Шрифт:
– Не встречаюсь с замужними женщинами – это принципиально. Какой бы муж не был. Не хочу, чтобы со мной поступали так же, даже переписывались.
Это прозвучало как приговор.
– Твой стих… Нельзя посылать такое, когда всё уже истлело. Сердце не камень. А твоё уже в шерсти. Незачем было тревожить.
Через полчаса получаю от него ещё одно стихотворение.
Я о будущем думал немало.Ненавижу его как итог,Неизбежность безжалостной старости,Мечтам и надеждам урок.Пройдёт немало лет и зим,Морщины с мудрой сединоюСреди покинутых могилЛегко смешаются с землёю.И сын мой, сидя на могиле,Подумает, что жизнь – ничто,Ни я, ни он не вечны в этом мире,А большего нам не дано.…Но в бешенстве, теряя дорогое,Как зверь затравленный, и плачу, и рычу…Я не хочу считать, что всё пустое,С забвеньем примириться не хочу!Снова «накрыло» от нахлынувших эмоций. Писала, уже практически не контролируя себя.
– До последних слов всё было понятно. Последние опять переворачивают. Это просто бесчеловечно. Ты реши для себя, чего ты сам хочешь. Мне уже сдохнуть хочется от переизбытка чувств… Моя философия простая – мы приходим в этот мир научиться любить, себя и ближнего своего. Труднее всего себя научиться любить, так, чтобы и других не поранить. Я научилась. Не поранить. Пашка – самый счастливый муж. А перепады в его настроении и грубость одели давно сердце в броню, поэтому уже не больно – и всё равно, в любви он признаётся или оскорбляет. Я научилась быть терпеливой женой, которая к тому же всё на себе тащит. Только поэтому мы и удержались вместе столько лет. Почти все мои ровесницы разведены, и я их понимаю. Жить одной легче и проще, чем с нашими-то мужчинами.
Пока я строчила эту тираду, Игорь написал ответ на предыдущее сообщение.
– Одно писал в двадцать лет, другое – в тридцать. Представь, какие монстры во мне сформировались за эти десятилетия. Я уже не тот мальчик-одуванчик.
– И тогда не был одуванчиком. И присылать старые стихи – жестоко. Я думаю, что они отражают настоящее, и снова обманываюсь.
– Ты веришь, во что хочешь верить, а реальность в том, что ты не удовлетворена настоящим и хочешь вернуть то время. Это нормально, но есть правила. Мне было бы невыносимо больно, если бы я узнал, что моя жена переписывается с кем-то в таком духе, – жизнь впустую.
– Не буду уговаривать. Просто твои стихи порождают другие порывы, а потом оказывается, что правила главнее, а стихи с нафталином… Ты не знаешь, почему мы оба ещё не внесли друг друга в чёрный список? Что-то останавливает.
– Искусство обольщения, тоже есть свои правила.
– Ты играешь, что ли? Браво! Убил.
Я закрыла сайт. Решила больше не возвращаться.
Глава 4
29 декабря
Утром увидела, что вечером вдогонку он прислал такое:
– Я был хорошим учеником, и сейчас это «проявляется», не всегда по желанию, не специально. И ангелов и бесов никто не отменял. Зато сколько эмоций, чувств, жизни – ты не этого хотела?
Ответила:
– Не надо так со мной. Струна порвалась. Манипулируй кем-нибудь другим.
Хорошо сказала. В этом месте и надо было закончить всю историю. Но… Этот путь, видно, необходимо было пройти до конца.
В обед увидела, что ещё прислал сообщение. Но открывать не стала. Продержалась до конца рабочего дня. Только потом прочитала, ответила.
– Прости… Не оправдал.
– И ты меня прости. Ты мне очень дорог. Что бы ни было.
Он ответил тут же:
– Псих прошёл?
– Может, я на нервах и эмоциях вчера была, но поняла так, что ты со мной скамерские приёмы применяешь.
А надо заметить, что я уже сталкивалась со скамерами – мошенниками по любовным перепискам. На Украине где-то в тринадцатом году в Фейсбуке* (организация, запрещенная на территории РФ) напросился в друзья один типа англичанин и взялся очаровывать меня пылкими признаниями и серьёзными намерениями. Письма переводила с помощью интернета. Даже звонил по Скайпу, что-то шпрехал по-английски, только камера, увы, не работала у него, успешного бизнесмена… Не сразу я поняла эту схему, даже чуть не поверила. Потом уже в интернете нашла тексты подобных писем, поняла, в чём цель этого развода. Да, и тогда не всё в порядке было у меня с моим семейным счастьем…
– Я не могу общаться, если не уверена в искренности каждого слова.
Нашла на полке в кабинете книгу Добровича, «О психологии и психогигиене общения», – купила её ещё во время учёбы в институте, и она до сих пор со мной, несмотря на многочисленные мои переезды. (Она уже сыграла однажды важную роль в моей жизни: когда на курсах молодых педагогов наш руководитель упомянул эту книгу и узнал, что я тоже её читаю, он пригласил меня в открывающуюся школу своим замом по воспитательной работе, это при моём педстаже один год! И мы прекрасно сотрудничали, пока Гера не «переманил» меня на Украину). Прочитала про манипулятивный уровень – и не увидела его признаков в нашей переписке. Зато обнаружила, что наше общение имеет все признаки духовного, самого высшего уровня! Сфотографировала несколько абзацев и отправила Игорю с комментарием: «Вспомнила о книге своей юности. Всё-таки общение – это реально огромная ценность для меня, только большая редкость, когда оно для души подходит. Почитала про разные уровни, посмотри, если не скучно. Именно это я нахожу в нашем общении и не могу остановиться».
И через пару минут неожиданно Игорь позвонил. Хорошо, что учеников в кабинете уже не было. Но поговорили минут десять – пора было идти на автобус. Пока ехала, продолжали переписываться.
– Давай о чём-то нейтральном, хватит этих разборок. Мне очень нравится с тобой общаться. Ко мне обычно все с почтением и уважением, я ж авторитет… А тут нашёлся ты такой, который может делать мне выволочки! На самом деле я ж мечтала быть послушной слабой женщиной, и я была такой в первом браке, правда! Я не хотела быть главной в семье, как моя мама. Но когда появились дети, что-то во мне переломилось, и к моменту развода я стала совсем другой. А условности я не соблюдаю, это было ясно уже в Казани.