А я отступаю назад.

И назад.

Пока моя спина не упирается в стену, а он не тянется ко мне.

— Нет, — кричу я, вырываясь из его рук. Моя грудь вздымается, как будто она разрывается, рассыпается на части, и я не могу нормально дышать. Я кладу ладонь на сердце, желая, чтобы боль прекратилась, но она не прекращается. Я не знаю, что делать, и когда Картер шепчет следующие слова, все внутри меня словно разрывается.

— Прости меня.

По нашим лицам стекают слезы.

— Нет, — я мотаю головой. — Нет.

Это не может быть реальностью. Это не реально. Это не Картер.

— Детка, — он осторожно придвигается ко мне.

— Нет, — я вырываю свои руки. Сквозь слезы я едва вижу человека, которому отдала все. Которому отдала все, и изменивший мою жизнь. — Я доверяла тебе.

— Я… я… я не… Оливия, я просто… — Картер останавливается, прячет лицо за руками и бормочет что-то, черт возьми, чего я почти не слышу. — Я такой глупый. Не знаю, как… это не… я все испортил, Олли.

Я пользуюсь возможностью сбежать. Взбегая по лестнице, я хватаю свою сумку из шкафа и наполняю ее так быстро, как только могу, всем, что в нее помещается. Я забегаю в ванную, и сметаю свои вещи со стойки в сумку, а Картер стоит позади меня и растерянно дрожит.

— Нет, нет, нет, — повторяет он, следя за каждым моим движением. — Нет, Олли, ты… ты не можешь. Ты не можешь.

Он спускается по лестнице за мной, выглядя так, будто у него вот-вот случится сердечный приступ, пока я надеваю обувь. По-крайней мере, так я себя чувствую. Будто это сердце больше никогда не будет целым.

Картер следует за мной. Я выхожу из гаража, и единственное слово, которое он, кажется, может произнести, это «нет», когда он наблюдает за тем, как я снимаю ключи от его машины с брелка и забираю с крючка ключи от своей машины. Я не ездила на этой машине уже четыре месяца, и знаю, что она все еще работает лишь потому, что Картер включает ее раз в неделю, чтобы не сел аккумулятор. Он всегда такой внимательный.

Так почему? Почему?

Я не могу оставаться здесь, чтобы узнать ответ на этот вопрос, так как он, похоже, прямо сейчас не хочет ничего говорить. Я открываю дверь гаража, наблюдая, как она открывает мою машиной, а Картер совершенно одичал и захлопывает дверь моей машины, как только я ее открываю.

— Нет! Я не позволю тебе!

Упершись двумя руками ему в грудь, я из всех сил толкаю его. Я всхлипываю, поэтому мои следующие слова звучат слабо, даже несмотря на то, что я кричу.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать! Ты не командуешь мной! Я полностью доверилась тебе! Полностью, Картер! — я задыхаюсь от рыданий, зарываясь лицом в ладони. — И у тебя даже не хватает порядочности рассказать мне, что случилось. Ты не отвечаешь мне! Поговори со мной! — кричу я, хватаясь за его рубашку. — Пожалуйста, Картер!

Его глаза прыгают между моими, его сильные руки держатся за мои.

— Я… я… я не могу, — наконец говорит он. — Я не знаю как, — он позорно вешает голову, потерпев поражение.

Говорят, что заканчивать легче, чем начинать. Потому что все должно было быть не так. А может быть, именно так все и должно закончиться.

В этот момент я вспоминаю тот вечер, когда Картер убедил меня потанцевать с ним в баре, тот вечер, когда я поняла, что влюбилась в человека, в которого не имела права влюбляться.

И я думаю о том же, о чем думала тогда: мы танцевали медленный танец в комнате, которая уже горела.

Это мы и делали все это время. Притворялись, что неизбежное не случится. Что все это не сгорит в огне.

Но это случилось. Жизнь, которую мы построили вместе, будущее, в которое я так верила, вечность, в которой я была так уверена — все это облили бензином и подожгли.

Мое сердце после Картера Беккета никогда не будет прежним.

Картер отходит от машины, позволяя мне открыть дверь. Я бросаю свою сумку на сиденье и залезаю внутрь.

— Я люблю тебя, — его слова разбитые и будто раскрошены. — Я люблю тебя, Олли.

— Знаешь, я никогда до этого момента не сомневалась в этом, — по правде говоря, какая-то отчаянная, садистская часть меня все еще верит ему, или, по крайней мере, хочет верить. Этот человек только и делал, что погружал меня в непоколебимую, здоровую, страстную и фанатичную любовь.

И все же мы здесь. Вот к чему все привело. Это то, чего я ожидала, когда мы впервые встретились, то, что слишком долго держало меня в страхе и не позволяло к нему приближаться. Но это совсем не то, что я чувствовала последние шесть месяцев.