– Девочки и чародейки в доме нет, – доложил он. – Но они были здесь совсем недавно. Выследить и догнать их не составит труда даже тому, у кого нет полицейского опыта. Приведи их, – он в упор посмотрел на Анонимуса, – я останусь охранять ее высочество.

Глаза фамильяра полыхнули яростью, от выплеска силы по спине Аверина пробежали мурашки. Но яростный блеск тут же погас, Анонимус взял себя в руки и обернулся к Аверину, ожидая распоряжений.

Тот молча кивнул.

– Слушаюсь, хозяин, – Анонимус поклонился, не удостоив Владимира даже взглядом, зато Кузя завертел головой, удивленно глядя на обоих.

– Я мог бы догнать! – сказал он, но Анонимус уже исчез.

Аверин приблизился к пожилой колдунье.

– Вы, значит, живы. Что ж, я не удивлен. Думаю, в вашем склепе лежит такая же кукла, что и в гробу Алены. И девочек ваша дочь похищала именно для вас. Одно непонятно – зачем они вам.

– Колдуну, закончившему Академию, этого не понять никогда, – проговорила баронесса и сжала губы в нитку. Аверин смерил ее взглядом:

– Не утруждайте себя ответом, сейчас Анонимус догонит беглянку и вернет ее вместе с Аленой. И мы все узнаем. Почему вы остались?

Он внимательнее пригляделся к старой колдунье и понял, что кресло, на котором она сидит, – не обычное. Вот оно что. Баронесса не может ходить.

– Незачем тратить время на болтовню. Просто арестуйте меня, вы ведь за этим сюда явились? – Баронесса сложила на груди руки.

– Обязательно арестуем, – сказал Аверин, хотя на сердце было неспокойно. Слишком самоуверенно вела себя эта женщина.

Скрипнула и открылась дверь, и Анонимус ввел в комнату женщину средних лет. Однозначно, это была Екатерина Френкель, но девочки с ней не было. Ухмылка на лице старой баронессы превратилась в победную.

– Так. – Аверин подошел и встал напротив второй пленницы. – Куда вы дели Алену?

– Нет больше Алены, – вместо дочери ответила баронесса и махнула рукой в сторону Кузи, по-прежнему удерживающего рукой шпица.

– Что? – не поверил своим ушам Аверин. – Вы что же, велели диву сожрать девочку?!

Баронесса довольно кивнула.

– Какого черта?! – воскликнул Виктор. Рука его дернулась к кобуре. Но Аверин остановил приятеля.

– Я никогда не поверю, – спокойно сказал он, – что вы похищали девочек для того, чтобы просто скормить их диву. Иначе бы вы сделали это сразу же.

Он обратился к Екатерине:

– Сколько детей вы похитили? И зачем?

Женщина молчала, опустив глаза.

– Увы, только одну, – снова за дочь ответила баронесса, – но вы правы. Мы не планировали убивать. Видите ли, много лет назад в моей семье произошло несчастье…

– Я знаю о вашем горе, – перебил ее Аверин. Выслушивать историю про сожранную дочку ему не хотелось. Вероятно, Алена еще жива и баронесса просто тянет время.

– Ах вот как. Тогда мне нет нужды объяснять. Мой супруг умер, не сумев поймать дива, который сожрал Машу. Но нам с Катюшей это удалось.

– Так это он? – Аверин указал на собаку. – Тот самый див, которого вызвала Мария?

– Да, это он. И теперь он служит мне. А Алена должна была заменить мне погибшую дочь. Но вы нашли нас, поэтому я отдала ее Барику. Я надеялась, что это позволит ему перейти из второго класса в первый, и я смогу увидеть свою девочку. В последний раз.

…Неужели сумасшедшая старуха не врет?

– Мне все же кажется… – договорить Аверин не успел. Раздался собачий визг, и шпиц очутился в руках Владимира. Кузя только удивленно посмотрел на свою пустую руку.

– Сейчас мы узнаем правду, – равнодушно заметил Императорский див.

И шквал силы чуть не сбил с ног, заставив колдунов отступить и прислониться к стене. Визжащая собачонка в мгновение ока оказалась крепко сжата когтями огромной демонической химеры. Клюв-пасть раскрылась, и оттуда вырвался протяжный рык, больше похожий на вой тревожной сирены.

Но даже он не заглушил испуганный визг несчастного маленького дива.

Старая колдунья изменилась в лице. Что это? Страх, жалость, или ей просто стало плохо от силы демонического облика дива восьмого уровня?

Химера отшвырнула в угол едва поскуливающую собачонку и сделала шаг в сторону колдуньи. И медленно повернула голову к Мончинскому, будто спрашивая у того разрешения.

Екатерина Френкель вскрикнула и кинулась к матери, закрывая ее собой.

– Вы этого не сделаете! – закричала она.

На старую колдунью было страшно смотреть. Ее глаза выпучились, а губы посинели.

Тем не менее она оттолкнула дочь:

– Вы не посмеете, – дрожащим голосом проговорила она, – это незаконно.