— Мы шестерых потеряли, — произнес я вслух. — Жаль парней.

— Мы все знали на что шли, — Ответил мне Гюрза. — Ты-то сам как?

— Со мной всё нормально, — ответил я. — Пастор оказался слаб в ближнем бою. Ковчег-то забрали?

— Да, его уже унесли, — тихо сказал Гюрза. — Лучше лишний раз об этом не говорить.

— Прости, не подумал. — ответил я.

С нами действительно находились два святых отца, занимавшихся исцелением. Одного из них, такого же бородатого как Артём, я узнал.

— Ну здравствуй, отец Иларион, — сказал я, улыбнувшись.

— А, лейтенант! — воскликнул святой отец

— Здесь я охотник, — сказал я, прервав его, — лейтенант я только в дни службы. Охотники зовут меня Хал.

— В таком случае буду звать тебя Михаил, сын мой, — ответил святоша. — У тебя есть имя, данное тебе при крещении, прозвища оставь для своих.

— Как знаешь, отче, — продолжил я, — Я хотел поблагодарить тебя за помощь. И на дуэли, и с моим сержантом. Я слышал ты лично помог ему по моей просьбе.

— Что ты, сын мой, это пустяки. — произнёс Иларион, вставая, когда покончил с исцелением. — Я не мог отказать в помощи, когда просят, упоминая моё имя. Я слышал от него, что это ты его исцелил. Весьма интересная работа, он точно должен был быть мертв с таким ранением. С такими талантами тебе не солдатом стоило быть, но целителем, уверен, ты, сын мой, добился бы больших результатов в данной стезе.

— Я бы согласился с тобой, отче, — ответил я, — Но мне претит желание становиться меркантильным целителем.

Отец Иларион рассмеялся.

— Твоя правда., — сказал он. — Но не все целители такие.

— Не все, — согласился я, — Но большинство.

Даже Лена, чего скрывать, пусть и берёт плату меньше других, такая же. Но зачем святому отцу знать о том, что я знаком с Алой ведьмой.

— Я бы хотел позже зайти к тебе, отче, — продолжил я, — поговорить обо всяком, если ты не против.

— О, конечно заходи, — сказал святоша, складывая какие-то инструменты в свою сумку на поясе. — В церкви спроси обо мне, тебя проведут куда надо. А теперь, прости, тут ещё много дел предстоит, займусь своей работой.

Я и сам уже сказал это только чтобы поддержать разговор: сюда шёл Артём, руки у него были в карманах одежд, а выражение его лица было обычнее прежнего. Похоже, наша затея удалась.

— Пошли парни, — сказал он, — Нам здесь больше делать нечего.

Мы с охотниками направились наверх, по лестнице из зарослей, от той, что была тут ничего толком не осталось. Пол склада и вовсе частично провалился вниз, его удержали от падения те же заросли, так что мы прошли по ещё целому краю к выходу.

— Так что, удалось? — спросил я, когда мы вышли, попав под проливной ливень.

— Да, всё удачно вышло, — ответил Артём. — Ладно, тут мы разбежимся по разным сторонам. Я отнесу этот обломок к Седому, может он что выяснит. А заодно узнает, стоит ли его использовать для выявления сектантов или нет. До скорого Хал, — он кивнул мне, затем кивнул остальным, — Гюрза, Черкес, хорошо постарались. Хмурого потом похвалю, при встрече, хорошо справился, и ковчег вовремя унёс. Увидимся завтра, парни.

После этих слов Артём рванул в сторону стены. Я тоже попрощался со всеми и двинул в сторону казарм, укрыв себя сокрытием. Мне бы тое много чего стоит обдумать этим вечером, начиная с того, откуда какой-то сектант знает моё первое имя. Возможно, мы чего-то не знаем о секте. Да только я чертовски устал, чтобы забивать чем-то свою голову в столь позднее время.

Добравшись до своего корпуса, я обошёл его, открыл окно, активировав печать, и рывком запрыгнул прямо в свою квартиру, а после закрыл окно, обновив печать.

Сегодняшний день меня изрядно потрепал, потому я стянул с себя охотничьи тряпки, скинул сапоги, и налил ерофеича в стакан, который выпил залпом. Усталость после ерофеича тут же накатила на меня по всему телу, я только успел доплестись до кровати, как тут же провалился в сон, едва коснушись подушки.

— Я же говорил, — сказал кто-то в тёмном переулке, наблюдая за тем, как открывается окно армейских казарм, и что-то невидимое запрыгивает в это окно. — Это проблемный парень.