Слова эти обрадовали кровельщика. Не хотел ведь он обижать человека. А тут еще в свете разгоревшегося костра он увидел на голове незнакомца папаху, каких солдаты не носят. Сначала Шмая растерялся, но сразу же взял себя в руки и спросил:

— А как там, в Крыму, товарищ, нет таких ветров? Говорят, там всегда жарко, не то что в этой голой степи…

— Погоди малость, скоро будет жарко и здесь, — заметил кто-то из бойцов. — Конечно, если до тех пор не замерзнем…

— Кабы интендантство подкинуло нам немного теплой одежки, портяночек хотя бы… Днем еще так-сяк, а ночью зуб на зуб не попадает…

— Может, вы, товарищ, ближе к начальству стоите… Не знаете ли, не слыхали, скоро мы этого Врангеля в море утопим?

— Да, не мешало бы поскорее дать ему по морде, этому проклятому барону, — уже смелее вмешался в разговор кровельщик. — Тогда бы к женкам поехали. Под их крылышком куда теплее, чем здесь…

— Это и без тебя известно! Михаил Васильевич Фрунзе, наш командарм, писал в своей листовке, что дорога домой лежит через Крым… Вот, стало быть, и надо стараться быстрее освободить его…

— Нелегкая работенка… Вся Европа, вся Антанта собралась в Крыму. У них там пушек и танков чертова тьма…

— Ничего, приедет Фрунзе, он им покажет, где раки зимуют!..

— Точно! Это как пить дать. Ленин дал Михаилу Васильевичу строгий приказ, — подойдя к костру, сказал худощавый, длинноногий красноармеец так, будто сам был при том, как Ленин отдавал этот приказ. — Велел покончить с Врангелем, дать этому барону по зубам так, чтобы он десятому заказал нос к нам, в Советскую Россию, совать.

— Видали, сколько кавалерии прошло, пушек, броневиков? Не с голыми руками Михаил Васильевич придет сюда… Стратегия! Ничего, скоро будет порядок, — уверенно сказал Шмая.

— Ага, порядок… — недовольно проворчал солдат, лежавший все время спиной к костру, — а через Сиваш как Фрунзе нас переведет? Коварный он, этот Сиваш! Река не река, море не море, болото не болото. Одни черти, видать, там водятся… Чумаки только сюда когда-то ездили на волах за солью…

— Ладно! Не хнычь! Товарищ Фрунзе все это обмозгует, как положено. Ты, верно, думаешь, что он из тех стратегов, что, не зная броду, полезут в воду?..

— Опять ты со своими шуточками, разбойник! Если ты такой умный, тогда растолкуй, браток, как наш командарм перебросит войска через Сиваш?..

— Ну, как тебе это растолковать? — Поднялся кровельщик с места, расправил плечи и, попросив у соседа махорки, продолжал: — Конечно, что и говорить, переправиться через это Гнилое море — не шутейное дело… Легче сто крыш залатать, чем переправиться под огнем через Сиваш… Эх, если б я мог посоветовать кое-что нашему Михаилу Васильевичу! Если б он меня в помощники взял, командарм…

Солдаты дружно расхохотались. А наш Шмая-разбойник прикурил у костра, глубоко затянулся терпким дымом цигарки, посмотрел в сторону Сиваша и, пряча в усы улыбку, продолжал:

— Вот расскажу кое-что, слушайте внимательно. Нам, когда мы еще мальчишками были, старые люди поведали, как Моисей-пророк евреев из египетской неволи освобождал, как он их вел через пустыню… Правда, шли не так, как мы сейчас топаем — форсированным маршем. Всего-навсего сорок лет тогда шли… Приблизились как-то вот к такому морю, Мертвым оно называлось, и задумались: как его перейти? Ломает себе голову Моисей-пророк, а придумать, хоть караул кричи, не может ничего толкового. Разозлился тогда старик, да как рубанет своим посохом-булавой по воде и… расколол море. Расступилось. Короче говоря, все его ребята перешли благополучно на ту сторону, даже пятки не замочили и насморка никто из них не схватил… Вот бы нашему товарищу Фрунзе хоть бы на время такую булаву заиметь. Рассек бы он Сиваш…

— Наш Шмая-разбойник придумает!.. Одна умора с ним! — рассмеялись красноармейцы.

Незнакомец тоже не смог сдержаться и от души расхохотался. Потом поднялся с места, чтобы возвратить забавному солдату котелок с кашей, и подошел ближе к костру. Пламя на какое-то мгновение осветило открытое, волевое лицо незнакомца, его длинную, хорошо пригнанную шинель, высокую папаху. Все замолкли, пытливо рассматривая его. «Не иначе, кто-то из начальства… Кто это может быть?» — подумал каждый из красноармейцев.

— Как вы сказали — разбойник? — спросил незнакомец, глядя на смущенного солдата, который так и застыл с котелком в руках. — Что это за разбойники у вас завелись?..

— Да вы их не слушайте, товарищ начальник, — не знаю в точности, кто вы и как вас величать, — не сразу ответил Шмая и стал вытирать пучком соломы свой котелок. — Делать хлопцам нечего, вот и болтают всякий вздор… Это меня давно так прозвали. Прилепили прозвище, и оно от меня всю жизнь не отстает…

— Ах вот оно что! — еще громче рассмеялся незнакомец. — А я уже, грешным делом, подумал, что это настоящий разбойник меня такой вкусной кашей угощал… Ну, теперь я спокоен…