Простая деревенская женщина ужасается огромному количеству детей. Двое! Тут у них в деревне такая жизнь, что особо не нарожаешь. Ни денег, ни мужиков нормальных. Хорошо еще, что Степа не стал уточнять, что их на самом деле трое. Он ведь себя к детям не относит. Одна из его постоянных игр состоит в том, что он исполняет роль мужа, главы семейства. Эдакого командира-начальника.

– Ты, мам, будешь жена, я - муж, а Маша - наш сыночек, - заявил он когда-то.

А недавно он заметил, что им с мамой очень повезло со вторым ребенком. Это о Володе.

Маме даже приходилось краснеть, когда Степан громко и повелительно окликал ее на улице: "Жена"!

– А хлеба в магазине нет. Ну, ладно. Вечером напечем лапериков и устроим сабантуй в честь дядьдиминого дня рождения.

Бабулечка весь день занята. Ей недосуг. Мама же, набегавшись вдоволь, засыпает после обеда раньше своих детей.

– Мама! Ма-а-ам!!!
– тревожно зовет ее Степа.

– Ну что ты орешь? Я сплю.

– Если ты решила уснуть, то так и предупреди: "Не разговаривайте со мной, я уже сплю". А то мне кажется, что тебя убили из снайперской винтовки с глушителем.

Вскоре бабушке приходится прервать процесс консервирования огурцов на самом интересном месте. Проснулся на улице Володя. Минуты две уходит на расталкивание разоспавшейся мамаши.

– И когда ты кончишь читать по ночам?

– Я вот уже две ночи безмятежно и безкнижно сплю, - бормочет лениво мама.

– Не выражайся, - бросает ей, убегая к огурцам, бабулечка.

Мама плетется к коляске. Просыпаются остальные дети. Они все выставлены бабулечкой из дома.

Степка то и дело наведывается на кухню посмотреть, что там происходит.

– Уйди, окаянный. Тут кипяток!

– Бабуль, а у меня волдырь вздулся от ожога. Дай иголку, чтобы проткнуть.

– Ты что, издеваешься? У меня непрерывный процесс. Уйди...Два.Три...Уйди, говорю. Четыре, - бабуля бросает в банку соль чайной ложкой.

Ничего не остается, как все-таки удалиться. Степка роет яму небольшой лопатой на краю огорода.

– Чем больше из нее берешь, тем больше она становится, - говорит ему мама.

– Это что, загадка?

– Да. Отгадай.

– Сдаюсь.

Мама смеется. А Степан этого не любит.

– Загадай что-нибудь другое, - говорит уязвленный сын.

– Висит груша, нельзя скушать.

– Сторож?

– Почему сторож?

– Ну, он ее охраняет, потому и нельзя.

– Нет, неправильно.

– Тогда, может, это огрызок?

А Машка тянет маму водить хоровод вокруг воткнутой в землю палки. У нее своя любимая игра. "В елочку".

– Этот прут совсем не похож на елочку, - пробует отказаться мама.

– Давай ты будешь елочкой.

Машка сразу же, пока мама с Володей не сбежала, начинает ходить вокруг нее.

– В лесу родилась елочка, ля-ля-ля, - поет дочка.

– В лесу она росла, - обреченно подпевает мама.

– Нет, елочки не поют, - строго прерывает ее Маша.

– А Володька - елочное украшение, - хохочет Степан.
– Это я хорошо пошутил? А?

Вскоре внуки, наконец, допущены на кухню, где бабулечка уже замесила тесто для "лапериков".

Они любят лепить каждый что-нибудь свое, а потом за столом узнавать произведения своего кулинарного искусства. Бабулечка подкидывает идеи.

– Давайте солнышки сделаем.

"Как хорошо, когда кто-нибудь, кроме меня, может позаниматься с детьми", - думает мама. Ей будет этого не хватать, когда кончится лето.

За ужином дети спорят, где чье солнце. Мама напряженно соображает, как избежать скандала. Из-за пустяка они могут страшно поссориться. А ведь день выдался на редкость хороший. Спокойный. Почти не ругались. Как бы дотянуть в таком духе до конца!

Степка вспоминает про свой волдырь и опять начинает приставать с просьбами об иголке.

– Ну что ты пристал со своим дурацким волдырем! Дай поужинать спокойно, - говорит бабулечка.
– Интересно, что делает сегодня наш Дима.

– Ой, у нас же сабантуй, - радостно вскрикивает Степан.
– Давайте танцевать и петь.

– Нет уж. С вами только начни веселиться, вы всю веранду разнесете, говорит мама.

Бабулечка согласно кивает головой. Но детей так просто не урезонишь.

– Давайте представление устроим.

Степан кидается в детскую и через секунду появляется оттуда закутанный зачем-то в плед. Он