— А Гарин?

— У него медицинское противопоказание. Сухая рука. Кисть не до конца сжимается.

— Что же он сразу не сообщил, когда я вызвал на дуэль?

— Все заранее просчитал, мерзавец. У капитана Николаева за год четыре дуэли, и всех противников он убил наповал. Стреляется одинаково хорошо, хоть с двадцати, хоть с сорока шагов. Вы сами предложили стрелятьсяс пятнадцати…

— Какие нелепые правила…– вздохнул я.– Почему, если меня и мою супругу оскорбил Гарин, к которому я питаю ненависть — я должен стреляться с совершенно незнакомым человеком?

— Николаев берет на себя все обязательства и за это получает определенную сумму. Андрей Иванович, давайте я выступлю за вас…

— Об этом не может быть и речи. Однако, Гарин оказался подлецом из подлецов, такого еще белый свет не видывал…

Ротмистр показал на беседку. Мы вошли и присели.

— Андрей Иванович, ваше положение действительно очень серьезное. Знаете, я расскажу вам один случай из жизни… три года назад мы стояли в гарнизоне, в Аргвани. Заняли небольшую крепость. Имам Шамиль со своими нукерами решил нас оттуда выбить. Он посылал воинов каждый день и каждый раз мы отбивались. Когда под стенами крепости лежало не меньше пол сотни горцев, Шамиль прекратил атаки. Он решил взять нас измором. У нас почти закончилась вода и пища, даже съели всех лошадей, а помощи так и не было. Ядра для пушек тоже закончились, как и запасы пороха. Треть солдат страдали животом, каждый день один или двое умирали… к тому же стояло невыносимо жаркое лето. Пытались по ночам отправлять лазутчиков за водой, но местные прекрасно знали все тайные тропы. Солдат ловили, а утром их головы уже висели внизу, на частоколе. Мы понимали, еще два-три дня и все закончится… Пожилой подполковник Ладыжский, заместитель начальника гарнизона, прошелся с иконой Богородицы, окрестил всех крестным знамением и пристально заглянул защитникам крепости в глаза: «Братцы, завтра на прорыв пойдем. Все лучше, чем сгинуть здесь, за стенами, как загнанные крысы. Завтра будем умирать братцы, умрем?» «Умрем, командир… — отвечали солдаты.– За императора и Матушку-Россию и жизни не жалко отдать…»

Ротмистр тяжело вздохнул. Давнее воспоминание давалось ему с трудом.

— Рано утром, когда открыли ворота и мы приготовились броситься на врага в штыковую атаку, к крепости подоспел полк генерала Граббе… Шамиль с воинами тогда едва унес ноги… Так что, Андрей Иванович, будем живы — не помрем! — вздохнул Вахрушев.– По мне, так лучше погибнуть благородно, с оружием в руках. В бою или на дуэли, чем в дряхлом преклонном возрасте, в мягкой перине, в обоссанных подштанниках…

Вот так подбодрил ты меня, мой друг ротмистр Вахрушев… аж слезы из глаз покатили…

Однако вслух я ничего не сказал. Посмотрим, кого завтра на дуэли боженька поцелует, а от кого отвернется…

Без четверти девять мы с ротмистром Вахрушевым и Герасимом прибыли на бричке на излучину реки. Тот же самый состав, что и на прошлой дуэли. Недалеко от обрыва уже стояла черная карета, рядом четверо мужчин. Мы с ротмистром приблизились, Герасим остался в бричке.

Навстречу вышел невысокий пожилой господин с пышной шевелюрой, в сером фраке.

— Титулярный советник Крылецкий. Секундант Владимира Ивановича Гарина. Как уже заранее извещалось, за господина Гарина сегодня стреляется капитан Николаев.

Он показал крепкого мужчину с аккуратными усиками в военном френче.

— А это доктор Ильницкий,– секундант представил брюнета с аккуратным пробором, в легком желтом плаще.

Гарин стоял во всем черном, будто злодей из фильмов. Выглядел он слегка болезненно.

— А почему Гарин не стреляется? — поинтересовался я.

— У Владимира Ивановича не сжимается кисть, он не сможет даже нажать на курок,– ответил доктор.– Дуэльный Кодекс разрешают замену.

Я вспомнил, как Гарин недавно стоял на балконе с ружьем и за малым не выстрелил. Похоже, помещик просто решил закосить, нанял капитана Николаева, профессионально стрелка, который точно не промахнется.

— Могу я поговорить наедине с капитаном Николаевым? — спросил я.

— Отклоняется,– сухо сказал Гарин.– Думаю, пора начинать.

Секундант Крылецкий поставил футляр с пистолетами и приоткрыл. Вахрушев торжественно открыл наш футляр.

— Предлагаю, господин Никитин, взять пистолет из нашего футляра. Капитан Николаев возьмет из вашего. Так будет справедливо.

Я кивнул. Выбрал пистолет и показал ротмистру. Он внимательно осмотрел и кивнул:

— Пистолет готов.

Когда Николаев выбирал пистолет, я сказал:

— Знайте, капитан, сегодня вы стреляетесь за подлеца. Сын Гарина похитил, избил, и пытался надругаться над моей невестой, за что я отделал его. Гарин наутро явился и нанес моей невесте оскорбление. За это я и потребовал сатисфакции…

Николаев вытащил пистолет и покосился на Гарина. Тот нахмурился, но ничего не сказал.

— Господин Никитин…– голос капитана неожиданно оказался робким, почти детским.– Не вините себя, если в поединке вы убьете меня. Я уже год сам смерти ищу…

— Господа, — объявил Крылецкий.– Желаете ли вы перед началом поединка примериться?

Гарин демонстративно отвернулся, я тоже промолчал.

— По договоренности стреляемся с пятнадцати шагов, по одному выстрелу. Стреляем одновременно, по взмаху моей руки! — известил секундант Крылецкий.– Расходитесь, господа!

Пятнадцать шагов — это вообще не расстояние. Десять метров. Попадет даже ребенок, который второй раз в жизни взял в руки пистолет. Однако мне не хотелось убивать незнакомого капитана. Я решил, как только секундант взмахнет рукой, выстрелю Николаеву в плечо или руку.