Гурыль усмехнулся:

— Ты в самом деле думаешь, что можно пацанов в нужное русло направить?

— А ты как думаешь? Если они пойдут под рукой такого, как Карась, то где закончат? Чего хмыкаешь? Уедут по этапу по какой-нибудь фигне и попадут на зону. А в зоне с пацанскими понятиями они далеко не уедут. Тем более на малолетке…

— Да уж, на малолетке те ещё звери… Блин, Лосяра, я не знаю, пойдут ли сейчас районы на такое, — Гурыль опустил руки. — Это слишком сейчас…

— Вот как раз сейчас и нужно провести эти самые соревнования. Пусть они будут называться… — я пощелкал пальцами, а после усмехнулся. — Пусть называются «Гонка героев». А что? Звучно и по теме. Вон, у второй школы есть гимнастические прибамбахи, так что можем там замутить один день. А на другой день устроить футбольные матчи на стадионе. Тоже сгодится. Вряд ли кто не умеет мяч пинать.

— Да погода…

— Я вижу твою неуверенность, но если на кону стоят утюги или… даже пылесосы! А что? Можем себе позволить, — кивнул я на деньги.

— А если подерутся на поле? Проигравшим всегда обидно…

— Ну, тут уже дело Ковалькова организовать всё по своим каналам. Он тоже будет в доле, так что ему тоже будет выгодно поучаствовать. Гурыль, я в самом деле хочу, чтобы пацаны не били друг другу морды по принципу района, а жили сообща. Рыбина позовем, Сальникова — их пацаны уважают и при них беспредел не будут чинить. Устроим своеобразный день города, только для молодых!

— Ага, устроим раз-другой, а дальше? Что дальше? Каждый раз так будешь утюги дарить? Денег же не хватит…

— Вот тут и вступает работа со старшаками. Наведем мосты на этих соревнованиях, а потом уже подключим дальше работу с ними основными. Соберем общий сход, где будем решать, как жить дальше. Я могу предъявить своё видение будущего, чтобы сообща смогли решить — куда нам двигаться, в каком направлении. Или каждая улица будет жить сама по себе, или объединимся в один мощный кулак, чтобы протянуть десять лет, пока страну будет трясти и лихорадить.

— Десять лет? — вздохнул Гурыль. — Долгий срок. Новые пацаны подрасти успеют.

— И их смогут воспитать те, кого старшаки воспитают сейчас. Сам знаешь, что для щеглов порой слово старшака значит больше, чем слово отца.

— Ну да… — поджал губы Гурыль. — Но всё равно, отдавать деньги на утюги и прочее…

— Мы можем оставить их тут и тогда придет неизвестный, чтобы забрать себе, — пожал я плечами.

— Странный ты, Лось, — покачал головой Гурыль. — Сам странный и базар у тебя тоже стремный. Хочешь замутить такую бучу…

Его осталось только дожать. Я видел, что он уже почти что согласился со мной.

— И твою «ласточку» тоже отремонтируем. Я думаю, что денег хватит, — вбил я последний факт в крышку аргументов.

— Ладно, поехали к Ковалькову, — кивнул Гурыль. — Хотя, постой… А как нам быть с Серовкой? Оттуда тоже будем звать возраста?

— Нет, Серовку оставим в покое. Конечно, до них всё дойдет, но думаю, что они зассат выступать перед милицией.

— Перед милицией, перед милицией, — передразнил меня Гурыль. — Почему ты их ментами не назовешь?

— Потому что ментами их урки называют, а мы же не такие! Мы же вроде как наоборот, сотрудничать им предлагаем…

— Вот только пацанам этого не говори. Пусть они и не воровского пути, но… с ментами вожжаться западло.

— Западло, не западло… Мы вынуждены с ними существовать в одном поле, так что необходимо иметь хотя бы какое-то уважение. Вот поэтому я и не называю их ментами. Это милиция, наша защита и опора. Работа у них сучья, на такой работе трудновато порой оставаться человеком…

— Это как?

— Да вот так! Если у тебя всё нормально, то ты милицию не зовешь, а если что случится, то нужно обращаться к ним. Вот и вызываешь их на всякие косяки, как людей, которые могут помочь разрулить проблему. А им же приходится разруливать, общаться с ворами, убийцами, пьяницами и прочим сбродом. Вот и происходит у них профдеформация, когда все люди вокруг начинают восприниматься из той когорты, которая является постоянными клиентами. Потому и выходят раньше на пенсию, с испорченной психикой, язвами желудка и прочими прелестями милицейской работы.

— Ладно, убедил, — хмыкнул Гурыль. — Не менты, а милиция. Двигаем, нам ещё Ковалькова нужно на месте застать. Ох, чувствую, что он охренеет, когда столько бабла увидит.

Глава 18

Конечно, Ковальков владел собой лучше Гурыля. Может, сказывался опыт, а может он и в самом деле поверил мне, но ждал последнего подтверждения. В любом случае, следователь не подал вида, что удивлен, когда перед ним открылся пакет с деньгами.

Пакеты уже не были редкостью, но я ещё помнил то время, когда появились пакеты с ручками для переноски чего-либо. И помню, как мама рассказывала, что в её молодость пакеты стирали и вешали сушиться на веревках, как белье. Как берегли, обклеивали изолентой и с гордостью носили по улице.