– Мы, – сказал Ниедду, собираясь с духом.

Он подошел к жертве вместе с помощницей, они опустились на колени и уставились на опухшее лицо, испещренное пятнами запекшейся крови.

– Тот, кто убил ее, успел хорошенько с ней позабавиться, – сказал полицейский в сопровождении приглушенного хора сардинских проклятий коллег.

Ева заметила, что ее напарница крестится и шепчет, как она догадалась, что-то вроде молитвы на сардинском языке: «Пусть земля тебе будет пухом».

Глаза Морено были на мокром месте, и когда он увидел мрачный взгляд, которым Ниедду обменялся с Эрриу, из его глаз выкатились две слезы.

– Тело в очень плохом состоянии, но думаю, что это и вправду она, – слабым голосом сказал Ниедду.

– Вы уверены? – спросила судья Аделе Маццотта, подошедшая, чтобы помочь в опознании.

– Да, это она, – через несколько секунд подтвердила Паола Эрриу. – Это Долорес Мурджа…

Ева и Баррали расположились на каменных сиденьях в том месте, которое, согласно указателям, называлось «оградой правосудия», где, как предполагалось, после совершения жертвоприношений ждали ответа нурагических богов. Когда Долорес опознали, Морено упал в обморок. Кроче и Раис успели поддержать его, прежде чем он рухнул на землю.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы тебя осмотрели? – снова спросила Раис, указывая на машину «Скорой помощи».

– Нет, спасибо. Это была минутная слабость. Мне уже лучше. Просто нужно немного отдохнуть.

Ева была в замешательстве: ей хотелось задать ему десятки вопросов, учитывая, что в данный момент Баррали был единственным следователем, присутствовавшим на месте всех трех ритуальных убийств. Кроме того, он был и единственным, кто имел прямой контакт с Роберто Мелисом, духовным главой неонурагистов, внезапно ставшим главным подозреваемым в убийстве Долорес. Но она боялась, что это ухудшит ясность его сознания, и без того нарушенную болезнью. К тому же они с Марой пообещали Грации не допускать Баррали к расследованию ради его же блага.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Морено, избавляясь от сдержанности. – Спрашивай все, что хочешь.

Евина напарница в ста метрах от них была занята разговором с Фарчи, Ниедду и Маццоттой. Ей пришлось проявить личную инициативу, что, вероятно, привело бы к столкновению с Раис.

«К черту все. Важно немедленно фиксировать собственные впечатления», – размышляла Ева.

– Как ты себя чувствуешь, Морено?.. Почерк кажется таким же, не так ли? – наконец спросила она.

После опознания Тромбетта снял овчинную шубу, в которую была завернута Долорес, и обнаружил радиальные разрезы кончиком ножа на спине молодой женщины. По словам Баррали, эта деталь так и не попала в газеты.

– Да, но есть что-то странное. Что-то не сходится.

– Помимо того факта, что в этом случае мы опознали девушку, что еще не так?

– Насилие… Это новый элемент. Остальные потерпевшие не пострадали. Долорес – да. Кто-то избил ее… Это единственное различие, если мне не изменяет память.

– Кукла, которую сфотографировали… что это? Думаю, что она была и в предыдущих случаях.

– Одни называют ее sa pippia ‘e Mannaghe, другие sa mamma ‘e sa funtana. Она символизирует дух, обитающий в святых колодцах.

– Значит, она связана с культом воды?

– Точно. Своего рода божество дождя, которое в последнее время использовалось для запугивания детей, но в прошлом, согласно нурагической анимистической религии, считалось могущественным и внушающим страх подземным божеством, одной из ипостасей Великой Матери Средиземноморья. Как видишь, все всегда сводится к ней.

– Можешь ли ты подтвердить, что она была и в других местах? – спросила Ева. На самом деле она уже знала ответ, изучив материалы: это была попытка проверить коллегу.

Баррали поднес пальцы к вискам, энергично массируя их. Он оказался в затруднительной ситуации.

– Морено?

– Да, они были и в Оруне, и в Мацанни. Мы нашли кукол рядом с основными сценами преступления.

– Хорошо… Кроме избиения, еще что-то не так?

– Да, но я не могу понять что, – признался Баррали дрожащим голосом, обнаруживающим всю его эмоциональную и умственную хрупкость.

– Не волнуйся, – сказала Кроче, кладя руку ему на плечо и стараясь не показывать жалость. Она чувствовала себя виноватой за то, что поторопила его. – Ты вспомнишь.

Морено покачал головой.

– Есть еще кое-что очень важное… – пробормотал он, глядя в пространство. – Но оно ускользает от меня…

– Спокойствие. Я уверена, что на этот раз мы его поймаем, кем бы он ни был, – сказала Ева, вставая. – Дай мне минуту. Я посмотрю, сможем ли мы выбраться отсюда до того, как нас вышвырнут криминалисты.

Женщина сделала пять шагов, однако слова Баррали заставили ее остановиться.

– Не могу сказать, откуда я знаю, но это не тот человек, которого я искал все эти годы, – сказал он с непоколебимой уверенностью.