— До свидания, — кивнул на прощание Ковальков.

Второй следователь не стал прощаться. Он сделал лицо кирпичом и отправился на выход за первым.

— Коротыша и Малыша закрыли, — выдохнул я, когда входная дверь слегка хлопнула.

— Нашли на кого повесить… — Гурыль потер лицо, словно умываясь. — … ля, Малыш-то как на это повелся?

— Как? — хмыкнул Ковальков. — Думаешь, что у них нет методов для разговаривания особо молчаливых?

Я вздохнул. Всё-таки в СССР наряду с плюсами были и свои минусы. Так и с судебно-правовым механизмом. Это в кино смешно смотреть на героя Вицина, который кричит: «Да здравствует наш суд — самый гуманный суд в мире!» А потом ещё и на героя Этуша, про которого герой Никулина сказал: «А он не может сесть!» Смешно… да…

И если «самый гуманный суд в мире» трудился не покладая рук, то вот система планирования в Советском Союзе требовала закрытия определенного количества уголовных дел за отчетный период. Поэтому и торопились с закрытием дел, с сокрытием «висяков» и отказом от возбуждения мелких делишек.

Ивановских следователей тоже можно понять — работа волчья, да ещё и в разъездах. А тут такое плёвое дело: разобрать массовую бойню. Вычленили ребят, попрессовали в камерах и вот тебе выбитое признание.

Они всего лишь мелкие винтики — их не жалко. А их судьбами поставят галочку и, может быть, даже получат какое-никакое повышение. Попали под жернова правосудия…

Хотя, будь они на месте героя Этуша из «Кавказской пленницы», то фраза «А он не может сесть!» заиграла бы совсем другими красками.

Товарищ Саахов занимал высокий руководящий пост. Он заведовал «райкомхозом» — районным коммунальным хозяйством. В фильме не говорится, состоял ли герой Этуша в коммунистической партии, но скорее всего, да. Поэтому, велика вероятность, что такого человека просто не посадили бы. Похищал невесту не он, а Шурик. Стрелял из ружья тоже не он. Факт передачи баранов и холодильника еще нужно доказать. На это и намекает Юрий Никулин. Не может такой человек сесть в реальной жизни!

А вот нищие пацаны из небогатого городка вполне могут огрести сроки. Ведь какая им разница — сдохнуть от туберкулеза на зоне или спиться и замерзнуть в сугробе? Зато кто-то получит звездочку и награду…

— Ну, чего нос повесил, Лосев? — спросил Ковальков, когда молчание затянулось. — Всё про свою пацанскую олимпиаду гоняешь?

— Да нет, про пацанов думаю…

— А чего за них думаешь? Хочешь взять их вину на себя? Они вроде все косяки подчистили, если уж ивановские говорят, что всю работу сделали, то значит дальше будет только суд.

— Но как всё быстро…

— А чего тянуть? Всё сделали, молодцы… Теперь пацанам надо на грев собирать, — покачал головой Гурыль и ударил кулаком в ладонь. — Но ведь они не виноваты!

— Не виноваты, — кивнул Ковальков. — А кому ты докажешь обратное? Все показания собраны, все свидетели допрошены. Дальше только остается ждать суда. Они молодые, без особых косяков, только у Малыша была статья за хулиганку. Но от трех до десяти им светит. И это если не при отягчающих обстоятельствах… Эх, пацаны, пацаны…

Он снова вытащил сигарету, размял в пальцах и закурил. После этого достал пакет из ящика стола и швырнул его на стол:

— Ну что, хочешь ещё сделать свою олимпиаду?

— Хочу, — буркнул я. — Хочу попытаться. Чтобы пацанов сплотить, чтобы не повторялось больше подобной херни…

Гурыль кивнул на пакет:

— Часть пойдет пацанам, чтобы на зоне их не обижали. Чтобы подогрев был, и чтобы знали, что их помнят…

— Если бы можно было откупить их, я бы ещё денег нашел, — проговорил я.

Само как-то вырвалось. Но в этот момент мне казалось это правильным. Ведь если в моем времени откупали богатеньких сынков, то сейчас, в начинающиеся смутные времена, кто обратит внимание на никому не нужных пацанов?

— Может и получится, — пожал плечами Ковальков, ничем не выдав свой интерес. — Можно попробовать уломать двух сижавых, чтобы они взяли всё на себя. Им тюрьма как мать родна, а за деньги могут отправиться на зону. Только надо действовать быстро…

— Тогда я попытаюсь найти быстро, — буркнул я в ответ.

Глава 20

Не знаю, почему я уцепился за эту идею с соревнованиями у ребят… Может, сказывалось прошлое физкультурника, а может казалось, что с помощью спорта и дисциплины в самом деле получится что-нибудь сделать.

Что я ещё мог предложить? Как удержать хотя бы маленькую ячейку общества от деструктивного развала?

Повальные проверки со стороны милиции ничего не дадут. Партия доживает последние дни, и её политработники уже навострили лыжи в корпоративы и дикое подобие бизнеса… Хм, как будто большой бизнес бывает мирным и спокойным.