Дёрнулся. Помрачнел сильнее. Видела, хочет сказать много и красочно, нo… Почему-то так и не сказал. Вместо этого медленно выдохнул и спустя секунды три почти нейтрально, хотя и срываясь в редкие порыкивания, произнёс:

– Алина, милая, я понимаю, что ты на меня безумно злишься за всё, что бы я сейчас ни сделал, но прошу тебя, подумай пожалуйста о себе и малыше. В последние дни отношения между конкурирующими кланами на грани взрыва, и я не хочу, чтобы мои враги использовали тебя в этом противостоянии. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но прошу – не вреди самой себе. Приставленные мною парни и запрет на передвижение в одиночестве – не глупая прихоть, а необходимость. Необходимость прежде всего в твоей безопасности.

Как ни странно, Волков умудрился подобрать именно те слова, ?оторых я меньше всего от него ожидала. Именно те, которые сумели достучаться до моего рассудка и дали понять, насколько я действительно не права, забывая об окружающих и их планах.

Вот дерьмо!

Глянула на оборотня исподлобья, злясь прежде всего на то, что в очередной раз позволила загнать себя в безвыходное положение, и недовольно поджала губы. Как же теперь быть? Может и приукрашивает (с него станется!), но что если это правда? Сбежать самой - развлечение и маленькая, но сладкая месть, а вот быть похищенной и избитой (или вообще убитой!) отморозками – дело нешуточное.

И требует решительных действий.

Хорошо.

Пора выйти из сумрака.

– У тебя есть месяц, чтобы решить этот вопрос, - отчеканила сухо, безжалостно срывая маску бесхарактерной тихони.
– Я не собираюсь нервничать и по этому поводу. Мне, знаешь ли, нельзя. Девяностые, к твоему сведению, давно миновали и числиться разменной монетой в бандитских разборках не для меня. Кстати, не знаю, сообщила ли тебе гинеколог, но ближайшие две недели секса не будет, поэтому лучше вообще не прикасайся, иначе я за себя не отвечаю.

Оценила сжатые в тонкую полосу побелевшие губы Волкова, плавно поднялась, попутно выключая телевизор, и без какого-либо перехода сообщила:

– В понедельник я выхожу на работу и это не обсу?дается.

Вышла в коридор, подхватила с тумбочки сумку, не забыла о пакете и, ни слова не добавляя, покинула квартиру.

За спиной раздался глухой удар, словно кто-то со всей дури долбанул кулаком по стене, но оборачиваться и проверять не стала. У меня с нервами всё отлично (нет!), чужие психи меня не касаются.

Волков догнал меня уже на следующем лестничном пролёте, молча отобрал пакет и пошёл рядом. Молча. Успела заметить разбитые в кровь костяшки на правой руке, но никак на это не отреагировала. Не об меня и уже хорoшо.

До пентхауса ехали на двух машинах: Волков почему-то не сел за руль, предпочтя эксплуатировать Романа, от которого в мою сторону прилетел осуждающий взгляд (плевать!), а позади в виде почётного эскорта пристроились братцы. И то ли в освещении было дело (уже почти стемнело), то ли в расстоянии, нo мне показалось, что у Артёма разбита губа, а ?нтон обзавёлся фингалом под левым глазом.

Любая нормальная женщина на моем месте наверняка бы устыдилась, признав свою вину, но я считала иначе. Для начала у всех нас есть рот. С помощью него вполне можно предупредить обо всех имеющихся проблемах заранее и убедиться, что принятые решения не вызывают отторжения.

? не ставить, черт возьми, ультиматум, не объясняя причин!

Поэтому я преспокойно ехала и смотрела в окно, мысленно прикидывая, чем займу остаток вечера и можно ли использовать диван в качестве места для сна. Ложиться в одну кровать с Волковым и верить в то, что он меня не тронет? Я ещё в здравом уме.

– Ужи?ать будешь? – подал голoс объект моих неприязненных размышлений, когда мы поднялись наверх.

– Нет.

– Не голодна или не хочешь есть вместе со мной?
– упёрся Волков, не удовлетворённый коротким ответом.

Я же в эту секунду задумчивo рассматривала абсолютно новенький диван, брата-близнеца предыдущего, который успели доставить и поднять в моё отсутствие. А вот и кроватка!

– Имеет значение?
– бросила равнодушно, предпочтя пока пройти к ноуту, чтобы отправить Кате обещанные фото.

– ?лина, я пытаюсь помириться, - скрипнул зубами Волков, не отходя от меня ни на шаг.
– Признаю, я был неправ. Неправ во многих вещах.

Но то, что для тебя дикость, для меня – образ жизни Альфы.

Покосилась на него через плечо, удивлён?ая уже одним тем, что он сумел произнести слова извинения и при этом остаться в живых.

Посмотрите-ка, даже лицо не перекосило. А я думала он вообще таких слов не знает. Но даже если и знает… Что им стоит оказаться пустыми?

– Я никогда не отниму у тебя ребёнка, – с ещё большим жаром продолжил Волков, заметив, что я его слушаю. – Слышишь? Никогда.