Я вздохнул и сказал:

— Ты здесь не причём.

— Знаю! — резко отозвалась Таня. — Это целиком и полностью твоя вина.

— …

Я вздохнул и потёр переносицу.

— И всё-таки… — я цокнул языком. — Что это такое было?..

— В смысле? — удивилась Таня.

— Твоё поведение.

— А, эм… — девушка неловко улыбнулась, приподняв голову, но продолжая избегать моего взгляда. — Просто я подумала, что, если образ прилипчивой племянницы не работает, можно притвориться недотрогой, которая тебя ненавидит. Чтобы дядя заволновался и сам попытался пойти на сближение.

— …

— У меня получилось, — быстро прибавила Таня.

— Даже очень.

Её щёки покраснели.

— Ладно, — я вздохнул. — Просто больше не так не делай, договорились?

Таня приоткрыла губы… закрыла.

— Договорились?

— …

— Таня?

— Нет, — прошептала девушка.

— Почему?

Я сложил руки у себя на груди и вдруг, к своему удивлению понял, что испытываю раздражение.

— Потому что, — ответила Таня.

— Что значит «потому что?»

— Мне надоело.

— Что?

Она поджала губы и опустила голову. Прямо как маленькая девочка, которая не хочет продолжать разговор. Хотя, казалось бы, ей было уже четырнадцать (скоро пятнадцать) лет.

— Таня…

— Я расскажу.

— Говори.

— Не тебе. Я про другое.

У меня появилось дурное предчувствие, а в голове немедленно пронеслись мириады вариантов, что именно она может «рассказать».

— Я расскажу, что ты мне нравишься, и что я тебя люблю.

— … И кому ты это расскажешь?

— Маме.

Я опешил.

— И классному руководителю. И всем друзьями. Запишу видео и выложу в интернет.

— … Интересный план. Начнёт с того, что у тебя нет никаких друзей.

— Как будто у тебя они есть, — буркнула Таня.

Туше.

— Во-вторых, хочешь, чтобы меня посадили?

— Ты ничего со мной не сделал. Тебя не… посадят. Я говорю только про свои чувства.

— Зачем?

Таня поёрзала на кресле, немного выпрямила сгорбленную спину, продолжая, однако, избегать моего взгляда, и заговорила:

— Потому что тебя это волнует.

Я сморгнул.

— Что про меня думают другие люди, общество… и моё будущее, — прибавила она состоятельным голосом. — Поэтому, если я расскажу всю правду… больше этой проблемы не будет.

«Отвисла челюсть».

Я давно встречал это выражение в различных книгах и всегда считал дурацким, давно истёртым штампом, которые не имеет ни малейшего отношения к реальности. Нечто вроде живота, который урчит, когда герой литературного произведения испытывает голод (хотя в действительности это скорее признак несварения). Но теперь всё изменилось. Теперь я действительно почувствовал, будто у меня отвисла челюсть. Будто мне её сломали, и она в любой момент может свалиться на мои колени.

В этот момент все мои тревоги — судьба мира, вселенной, Они, моё прошлое, — стали напоминать дурной сон перед лицом беспощадной реальности; перед лицом четырнадцатилетней девочки, которая говорила уверенным голосом, и при этом не смела посмотреть в мои глаза и до белизны в костяшках сжимала собственные коленки.

Наконец я мотнул головой, пришёл в себя и сказал:

— Таня это… Это не главное…

— А что главное?

— Ну, для начала…

— Ты меня любишь?

И снова бах. Только я стал подниматься на ноги (фигурально), как девушка зарядила мне ногой по коленке.

— Не как племянницу, — быстро прибавила Таня. — Или сестру, или дочь. Ты любишь меня по-настоящему? Как женщину?

Я поморщился. Таня смотрела своими большими чёрными глазами прямо на меня. Вид её личика, одновременно уверенного и отчаянного, словно полоснул меня по сердцу.

Я прикусил губы.

Я не мог отшутиться, не мог соврать; теперь — особенно теперь — это было неправильно.

Она требовала ответа.

В этот момент я сам почувствовал себя четырнадцатилетним ребёнком, который столкнулся с величайшим кризисом в своей жизни.

Мой взгляд невольно обратился на дверь. И почему Аня так долго возится? Могла бы вернуться. Прямо сейчас. Прямо в эту самую секунду. Если она это сделает, я всю свою жизнь буду ей благодарен.

Но шли секунды, и дверь оставалась закрыта. Я был лицом к лицу с Таней, которая, не мигая и сжимая коленки, требовала от меня ответа.

Что же мне сказать? Что вообще нужно говорить в такой ситуации, чтобы… нет. Я остановил себя. Всё это время я пытался подобрать правильный, единственный верный ответ, который вернёт происходящее в привычное русло. Но может быть это было неправильно? Может всё это время я обманывал и мучал Таню? Может я сам был виноват, потому что до этого момента ни разу не ответил на её вопрос? И поэтому, сам того не замечая, я лелеял в ней надежду?