— Я заметил, что снаружи облазит краска, — протянул я.

— Поделом мне за то, что нанял каких-то шабашников из Лоулервиля. Сделали херовую работу, с херовой краской, потому что им похер. Извините за мой французский. Они все не живут здесь, и потому не позорятся при виде того, как их паршивая работа облазит.

— Но мотивированный труд молодых лиц может сделать работу по цене материалов, — я кивнул в сторону коридора.

Большой Никки медленно расплылся в улыбке.

— Ха. Возможно, ты прав, шеф. Ничто так не уберегает от проблем, как немного физического труда.

Я подцепил большими пальцами шлёвки своего ремня.

— Если тебя такой вариант устраивает, я поговорю об этом с их родителями. У меня такое чувство, что они будут сговорчивы.

— Да я и сам настроен весьма сговорчиво, — сказал он.

— Тогда я уберу их с глаз твоих долой, и мы разберёмся с родителями.

— Буду благодарен, шеф.

Я пошёл к Грейву, стоящему на страже возле мальчишек и хмурящемуся как ужасающий призрак.

— Так, банда. У меня для вас эксклюзивное предложение, которое спасёт вас от домашнего ареста до конца дней ваших, а меня — от кучи бумажной работы…

***

Мы с Грейвом вывели мальчиков через чёрный ход и посадили в мой внедорожник, чтобы не плодить сплетни ещё сильнее. Пайпер поприветствовала этих хулиганов, нервно выглядывая между сидений.

Мы обсудили ситуацию с родителями Тоби, затем с родителями Кайла. Установили меру наказания, договорились об общественных работах и официальных наказаниях.

— Моего папы нет дома, — сказал Лонни, оставшийся член преступного трио, сидящий сзади. — Он работает во вторую смену.

Пайпер виляла хвостиком, сидя на коленях у Грейва.

— Я свяжусь с твоим отцом на работе, — сказал я ему.

Лонни со скорбным видом смотрел через заднее окно.

— Он меня убьёт.

Этот фасад сухой крутизны был не таким толстым, как он думал.

— Он разозлится. Но иногда злость означает, что ему не всё равно, — сказал я ему.

— Я прое*ался, — паренек содрогнулся. — Извините. Я хотел сказать «облажался».

Мы с Грейвом переглянулись.

— Ты когда-нибудь поджигал папин сарай фейерверками, которые украл у своего пьяного соседа? — спросил у него Грейв.

— Нет! А что? Кто-то сказал, что я так сделал?

— Тебя когда-нибудь арестовывали за драку с четырьмя мальчиками на игровой площадке просто из-за того, что они назвали твоего брата засранцем, хотя формально они не ошибались, и твой брат правда засранец? — спросил я.

— Нет. У меня только сестры.

— Смысл в том, парень, что мы все иногда проё*ываемся, — сказал Грейв.

Я встретился взглядом с Лонни через зеркало заднего вида.

— Важно то, что мы делаем после того, как прое*ались.

— Погодите. Это вы такое вытворяли?

— И не только, — усмехнулся Грейв.

— Но мы поняли, что чинить проблемы надоедает, а последствия плохих решений длятся чертовски долго.

На ум пришёл Люсьен. За годы я много раз гадал, каким путём он пошёл бы, если бы у него был более лёгкий старт в жизни. Одно ясно точно — он не оказался бы за решёткой в семнадцать, если бы кто-то дал ему шанс.

— И это касается жизни, женщин и вообще всего в целом.

— Можешь записать это, парень. Золотые слова, — сказал Грейв нашему пассажиру.

***

Подбросив Лонни до дома и позвонив его отцу на работу, я заскочил за газировкой в «Поп-энд-Стоп». Я припарковался в школьной зоне, чтобы пугать всех любителей превышать скорость… и чтобы насолить Нолану, который прилип ко мне как банный лист в своём чёрном Тахо.

Грейв открыл свою газировку и провёл ладонью по лысому скальпу.

— Есть минутка?

Это никогда добром не заканчивалось.

— Какие-то проблемы? — я предположил, что он не просто так не хочет обсуждать это в участке.

— Дилтон.

А вот и причина. Тэйт Дилтон был новичком-патрульным, когда я перенял пост у прежнего шефа Уили Огдена, чьи десятилетия добродушного «руководства» оставили пятно на департаменте.

Дилтон был из числа тех представителей профессии, которых я прозвал бы быдлокачками. Он хотел адреналина, погонь, конфликтов. Ему нравилось демонстрировать свою власть. Его аресты были более агрессивными, чем необходимо. Его штрафы были более суровыми для людей, которые задели его лично. А ещё он проводил в спортзале и баре больше времени, чем дома с женой и детьми.