– А вот и я!

Виктория тоже узнала этот голос. Внутри у нее похолодело, и она готова была с досады разбить хрупкую кофейную чашечку прямо об голову пришедшего, ибо это был Виктор. Но вместо этого она язвительно улыбнулась и прощебетала:

– О, кого мы видим! Прекрасный беглый паж явился пред ясные очи разгневанной королевы!

Лешка остолбенел. Он не ожидал от Шелковникова этого. Он не мог даже предположить, что тот вернется.

– Что, не ждали? – бодренько съехидничал Виктор, раздеваясь и присаживаясь в кресло перед диваном. И Вика заметила, что лицо его отчаянно серьезно, а в глазах он пытается спрятать растерянность и боль. Но Виктория ничем не могла ему помочь: видимо, он все уже решил для себя.

– Ну, почему же, – жеманно протянула Рашель, и в ее потухших было глазах вновь зацвели восхитительные фиалки. «Я победила. Победила, черт возьми!» – подумала она, ловя себя на том, что эта мысль принадлежит не ей, что она не должна так думать, что ей не нужен этот парень. Просто он оказался меж двух огней, один из которых согревал, а другой – сжигал дотла. Но ее фиалковый взгляд с благосклонностью впитывал решимость, сквозившую в карих глазах Виктора, и ее рука сама потянулась к его губам. И он поцеловал ее ладонь. Словно легкая бабочка села на нее возле самого запястья.

Виктория молча поднялась с дивана, поставила чашечку на залитый шампанским журнальный столик и сдержанно попрощалась:

– Ну, мне пора. Уже поздно, откланиваюсь.

Она все еще пыталась понять, что случилось, заглядывая в лицо Виктора, но он прятал глаза. Абсолютно опустошенные. И Виктория исчезла из его поля зрения, решив не изводить своим присутствием. Следом за ней вскочил окончательно уничтоженный Лешка. Он надеялся хотя бы на крохи с королевского стола, на поощрительный взгляд и мимолетный поцелуй, но сегодня, увы, он был разочарован.

– Я провожу, Вик! – крикнул он уже собравшейся девушке, и та лукаво поторопила его.

Хлопнула входная дверь. В комнате воцарилось молчание. Рука Рашели все еще лежала на коленях у Виктора, и он несмело перебирал ее тонкие бледные пальцы с перламутровыми ноготками. В Рашели все было безукоризненно блестящим.

– Зачем ты вернулся? – дрожащий голос Рашели был между тем ледяным.

Виктор отпустил ее руку и признался:

– Не знаю. Ты пролила кофе на новое платье.

– При чем здесь кофе?

– Нужно переодеться, – настаивал Виктор, и его темный взгляд пронзил беззащитные лепестки фиалок Рашели.

– Ты так думаешь? – спросила она, внутренне соглашаясь с ним и понимая, что ни ей, ни ему не нужно то, что последует за переодеванием.

Виктор поднялся и взял Рашель на руки. Несмотря на ее высокий рост, девушка показалась ему необычайно легкой. Теперь ее глаза были совсем близко, ее сладкое дыхание сводило с ума и окончательно связывало его волю к сопротивлению. На столике догорели свечи, и одинокая елка мигала в наступившей темноте.

– Ты… – начала было Рашель, но Виктор прервал ее вздохом: – Молчи…

Это слово прошелестело в сгустившемся воздухе комнаты, отделанной зеркалами, и во всех этих зеркалах отражалась фигура парня, державшего на руках девушку, и они были похожи на две целующиеся мраморные статуи. Потому что они действительно целовались, и потому что лица их были бледны, а глаза лихорадочно светились. Губы Виктора медленно, как во сне, перемещались по запрокинутой шее Рашели, они обласкали ее озябшие плечи, такие беззащитные без привычного груза откинутых волос.

Рашель застонала и слегка пошевелилась в его руках. Она хотела обнять его за шею и попросить, чтобы он продолжал, чтобы он сорвал с нее злополучное платье, залитое кофе в какое-то давнее время, в другой вселенной, в ином измерении…

Но в этот миг он внезапно встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Это был не он! Нет, лицо и фигура, безусловно, принадлежали ему, но глаза… Они были чужими. Они были все ближе, и в каждом зрачке светилось крошечное нежное лицо… И это было лицо Изольды!

Голова Рашели медленно повернулась в сторону зеркала. Она сдавленно вскрикнула, и Виктор понял, что она тоже увидела. Он разжал руки, Рашель шагнула к выключателю и, закусив до крови губу, нажала на кнопку. Яркий свет залил комнату, разрушая чары, и перед Виктором оказалась раздосадованная девчонка в испорченном платье. Она провела ладонью по волосам и опустила голову.

– Значит, мы не будем переодевать королевский наряд, – утвердительно сказала она.

– Я не должен был приходить сюда, – с болью произнес Виктор, и, не извинившись и не попрощавшись, ушел в ночь, оставив в одиночестве развенчанную королеву.