Вот теперь я официально рассержена.

Я улыбнулась.

— Ты как маленький ребёнок, показывающий ужасный рисунок, который ты накалякал в школе, и ожидающий похвалы. Если я повешу его на холодильник, ты уйдёшь?

— Рано или поздно все вокруг тебя оказываются под угрозой, и лучше бы это не распространялось на Нэша.

— И что ты сделаешь? Дашь ему телохранителя вдобавок к федеральному маршалу? — дерзко поинтересовалась я.

— Если понадобится. Я знаю, что ты переночевала у него.

— Не волнуйся, папочка. Мы оба взрослые люди. Я верну его до комендантского часа.

Люсьен хлопнул ладонью по столку, отчего ложечка со стуком свалилась с его блюдечка, а кофе расплескался через край.

— Не пытайся свести всё в шутку, — холодно сказал он.

— Ну наконец-то. Господи, за каким же толстым слоем льда ты прячешь человека в себе? Я думала, мне придётся пригрозить «нечаянной» беременностью, чтобы добиться от тебя реакции.

Он схватил мою салфетку и вытер пролитое, после чего вернул её мне.

— Поздравляю. Будь здесь моя команда, ты бы принесла кому-то немалые деньги.

— Пари «когда он всё же вспылит»? Не говори мне, что у Люсьена Роллинса есть чувство юмора.

— Нет.

Я откинулась назад на спинку сиденья

— Вот что вижу я. Ты либо думаешь, что мной будет проще манипулировать, либо ты боишься вызвать своего друга на открытый и честный разговор. В любом случае, твои ошибки в суждениях очевидны, Люсьен.

Он испустил нечто вроде низкого рыка. Но этот мужчина знал, что я права.

— Слушай. Ты не зря беспокоишься о своём друге. Он не говорит тебе и остальным, через что он проходит. Это включает и меня, поскольку мы едва знакомы. И то, что он сказал мне, останется между мной и ним, потому что в отличие от некоторых за этим столиком, я знаю, как уважать чужую личную жизнь. Да, вчера я переночевала у него. Нет, мы не занимались сексом. Я говорю это не потому, что думаю, будто это твоё дело. Ибо это не твоё дело.

— А почему ты мне говоришь?

— Потому что я знаю, каково это — когда люди так беспокоятся о тебе, что совершают дурацкие поступки у тебя за спиной.

Мышцы его челюсти напряглись, и я гадала, какое больное место я задела.

— Нэш — хороший парень, и это автоматически делает его не в моём вкусе. Но это не означает, что я не сделаю исключение.

— Ты не помогаешь своему делу.

— А я и не пытаюсь выстроить дело, — сообщила я ему. — Мне похрен, что ты обо мне подумаешь. Ты думаешь, что в данной ситуации проблема — это я, но это не так. Это ты.

— Это не я планирую воспользоваться и злоупотребить…

— Я оборву тебя, пока ты не разозлил меня по-настоящему. Если ты думаешь, что я пользуюсь твоим другом, или что он скрывает что-то от тебя, у тебя есть два варианта.

— И что это же за варианты?

— Ты либо веришь, что твой друг сам о себе позаботится, либо затеваешь этот разговор с ним. Как минимум, наберись смелости поддержать его в лицо.

Хмурая гримаса Люсьена буквально промораживала до костей, но жар моего вспыльчивого нрава защищал меня.

— Ты не можешь понять природу наших отношений, — холодно сказал он.

— О, но ведь могу. Ты хорошо собираешь информацию? Ну, а я хорошо читаю людей. Вы трое выросли вместе, но при этом не выросли до конца. Нокс пытался прятаться от любви, чтобы больше никогда не испытывать боли. Нэш не доверяет вам обоим настолько, чтобы вы прикрыли ему спину, так что он не будет говорить с вами о том, что происходит в его голове. А ты… Ну, давай отложим это на другой раз.

— Давай не будем откладывать.

Я пожала плечами.

— Ладно. Сам напросился. Ты мутный политический консультант, который связан с падением нескольких выдающихся мужчин и женщин в столице нашей страны, не говоря уж о восхождении нескольких других. «Макиавеллист» — это слово, которое чаще всего шепчут о тебе. И тебе это нравится. Тебе нравится, что люди тебя боятся. Полагаю, это потому что однажды ты попробовал страх на вкус, и это заставило тебя почувствовать себя беспомощным. Так что теперь ты получил власть дёргать за все возможные ниточки. Но ты до сих пор несчастен.