Шрифт:
– Рад за тебя. Раненая, но счастливая.
А я не на шутку завелась:
– Онегин и Татьяна.
Да и он, как видно, немного занервничал:
– При чём тут Онегин? Я искал тебя, как мог, хорошо, что не нашёл. А сейчас пытался выразить тебе признательность и уважение, может, несколько своеобразно, а ты пытаешься уколоть меня своими бабьими шпильками, счастливая ты моя. Ну, уколола! Легче?
Получив его гневную отповедь, привлекла на помощь Евтушенко:
Но я, как видно, с памятью моеюВовеки помириться не сумею…– Ты ведь любил, так что же сделал тыС любовью, так пырнув её под рёбра?!– Я не хотел! – А мне из темноты:– Нечаянно? Ха-ха, как это добро!Я пощажу тебя. Ты не умрёшь.Но я войду в тебя, как нож за нож.С тобой, ножом в боку, я буду вместеВсю жизнь твою. Вот памятью возмездье…Он получил это полседьмого и больше ничего не написал. В девять вечера отправила ему фразу, которую придумала под впечатлением: «Забыть нельзя вернуться». Как мне понять, где здесь поставить запятую?..
Глава 3
25 декабря
Спать не могла уже совсем. Видимо, от стресса перешла на английский (каждый вечер уже больше года занимаюсь изучением языка с помощью телефонного приложения):
02.13 I think we need a Meeting.
05.46 I am not sleeping four nights. It is impossible.
05.51 Прости. В вагоне была моя вина.
Никакой реакции не последовало. Начала нервничать. В двенадцать, на большой перемене, написала:
– На этом всё? Как у тебя в статусе – «Привет-привет, пока-пока»?
Наконец отреагировал:
– Это не мой статус.
– Рада, что просто ответил.
Объяснил, что статус установили ещё родители, когда пользовались его страницей. Показал свою вторую страницу, которую создал сам. Его портрет – в тёмных очках, с суровым выражением лица, с какой-то язвительной полуулыбкой, – вызвал у меня даже некоторую опаску:
– Слушай, я боюсь тебя на втором фото. Я-то общаюсь с тем Игорем, которого помню по восемьдесят пятому году…
Через час послала предложение о видеозвонке:
– Слова Скайп и zoom тебе уже знакомы? Можно было бы вечером связаться.
С трёх до четырёх часов водила хороводы со своим классом вокруг ёлки на школьном дворе. С утра слегка температурила, но на улице немного развеялась. Освободившись, вернулась к переписке. Игорь тем временем прислал цитату Ремарка:
– «Любить – значит просто знать, что этот человек есть в твоей жизни».
– Люблю творчество Ремарка!.. То есть видеосвязь уже не нужно организовывать? Это несложно.
Игорь тем временем удалил цитату и все предыдущие свои ответы.
– Зачем ты всё удаляешь?.. Скажи, зачем ты меня нашёл? Или я всё испортила?
Наконец получила ответ:
– Вчера отключили интернет. Не туда нажал, память переполнена, купил дополнительно флешку. Я говорю – ты не слышишь. Больше говорить не буду. Я одинок, но не одинок… скорее, абстрагированный. Кстати, я тоже вижу ту девчонку из восемьдесят пятого.
И меня прорвало:
– В итоге мне стало просто очень плохо, всё перевернул – и снова гордое молчание. Апрель 86-го – история повторяется. А мне больше такие, как ты, не встретились. Я уже и не помню, как надо общаться с умным и гордым. Сама с мужским характером стала. И сейчас так было интересно переписываться с тобой, такое понимание полутонов… Не лишай меня этого, пожалуйста. Я реально спать не могу всю неделю, и, боюсь, это не скоро пройдёт. После вчерашнего стихотворения вообще перевернуло.
– Как же женщина из стали, счастливая жена и мать может общаться с несчастливым прошлым? Чего-то не хватает? Кстати, это стихотворение из того, «нашего» ещё времени.
Но увидела это и ответила я позже, так как рабочий день закончился, и мы садились по школьным автобусам. Тогда он в первый раз позвонил мне. Какой у него голос! Глубокий, бархатный, с лёгкой картавинкой, говорит так неторопливо и размеренно… Завораживает! Мы проговорили всю дорогу. Точнее, говорил он, мне было неудобно что-то рассказывать в тесном окружении школьников. Поэтому это был в основном его монолог – как жил, где работал, когда видел Киру в последний раз, какие вообще у них были неоднозначные взаимоотношения… С удивлением узнала, что его родители рассматривали Киру как подходящую кандидатуру Игорю в жёны, если уж он не захочет выбрать себе невесту в «родовом» украинском селе, даже отправляли их вдвоём в поездки туда, в Карпаты, к его бабушке с дедушкой… Но он не воспринимал её всерьёз, от чего она, думаю, сильно страдала. Потом были какие-то некрасивые ситуации, где Кира, по его словам, озвучивала неправдивую информацию о нём… В общем, отношения простыми не назовёшь. И удивительно, что именно его она пригласила в свидетели на свою свадьбу. А я припомнила, как Кира предостерегала меня в переписке после свадьбы о его ненадёжности, умоляла поскорее забыть его. «Ведь ты же умная, Солнышко! Но с парнями такую чушь городишь!»
В самом начале разговора Игорь слегка поддел меня, сказав, что на аватарке не сразу меня узнал, думал, бабушка какая-то. Я не обиделась, ведь и вправду за последние пару лет, особенно за время карантинов, сильно изменилась, располнела, не так давно это обнаружила, ужаснулась показаниям весов. Он рассказал о своём недолгом браке, о сыне, которого не видел уже много лет, о родителях, о том, как мама болезненно реагировала на его женщин, как перед уходом в армию не дали ему проститься с его любимой учительницей, не передали ей, где место сбора… Узнала, что наутро после того, как я ночевала у них, у него был тяжёлый разговор с мамой, она упрекнула его в непорядочности, и он был так уязвлён, что, глянув на окно, подумывал, не выпрыгнуть ли; потом, вернувшись с поезда, собрал вещи и месяц жил у своего друга, на работу на завод ходил от него, отец работал там же и уговаривал вернуться… Сказал, что искал себя в разных религиях, получил духовное образование, стал пастором. Когда упомянул, что благодаря интернету нашёл сейчас тех, с кем раньше общался, а потом пути разошлись (одна женщина в Лондоне оказалась, другая – та самая учительница – на высокой должности в одном из округов в Сибири), я констатировала: «Много нас у тебя…» Но он ответил так: «В душе есть место для многих – у одних комната, у других чердачок. У тебя – апартаменты»…