— Дай пять? — я подняла ладонь.

Та тень улыбки сделалась более выраженной.

— Ты закрываешь сделки жестом «дай пять»?

Этот жест был менее интимным. Не было долгого соприкосновения ладоней, знакомой хватки пальцев. Это было легко, небрежно и абсолютно не сексуально.

— Не заставляй меня ждать, красавчик.

Нэш шлёпнул меня по ладони.

— Теперь, когда это решено, ты пойдёшь в душ, а я пойду переодеваться.

— Не уходи. Пожалуйста. Я дам тебе какую-нибудь одежду для сна. Просто… не уходи.

На мгновение фасад обаятельной уверенности исчез, и я снова увидела проблеск мужчины под ним.

Я вздохнула. Я уже почистила зубы и выполнила свою пятиступенчатую систему ухода за кожей, так что формально мне ничего не нужно из моей квартиры.

— Прости, что я ставлю тебя в такое положение, Ангелина. Я понимаю, что это несправедливо. И я хочу, чтобы ты знала — при нормальных обстоятельствах я бы совершенно точно пытался затащить тебя в мою постель. Но я бы делал это с цветами, ужинами и другой целью.

— Ты всегда такой честный?

— Нет смысла быть другим, — сказал он, упираясь руками в подушку и медленно поднимаясь. Его сгорбленные плечи явно выдавали измождение.

Я встала с ним и обняла рукой за талию. Его рука грузно опустилась на мои плечи. Нэш слишком устал, чтобы пытаться скрыть тот факт, что ему реально надо опираться на меня.

— О, так ты поговорил со своим братом и Лизой Джей о том, что происходит? — поинтересовалась я, пока мы направлялись в Город Очень Плохих Идей, то бишь, в его спальню.

— Есть разница между «быть честным» и «оставлять личные вопросы личными».

Я была очень рада слышать это от него. Рада за себя, конечно же. Не за него, ибо ему, само собой, надо быть откровенным с людьми, которые о нём заботились. Моя ситуация совершенно другая.

— Я здесь не для того, чтобы указывать тебе, что делать. Ты большой мальчик. Ты знаешь, что для тебя лучше.

Нэш помедлил у комода и открыл ящик. Тот был полон аккуратно сложенной одежды.

— С длинным рукавом или с коротким?

— С коротким, — по правде говоря, я предпочитала спать голой. Но сейчас не та ситуация, чтобы сообщать подобные сведения.

Нэш передал мне мягкую серую футболку с эмблемой «Книга или Сладость, Нокемаут 2015».

— Спасибо, — ответила я.

За последние три дня я дважды надевала одежду этого мужчины. Я флиртовала с ним, ссорилась с ним. Я оказала ему услугу и прикрыла его спину, когда он нуждался во мне. А теперь я собиралась лечь с ним в постель. События развивались ужасно быстро, даже по моим стандартам.

— Ты можешь первая сходить в ванную, — услужливо предложил Нэш.

— Спасибо, дружочек по кровати.

— Дружочек по кровати? — одними губами произнесла я, глядя в зеркало и закрыв дверь между нами. Что со мной вообще не так?

Я сделала последние дела в уборной, затем сняла одежду. Его футболка доходила мне до середины бедра, но тот факт, что на мне не было нижнего белья, заставляло этот наряд ощущаться не столько скромным, сколько рискованным. Просто мне придётся не барахтаться в постели, как обычно, чтобы подол оставался на месте. Я наверняка всё равно не усну. Моя свирепая независимость была лишь одной из причин, по которым я обычно не позволяла мужчинам оставаться на ночь. Я спала чутко, и это означало, что меня будил любой звук в радиусе тридцати метров.

Я собрала свою одежду и вернулась в спальню, где временно лишилась дара речи. Нэш был голым по пояс и босым, и его джинсы были расстёгнуты.

— Вернусь через пять минут, — сказал он.

Я кивнула, всё ещё будучи не в силах формулировать слова.

Я заметила, что генеральная уборка коснулась и спальни. Тонкий слой пыли исчез, как и флаконы с лекарствами. На окнах были задёрнуты шторы, и он откинул покрывало с кровати. Пайпер лежала крохотным комочком прямо посередине подушек.

В ванной включилась вода, и я ненадолго позволила себе подумать о том, чтобы на цыпочках подойти к его столу и ещё раз заглянуть в папки с файлами. Но я тут же отказалась от этого. Использовать такую возможность для личной выгоды было бы предательством.

Вместо этого я устроилась на правой стороне кровати и пролистала кое-какие рабочие письма на электронной почте, пока дверь ванной не открылась вновь.

Пресвятые котики. Его волосы были мокрыми и оттого казались темнее обычного. Его шрамы — один на плече и один на торсе — являлись розовым сморщенным напоминанием о том, что он пережил. На нём были надеты лишь боксёры-брифы. Тёмно-синие.