— Если хочешь, бери, — сказал он.

— Правда?

Он решительно кивнул.

— Пойдем. Я почти закончил.

Он взял меня за руку и повел обратно к табуретам. Его ладонь была теплой на ощупь. Мне стало интересно, насколько теплым может быть он сам.

Через тридцать минут он закончил рисовать мой знак бесконечности. Я влюбилась в него, как только увидела. Он был сделан из крошечных подсолнухов и роз. В одном углу было выведено имя Люси, в другом — Элай. Эскиз был небольшим, и для первой татуировки — идеальным. Нервы сдали в тот момент, когда он спросил:

— Куда ты хочешь ее набить?

— Эм, — я огляделась, медленно осматривая себя. — Может, от центра спины к макушке?

— Иди сюда. — Он встал и поманил меня за собой. — Тебе придется снять футболку. — У меня пересохло во рту. — Ты выбрала спину. — Он прав. — Можешь прижать футболку к груди, если тебе так будет удобнее. Бюстгальтер можешь оставить, так как ты хочешь, чтобы татуировка была выше.

Я нервно кивнула.

— Да.

Элайджа собрал все необходимое — простерилизовал рабочее место и распаковал новую иглу. Он постоянно поглядывал на меня, пока все делал, словно доказывая, насколько все стерильно в его салоне. Я закатила глаза и ухмыльнулась. Как только Элайджа повернулся в другую сторону, я сняла футболку и прижала ее к груди. Когда он увидел, что я готова, он махнул рукой, чтобы я повернулась спиной. Я повернулась, и он прижал трафарет к моей спине. Он указал на зеркало рядом с нами.

— Посмотри, так?

Посмотрев на иглу, я села. Заметив мою нервозность, Элайджа напомнил, что если я смогла пережить беременность, то справлюсь и с этим. Он сказал, что некоторые люди описывают ощущения от иглы как от крошечных пчелиных укусов. Мои опасения ослабли, когда он начал. Крошечная колющая боль не была чем-то, с чем я не могла бы справиться. Было больно, но не настолько, чтобы нервничать. Жужжание пистолета пугало больше, чем боль. Честно говоря, меня больше занимало тепло Элайджи на моей коже, чем дискомфорт. Перчатка на его руке не скрывала его тепла. Более того, от этой мысли становилось только хуже. Он был очень близко, его прикосновение было...

— Ты в порядке? — прошептал он позади меня.

— Угу.

Два часа спустя Элайджа закончил.

— Иди посмотри в зеркало.

Он наблюдал, как я встала и повернулась спиной к зеркалу, заглядывая через плечо. Потрясающе. Никаких ярких цветов, вместо этого он использовал разные оттенки черного. Что бы он ни сделал, это было идеально. Подсолнухи были женственными, но черные чернила и рисунок Элайджи придавали им более острую атмосферу.

— Мне очень нравится.

Я поймала его довольное выражение лица, когда повернулась к нему.

После того как Элайджа обернул татуировку полиэтиленовой пленкой, я надела футболку, а он приводил в порядок рабочее место. Было уже за полночь, и Оливия написала мне час назад, что Люси наконец заснула.

Пока ждала, я сказала:

— Спасибо. Знаю, что выдернула тебя внеурочное время, но очень рада, что сделала татуировку.

— Для тебя я всегда доступен.

Я наклонила голову в его сторону. Он снова стерилизовал свое рабочее место, протирая все вокруг. Я не могла прочесть выражение на его лице, так как он был полностью сосредоточен на своей задаче. Трудно понять, что он имел в виду, когда говорил мне подобные вещи.

Все, что я услышала, — для тебя я доступен, и мое тело отреагировало. Элайджа был не из тех, кто дает ложную надежду, верно? Я не могла представить его с другой женщиной. Одна только мысль об этом злила меня и причиняла боль. Я подумала... Я хочу, чтобы меня баловали, любили, обожали и восхищались. Он. Это было сильное чувство.

— Как долго твоя сестра пробудет здесь? — спросил Элайджа, подойдя ко мне.

— Еще два дня.

Я остановилась рядом с ним, пока он выключал свет.

Элайджа открыл для меня дверь, и мы вышли. Внезапно Элайджа повернулся, и его сильная рука коснулась моей. Пальцы Элайджи скользнули по моим, и от него ко мне перешло тепло. Я молчала, пока он переплетал наши пальцы, пока мы шли к машине. Я изучала его лицо, в то время как он открыто выражал свои чувства, пока вел меня к внедорожнику и открывал дверь. Он словно подталкивал меня к чему-то. Мой пульс участился, когда я села в машину. Когда я повернулась, Элайджа был все еще рядом, только ближе.

— Мне нужно уехать в другой салон, так что на этой неделе я не смогу возить тебя на работу.

Я не смогла скрыть своего разочарования.

— О. — Я махнула рукой. — Это не твоя работа — забирать меня. Мои родители отвезут меня, это не проблема.

Он положил руку мне на колено и провел по нему большим пальцем.

— Я хочу, чтобы вы пришли ко мне домой, когда я вернусь в следующие выходные. Я закажу еду, а Люси выберет для нас фильм.

Я бы улыбнулась, если бы он не прикасался ко мне, но все, о чем я могла думать, это о его руке на мне.

— Хэдли?

Зажмурившись, я прошептала:

— Почему ты такой милый?

Его рука крепко, по-хозяйски обхватила мое колено.

— Ты единственная, кто мог бы так меня назвать. Это не то слово, которое кто-то знакомый мог бы использовать для описания меня.

— Не может быть.

— Только для тебя и твоей семьи.

— Элайджа...

Его взгляд упал на мои губы. Он тяжело сглотнул и глубоко, болезненно вздохнул, прежде чем отвернуться.

— Давай я отвезу тебя домой.