— То-то и оно! Гоняли нас и в хвост, и в гриву. Дня от ночи не отличали, зато людьми стали. Нюхнули службы как положено и не загнулись. Жалость в армии самая худшая зараза. Никого жалеть нельзя. Иначе бардак в армии будет. Согласен, Мармелад?

Тяжелый запах спирта, смешанный с запахом пота и табачным дымом, повис в комнате. Раскрасневшийся каптерщик все подливал и подливал.

— Чего молчишь, товарищ старший сержант? Не врубаешься в мыслю?

— Насчет чего?

— Насчет бардака в армии.

Мармелад усмехнулся, показав ряд белоснежных зубов:

— Дурак ты, Пономарь.

— Это почему?

— Мы завтра с этими пацанами воевать отправимся. Сегодня ты его дрючишь, а завтра он весь автоматный рожок тебе в спину засадит. Или гранату под ноги метнет, и поминай как звали.

Каптерщик отрыгнул и, подняв осоловевшие глаза, сказал:

— Вот поэтому я и не хочу отправляться на войну. Там все равны. Пуля не разбирает, кто ты — офицер или солдат. Всех без разбора валит.

Разглядывая лежавшие на столе скудные остатки пищи, старший сержант неожиданно предложил:

— Слушай, хорош пургу гнать! Не сегодня-завтра отправка. Погрузят в эшелон и на войну. Давай вместо этих гнилых базаров рванем в самоволку. На прощанье гульнем как положено. Может, мокротелок каких-нибудь снимем. Перепихнемся. А то ведь на войне яйца оторвать может.

Приятель громко расхохотался:

— Ну ты мастер загибать. А идея ништяк! Надо проветриться.

В самоволки приятели время от времени ходили, хотя замкомвзводу делать это было непросто. Положение обязывало все время находиться в части. Но сегодня, одурманенные спиртом и расслабленные неопределенностью, морпехи решили гульнуть.

Закрыв каптерку, они вышли в коридор. Уронив голову на тумбочку, дремал дневальный. Проходя мимо, старший сержант ткнул его в грудь.

— Не спи, боец, замерзнешь…

Выйдя на улицу, они обогнули плац. В отдалении светились окна караульного помещения. Взяв курс в противоположную сторону, самовольщики двинулись к складу горюче-смазочных материалов. Там в обветшавшем заборе была прореха, за которой вилась тропинка — прямиком к городским кварталам.

Город подступал к части громадинами многоэтажек и призывно манил огнями.

— А я бы хоть сейчас на гражданку, — мечтательно произнес Пономарь.

— Кому мы там нужны? Щенки детдомовские, — с неожиданной злостью бросил старший сержант.

Чуть поотставший каптерщик сказал:

— Ты не прав. Крутиться надо. Деньгу заколачивать. Будут бабки, и все проблемы — побоку. Бабки — это сила. Пока мы в казарме чалимся, конкретные пацаны капусту рубят. Кто на «меринах» гоняет. Кто дома строит или на Канарах отдыхает. А ты, блин, к чеченам в горы собрался.

Дождавшись товарища, Мармелад ухмыльнулся.

— На войне тоже заработать можно.

— Из чеченских берлог барахло вытаскивать? Фигня все это. Сколько на горбу утащишь… Мелочовку. Это в древние времена победителям покоренные города на разграбление отдавали. Сейчас все по закону, — сплюнув под ноги, Пономарь выругался. — Одни на войне жируют, а других заставляют башку под пули подставлять.

Возле склада горюче-смазочных материалов приятелей остановил часовой:

— Стой! Кто идет?

Бывший в авангарде Мармелад подошел поближе к калитке в проволочном ограждении.

Часовой предупредил:

— Стой! Стрелять буду…

На что Мармелад разразился гневной тирадой:

— Я тебе стрельну! Я тебе так стрельну, мудила, что вместе с этой хреновой соляркой до луны лететь будешь. Своих, дебил, не узнаешь?

Подбежавший часовой узнал старшего сержанта, наводившего ужас не только на разведбат, но и на молодых бойцов из других подразделений. Он быстро поднял крючок и отворил калитку, пропуская морпехов на пост.

— Виноват, товарищ старший сержант. Не узнал в потемках, — поправляя ремень автомата, пробормотал боец.

Проходя мимо часового, Мармелад бросил:

— Ладно. Держи пасть на замке. Если что, ты нас не видел.

— Могила, товарищ старший сержант, — эхом откликнулся часовой, в душе позавидовав самовольщикам.

Даже свежий воздух не разогнал хмельных паров, клубившихся в мозгах у морпехов. Их шаги были нетвердыми, а речь путаной. Коварный спирт, растекавшийся вместе с кровью по всему телу, брал свое.

Выбравшись за пределы части, морпехи направились к близлежащему микрорайону. Возле автобусной остановки круглые сутки работал киоск, торговавший всякой мелочью.