прекратить! Прекратить! — вопил я, и выждав секунд пять, и бросился вперёд, в темноту укрепления. — За мно-о-о-й!

Я оказался под стеной. Первая дверь. Не закрыта! Помещение. Караулка входа в башню. Пустая. Снова дверь. Никого. Ещё одна. Дёрнув дверную ручку на себя, я едва не лишился головы. Сразу две пули просвистели мимо, одна лишь сорвала кожу с моего виска. Я действовал по наитию, не думая, и не рассуждая. Выпад, тело распростёрлось в немыслимом прыжке, правая нога впереди, колено согнуто, левая толкнулась вперёд. Рука уже колола, прежде, чем я вновь ощутил опору. Солдат застыл, тщетно хватая воздух с пробитой насквозь грудью. Я рывком высвободил саблю, тотчас принимая удар второго противника в шестую защиту. Он оказался слишком близко, и мне удалось садануть его по зубам чашей гарды. Тот зашатался. Снова укол, не разгибаясь после выпада, в пах. И мулинет снизу-вверх, разрубая ему лицо.

«Это псковская пехота, твою мать!» — хищно прорычал я, ни то в голове, ни то наяву.

За спиной топали десятки башмаков, рвущихся в рукопашную солдат. Я мчался, не помня себя, забыв о заправленном за пояс пистолете, выпрыгивая за каждую дверь, будто голодный или даже бешеный зверь, снова и снова разя ошеломлённого врага.

— Алексей! — кричал взмыленный словно конь Арсений. — Алексей!

— Тихий? — удивлённо спросил я, оглядывая его с ног до головы. — Живой?

— Не ждал, да? — спросил он, и я почувствовал в его голосе разочарование.

— Да не в этом смысле…

— Так точно, — сухо ответил он, продолжив доклад. — Башня занята. Мы блокировали три яруса. Доступа на верхнюю площадку нет, там уже человек пятьдесят стрелков, носа не высунуть.

Только после его слов, я осознал, что не помнил последних минут боя.

«Что я делал? Где был? Какие приказы отдавал? Всё как пеленой затянуто».

— Так… Организовать дозоры…

— Сделано.

— Что видно? Подкрепление скоро здесь?

— Похоже, не будет подкрепления, — устало ответил Арсений, садясь прямо на пол, отбросив субординацию.

— Как это понимать? Объяснись, — отрывисто отчеканил я.

— Вон бойница… — зло прошипел он. — Можешь сам полюбоваться… Они уходят.

Оставив на потом воспитательную работу, я прильнул к бойнице. Валы, что мы с таким трудом сдерживали уже были в руках кирасиров и драгунов. А на горизонте… далеко-далеко… клубилась пыль… отступающих порядков нашей армии.

— Мы же взяли стену, — ошеломлённо прошептал я.

— Я тоже ничего не понимаю, — признался Тихий. — Видно хорошо им там… дали…

— Ждем, — бросил я, совладав с волнением.

— Чего ж ещё остаётся, — хохотнул Арсений.

— Отставить истерику! — прикрикнул я. — Расставить посты! Доложить сколько пороха осталось!

— Нисколько, — ответил сержант, совершенно не проникнувшись моим командным тоном.

— Лёша, всё… — тихо добавил он, подняв на меня взгляд. — Отвоевались.

— Разберёмся, — процедил я, с ненавистью глядя на сержанта.

Время шло, а нас не спешили штурмовать. Противник медлил, сознавая своё превосходство. На исходе второго часа, меня позвали на нижний ярус.