— Ну хватит! — отозвался Шмая-разбойник. — Мы с Хацкелем пойдем туда. Посмотрим, кто это прибыл…

И, приказав всем оставаться на местах и не подымать шума, он вместе с балагулой направился в сторону местечка.

Густой мрак сразу же окутал их фигуры.

Друзья двигались медленно, осторожно оглядываясь по сторонам, напряженно прислушиваясь к шуму, доносившемуся со стороны местечка. Затаив дыхание, шаг за шагом они приближались к околице Раковки.

Вскоре Шмая и балагула стояли, окруженные заросшими щетиной, усталыми дружинниками, отвечали на расспросы, рассказывали о великом горе, свалившемся на них.

Шмая всматривался в лица бойцов, вооруженных чем попало и кое-как одетых. Тут было несколько незнакомых солдат в кожаных куртках, с красными бантами на шапках. Шмая успел узнать, что это дружинники из уезда, которые вместе с отрядом участвовали в жарких схватках с бандой…

Кровельщик о многом хотел расспросить, многое рассказать, но он знал, что там в лесу его с нетерпением ждут, и он помчался со всех ног сообщить землякам о прибытии отряда, сказать, что уже можно возвращаться к своим очагам.

Кажется, никто и не заметил, как на востоке начало светать, как настало утро. Так же незаметно пошел чистый, мягкий снег — первый снег, прикрывший груды пепла и развалин на притихших улицах растерзанного местечка.

Неся на плечах чей-то узел, а на руках — чужого ребенка, Шмая шагал в центре взволнованной, шумливой толпы беженцев. Глядя на плакавших женщин, он прикрикнул:

— Что вы! Разве теперь нужны слезы? Радоваться надо! Говорил же я вам сто раз: не теряйте надежды, после бури настанет ясный день!.. Это уж закон такой, и никто его не отменит!..

Глава седьмая

ГОСТЬ С ТОГО СВЕТА

Душой местного ревкома и боевой дружины, славившейся в окрестностях своими ратными делами, были закадычные друзья — сын портного Фридель Билецкий, или, как Шмая его прозвал, Фридель-Наполеон, и Юрко Стеценко, сын механика Берняцкого сахарного завода…

Почему, спросите, Наполеон? Во-первых, разве может быть в местечке человек без прозвища? А во-вторых, где вы встретите еще такого стратега, который с кучкой бойцов наводит на бандитов панический страх? В самом деле, если б не он и не его друг Юрко Стеценко, дружинников давно бы стерли в порошок. Людей-то в отряде не бог весть сколько, да и оружия — кот наплакал.

Кроме того, Фридель Билецкий отличается необычным спокойствием и неторопливостью. Бывало, попадает отряд в тяжелое положение: кажется, все погибло, а он, Наполеон, ни на минуту не теряя спокойствия, внушает всем веру в победу. Посмотрит своими большими светлыми глазами на дорогу, поле, на приближающегося противника и спокойно отдает точный приказ, как каждому действовать. А где труднее всего, туда он сам с Юрком идет…

Откуда у него это? Никто не может сказать, что он проходил военные науки, побывал на курсах или был каким-то начальником на войне. Нет. На войне ему не довелось быть по той простой причине, что его, Юрка Стеценко и еще троих студентов, приехавших с ними в местечко на каникулы задолго до мировой войны, жандармы накрыли, когда они печатали революционные листовки, призывавшие бороться против самодержавия.

Поймали, как говорится, на горячем…

Все местечко высыпало на улицу, когда закованных в кандалы Билецкого, Стеценко и их товарищей гнали по этапу в Киев. С высоко поднятой головой шли они в своих студенческих куртках и форменных фуражках, не боясь окруживших их казаков с обнаженными шашками. Они глубоко верили в свое великое дело, и, если б любого из них тогда отпустили, они снова пошли бы по тому же пути, опасному и рискованному…

С ужасом в глазах смотрели на арестованных жители Раковки. Каждый хорошо знал и Фриделя и Юрка. Оба учились в одной школе, жили в доме у отца Билецкого. Вместе готовились к экзаменам и вместе уехали в Киев учиться. Пережили немало мытарств, пока попали в университет…

А вот, окруженные озлобленными казаками и жандармами, шли гордо рядом, зная, что впереди их ждет страшная кара…

За этой необычной процессией плелись с котомками за плечами двое стариков, согнувшихся под тяжестью свалившегося на них горя. Это были местный портной Хаим Билецкий и механик сахарного завода Василь Стеценко.

Казаки издевались над ними, уже не раз огрели их плетью, но старики не отставали, умоляя разрешить им передать сыновьям на дорогу котомки с сухарями… Ведь их могут отправить далеко, может быть, в Сибирь… А казаки посмеивались, замахивались шашками, нагайками:

— Да отстаньте вы, черти проклятые! И не беспокойтесь о своих выродках. Там, в Сибири, их досыта накормят, только не сухарями…

После мучительного этапа студентов загнали в Лукьяновскую тюрьму, где их долго мучили, пытали и откуда наконец потащили в суд, на расправу. За подготовку заговора против самодержавия и агитацию против царя бунтовщиков приговорили к смертной казни через повешение и только в последнюю минуту спохватились, что это противоречит действующему закону. Ведь арестанты еще не достигли совершеннолетия, — а не разрешалось отправлять на виселицу несовершеннолетних щенков. И смертный приговор им заменили вечной каторгой в сибирских рудниках. Заковали в кандалы и отправили этапом по Владимирскому тракту в Сибирь…