Ехать по московским меркам предстояло недалеко. Казармы и штаб зенитчиков разместили на Пятой Кречетовке. Эмка миновала прокол под северной роспускной горкой и свернула на грунтовую дорогу, проложенную вдоль посадки полосы отвода. Дорожное полотно в ухабистых колеях, колдобины заполнены водой, кругом грязь от недавно прошедших ливней. Машина постоянно буксовала в липкой жиже, не хватало еще тут надолго засесть, застрять из-за малого клиренса легковушки. Водитель нещадно ругался и поминал лихом советчика, рекомендовавшего этакий кратчайший путь. Лучше было ехать наезженным шоссе вдоль частного сектора Четвертой Кречетовки, а потом свернуть вправо у поворота к городу. Там, на подступах к вагонному депо и располагался штаб местных ПВОшников.

Солнце вовсю наяривало, стояла липкая жара. Воронов тоже извелся, пока удалось миновать неухоженный участок дороги. Но вот «страдальцы» поравнялись с линией разнокалиберных жилых домишек, в окружении надворных построек, затененных раскидистыми ветвями яблонь и груш. Кречетовка, лежащая посреди раздольных садовых массивов, уже внутри себя являла образцовый плодовый сад, взращенный не селянами, а железнодорожниками. Дорога стала укатанной, видно жильцы основательно постарались, выбрасывая шлак из топок печей на проезжую часть.

Эмка подъехала к группе бараков, обнесенных частым дрекольем и опутанных колючей проволокой. Это и была номерная зенитная воинская часть, оборонявшая узловую станцию от налетов немецких бомбардировщиков.

У неохраняемых ворот уже поджидал командир подразделения, моложавый капитан, в очках, с толстыми линзами стекол. Зенитчиков заранее известили о приезде Воронова, напуганный слухами о повадках органов госбезопасности, капитан встретил «комиссию» загодя, еще на подступах к своему хозяйству. Впрямь, хвастать очкарику было нечем.

Облупленные дощатые бараки, построенные еще при царе для сезонных рабочих землекопов, до войны стояли незаселенными, ждали сноса. А вот теперь тесные комнатушки наполнила гомонящая девичья рать, даже издалека слышались звонкие голоса и веселый смех. Впрочем, лишних комментариев и не требовалось, — и так слишком наглядно. Возле бараков, на веревках, протянутых вкось и вкривь по двору, реяло на ветру белыми парусами женское бельишко, причем в несметном количестве. «Вот и конспирация, — усмехнулся Воронов, — типичное бабье царство и как тут мужику с ними управиться…»

Звали капитана Артемом Васильевичем Полубояриновым. Угодливо, заглядывая в лицо Воронову подслеповатыми глазами, он тотчас посетовал, что в части практически одни девушки: зенитчицы, прожектористки и связистки. Мужских рук не хватает, вот и нет сил обустроить прилегающую территорию, подремонтировать жилые корпуса. Да и громко сказано — воинская часть, вовсе не так, скорее, на живую нитку скроенный батальон. Ох, и сложно управляться с этим непослушным бабьим гарнизоном. Да и жалко на самом деле девчонок, вовсе не женское дело ворочать зенитные установки, таскать снаряды, не их дело подставлять девичьи плечи под тяготы воинской службы. А самое скверное, вовсе не тот удел, чтобы рисковать своими юными жизнями. Зачем девушки полезли в этот ад, что «глупышек» привело сюда… ведь, как известно, — зенитным расчетам достается при бомбежке по первое число. Да и «Мессера», наподобие хищного ястреба, высмотрев с высоты жертву, — трассирующими пулеметными очередями, безжалостно выжигают обслугу зенитных пушек и других наземных установок.

Когда капитаны шли к штабу, облупленному кирпичному особнячку, стоящему на отшибе, им на пути встретилось стайка симпатичных девушек в защитной форме, без пилоток, простоволосых. Зенитчицы отдали честь, приложив кисть к пустой голове. Воронов и Полубояринов козырнули мимоходом, не подав виду, что непорядок. Какие тут, право, замечания? Наткнулись на них и две красотки, одетые уж вовсе не по уставу, без гимнастерок, белые нательные рубахи заправлены в хебешные юбки. Увидав начальство, девчушки с испуганным визгом бросились бежать наутек. Детский сад, да и только…

На встрече с вышестоящим сотрудником госбезопасности положено присутствовать только двум представителям части: командиру и прикрепленному оперу особого отдела. Особист, младший лейтенант Николай Николаевич (тощий и седой, уже в годах), тоже пожаловался на незавидное, если вовсе не дурацкое, да и не по чину, смешное положение. Приятели-коллеги ехидно издеваются над ним, подпускают сальные шутки, сочиняя глупые непристойности, понарошку грозятся сообщать жене о гареме мужа. Что оставалось делать Сергею… Ну, посмеялся чуток над пикантностью положения обидчивого особиста, ну, и слегка вправил мозги взрослому дядечке. Пришлось пояснить «Николаичу» (будто и так не знает), что противовоздушная оборона стратегической узловой станции гораздо нужней защиты иного областного центра. Капитан-зенитчик и младший лейтенант ГБ, понимающе, закивали головами, тут ничего не возразишь, да и глупо выказывать собственное мнение в таких обстоятельствах.

Капитан Полубояринов доложил о состоянии дел во вверенном подразделении. Да уж, вооружением часть похвастать не могла. Наличествовала полная разномастица… Имелось четыре зенитных пушек еще дореволюционной системы Лендера. Вдобавок к ним применялись полукустарные установки пулемета Максим, что, естественно, мало соответствовало требованиям современного боя. Основную часть вооружения составляли счетверенные установки Токарева. Правда, использовали крупнокалиберные ДШК повышенной бронепробиваемости, которые капитан Артем считал главными выручалочками. Но отдельной гордостью парня считались три автоматических зенитных пушки (калибра 37 мм.) образца тридцать девятого года. И заветная мечта, — командование обещало поставить в полк 76-ти миллиметровые пушки, которые пробивают бронированный «Юнкерс» на вылет.