— Да они сами в своём роде власть, — грустно усмехнулась репортёрша, а затем посмотрела мне в глаза. — Идти против них бесполезно, а с остальным… Не знаю, такова уж человеческая психология. Некоторым хочется, чтобы их обманули.

— Что ж, — ответил я, ободряюще похлопав Эльвиру по плечу. — Тем интереснее будет игра. Я же говорю, бог Рандом не даст меня в обиду и позволит выиграть!

* * *

С первой же игры Минеев и сотоварищи взяли банк в шестьдесят миллионов. А это значит, у них самих должно было быть не меньше. Итак, на троих у них сто двадцать миллионов юнитов, а у меня что-то около двадцати пяти. Изначальная диспозиция не очень, если честно.

Впрочем, у меня был ещё козырь в рукаве, если можно так выразиться. Да и чего там только не было.

Но я собирался играть предельно честно. Ровно настолько, насколько это возможно.

После игры освободилось три места. Я занял своей именной карточкой приглянувшееся мне, между Барком и отцом.

«Игорь, — проговорил я, глядя на карточку, лежащую на столе напротив роскошного кресла. — Нам с тобой срочно надо заказать именные карточки, визитки или что-то подобное. Надоело уже кастовать всё из салфеток».

«Я не против, — ответил мне Туманов. — Только это надо тебе запомнить. Или мне будильник поставить?»

«Просто напомни, будь добр, — попросил я, оглядывая стол и саму комнату. — А то я могу запамятовать».

Что интересно, в комнате не было стандартного шулерского оборудования. Никаких зеркал, магнитов, краплёных колод и прочего, на чём можно было бы поймать устроителей.

А это означало только одно. Дело было не в антураже. Для обмана использовался человеческий фактор. Они как-то договаривались между собой. Барк, Минеев и Котенин.

Отправившись за фишками, я встретил своего отца. Тот, воровато озираясь, нёс остаток денег, переведённых в пластиковые кружочки с цифрами.

— И ты тут? — прошипел он, столкнувшись со мной. — Шпионишь за мной?

— Ты же помнишь, что проигрыш равен поражению в постели? — поинтересовался я, проигнорировав его вопрос. — Готовься, я тебя предупреждал!

— Да что ты мне всё угрожаешь! — Туманов-старший буквально бушевал. — Я сейчас отыграюсь и поеду домой в плюсе!

И тут я подумал, что действительно было бы неплохо дать ему отыграться. Деньги-то даже не его, а тётки. И вот ей-то я их и намерен был вернуть.

— Впрочем, да, — проговорил я с мрачной усмешкой, — твоя сексуальная жизнь уже давным-давно зависит от предпочтений твоих кредиторов. Молись, чтобы они не изменились.

— Не понял?! — Николай Григорьевич побагровел. — Ты на что это намекаешь?

Но я уже шёл за фишками с довольной улыбкой, играющей на губах.

* * *

Третьим, кроме меня и Туманова-старшего, против троицы постоянных игроков, сел мужчина лет пятидесяти с военной выправкой. Но о его боевом прошлом куда прямолинейнее заявляли шрамы, испещрившие всё лицо.

— Алексей Гагарин, — представился он, протягивая мне руку.

Остальные, собравшиеся за этим столом, его, кажется, знали.

Я пожал протянутую мне руку и отметил, что она невероятно сильна. Такое ощущение, что моя ладонь попала в клещи и её сжали. Но очень аккуратно, чтобы ничего не повредить. Возможно, так же мог приветствовать человека какой-нибудь кибернетический организм.

Я даже проверил на всякий пожарный, но нет, Гагарин был обычным человеком. Но чрезвычайно тренированным.

— Сына приучаешь? — съязвил Минеев, усаживаясь на своё место.

За его спиной стоял приказчик, а попросту говоря, слуга для всяких поручений. С правой стороны находился столик, на котором расположились напитки, салфетки и прочая мелочёвка, без которой хозяин покерного клуба не мыслил своего вечера.

Отец хотел что-то ответить на вопрос, заданный без уважения и приязни, а просто, чтобы походя уколоть. Но Игорю было не десять и не двенадцать. Он сам мог за себя ответить. Правда, у меня это получилось лучше.

— Тут, скорее, обратная ситуация, — произнёс я, глядя прямо в глаза хозяину клуба. — Пришёл показать, как надо играть.

— Ну-ну, — лениво ответил на это Минеев, оглядывая меня высокомерным взглядом.

Мне было плевать. Совсем скоро всё изменится, и его глаза будут выражать недоумение. Это вообще моё любимое зрелище — наблюдать, как высокомерные люди теряют уверенность в себе.

Я прикоснулся пальцами к бархатной поверхности стола, и знакомые мурашки удовольствия пробежали по спине. Сегодня я был на своём месте.