Виктор увидел лежащую без сознания Изольду. Опустив бесполезное теперь зеркало в карман, он поднял ее на руки и понес. Он должен помочь ей. Пусть она хотела (а она ли это была?) убить его, но ведь он жив и здоров, а ей плохо.

– Парень, тебе помочь? – знакомая «девятка» остановилась возле Виктора, и из машины выглянул мужчина, с которым вчера сидела Изольда.

Неприятное чувство шевельнулось внутри, но юноша сказал:

– Подкинете до больницы?

– Вашей даме нездоровится? – усмехнулся Михаил. – Садитесь. Я как раз тот, кто вам нужен. Я врач!

И «девятка», развернувшись, покатила к больнице. Изольда не приходила в себя, и Виктор с нарастающей тревогой вглядывался в безжизненные черты ее лица. В больничном корпусе было довольно оживленно, шел как раз час посещений, но в приемном покое быстро освободили кушетку и уложили на нее девушку. Михаил действовал уверенно, и вскоре Изольда, коротко вздохнув, открыла глаза.

– Добрый вечер, Оля-Изольда. А ты нас всех напугала. Обморок на свежем воздухе? Все фигуру бережем, ничего не едим? – усмехнулся Миша, и Изольда смущенно опустила глаза. Что-то смутно тяготило ее, но она не могла вспомнить причину своего обморока.

– Спасибо, что помогли, – попыталась улыбнуться она, но улыбка получилась вялой и вымученной.

– Его благодари, не меня, – кивнул врач в сторону Виктора, и только теперь Изольда заметила его. И тут… Хулиганы, нож, удар, Виктор упал…

– Ты… жив?

– Конечно, – спокойно подтвердил Виктор.

И Изольда обессиленно уронила руки. Что сон? Что – явь? Почему эти зеркальные наваждения навалились так внезапно и стремительно, перевернув спокойную, хорошо отлаженную жизнь?

– Пойдем домой, принцесса Из? – предложил Виктор, и обида с новой силой нахлынула на нее.

– А как же Рашель? – спросила она без иронии, но с горечью.

– Да забудь ты о ней, глупая! Есть вещи поважнее. Например, Шелвик, – ответил Виктор. Он говорил очень тихо, но врач, сидевший в углу за столом и что-то писавший, поднял голову и внимательно посмотрел на молодых людей.

Виктор и Изольда, попрощавшись, вышли, а Михаил, достав из кармана пачку «Золотой Явы», задумчиво закурил.

Виктор шел, поддерживая девушку под руку, а она возбужденно говорила:

– Как ты не понимаешь, я никому, никому не могу доверять, любой может оказаться этим таинственным Шелвиком. И Вика Шельцова, и Леша Киверов, если его имя и фамилию перевернуть наоборот, и Рашель Боровикова – в ней тоже есть Шелвик. И даже ты!

– Я – нет, – твердо сказал Виктор, достав из кармана зеркало и протянув его Изольде.

Девушка, холодея, взяла в руки маленький шестиугольник, покрытый паутиной трещин, сходящихся в середине. Осколок был покрыт засохшей кровью.

– Это мое зеркало и моя кровь.

Услышав это, Изольда в ужасе воскликнула:

– Значит, это мне не приснилось, и я действительно ударила тебя ножом!

– Этого никто не узнает, – пообещал Виктор.

– Но это значит…

– Это значит, что я всегда буду рядом с тобой, – голос Виктора дрогнул и наполнился нежностью. – Но теперь у меня нет зеркальной защиты.

– Что я наделала! Я убила твоего ангела-хранителя! – в отчаянье прошептала Изольда, и Виктор прижал ее к груди, обнимая за плечи.

– Я обойдусь. А вот тебе на самом деле нужен ангел-хранитель. И я стану им, – сказал Виктор.

Профессор физики Викентий Матвеевич Шелестов обожал свой предмет настолько, насколько алхимик мог бы быть влюблен в открытый им философский камень. Особое пристрастие он питал к оптике, даже свои научные работы он посвятил особым свойствам сферических зеркал или каких-то там еще, не будем вдаваться в нудные научные подробности.

Студенты любили своего профессора уже за то, что он позволял девушкам на лекциях смотреться в зеркала, а расшалившимся великовозрастным юнцам – пускать солнечные зайчики. Но зачеты и экзамены он принимал со всей строгостью, ибо, как всякий влюбленный в науку, не допускал никаких вольностей по отношению к своей возлюбленной. Ему-то и должна была сдавать оптику печально знаменитая группа, в которой учились Изольда и компания.

Конец ознакомительного фрагмента.