— Ну, там… заставляет, не тянуть резину, срочно убить снабженца Машкова. Знаю бедолагу — в ОРСе работает, — заодно заметил Лошак, — Но это семечки… Нужно парню отрезать язык и выколоть зенки, только так, не иначе. А домишко мужика — взять и сжечь. — Конюхов сотворил невинную физиономию. — Военный велел только сообщить приказ тому Мерину… А уж, что и почему, не мое собачье дело, — и как бы в оправдание, весомо добавил. — И еще командир пояснил, что наша контрразведка хочет поломать немецкие планы и наказать злейших врагов и предателей советской власти. Ну, а потом подробно расписал, что и как делать…

— А ты, мудила грешный, взял и сразу поверил, и подчинился… Не смеши Лошак…

— Дык, сам в разум не возьму… на первый взгляд, как бы и наш, красный командир, да и по виду — партийный. А с другой стороны, может, — одна шайка лейка с лагерным хозяином, оба на фашистов впахивают… Тут уж ломаться не приходится. Делай, что говорят, и не задавай лишних вопросов. Чикаться не станут… так-то вот, гражданин начальник.

— Заливай, заливай! Так и поверили диверсанты. Подумаешь, капитан Юнг, центр — в Борисовской школе… А где кодовая фраза, ну, пароль по-колхозному говоря?

— Да, имелась такая… На крайний случай особист велел запомнить и сказать такие слова. — Конюхов надолго задумался, вспоминая, потом развел руками и сожалеюще выговорил. — Гражданин начальник, вылетело из головы. Там куплеты стихов долбанутых, по листочку учил… Командир дал, велел потом непременно сжечь. Говорил перевод с иностранного языка. — Лошак зачесал голову. — То ли Морозова, то ли еще цаца дореволюционная… А, вспомнил — Холодова, — и мигом поправился. — Нет, похоже, еврейская фамилия… Ну, там стихи, про виденья в тумане, пацану снятся сны и слюнявая барская дребедень. Да не помню в точности, быстро забыл… А Мерин, похоже, знал наизусть, вытянулся, как по команде.

«Начало «Фауста», в переводе Холодковского», — сообразил Воронов, изучая немецкий, он читал подстрочник «Фауста» Гете.

— Так… по виду это военный человек, а не гражданский шпак в мундире? Надеюсь, сумел различить, сопливый мальчишка поймет…

— Военный, глотка луженая, сразу видно командирский замес.

— Личико описать, надеюсь, сможешь? — Воронову ничего не осталось, как прикинуться, что верит измышлениям Конюхова. А впрочем, неужели примитивный босяк способен на такую хитросплетенную ложь… Хотя, и правдой этот бред сивой кобылы назвать нельзя.

— Смогу! Как не смочь, — уверенно ответил Конюхов.

— Ну, вот и сладились. По этому вопросу со следователь работать будете. А пока, расскажи-ка еще о Мерине и той записке. А то вчера спешил… до конца не выслушал.

Конюхов тяжко вздохнул, напрягая память, хрустко потянулся.

— Да уже говорил, Мерин, пришел не один. С ним в паре — второй пожиглявей, но тоже, крепыш еще тот… Назвался Еремой. У главного ксива Кирпича. Мыс кирей на Печере от цинги загибались. Корефан просил помочь. Как положено, оказать содействия… — подчеркнул Лошак, — маляву я сжег, — предупредительно заметил уголовник.

— Что написано там, в точности постарайся сказать!

Конюхов на минуту задумался, затем стал проговаривать по слогам, тут, видимо, память деда заработала без сбоев:

— Лошак, за Мерина зуб даю. Слушай как отца родного. Сделай ништяк… Так надо. Помнишь матрешку… Кирпич.

— Что за матрешка такая? — переспросил Сергей.

— Это тоже знак. Мы одной марухе в лагере здоровенную матреху выточили. Так… на память.

— Дальше! Ну, ну… Не тяни резину, дальше рассказывай.

Ничего нового Лошак не сообщил, повествование старика сходилось с рассказами Еремы и Мерина. Видимо, так и было на самом деле, немецкий агент умел готовить сценарии. Навряд ли, диверсанты и уголовник заранее сговорились, что и как отвечать при случае задержания НКВД. Времени на подобные занятия у них, разумеется, не было.

Затем Конюхов подробно рассказал, кто таков Кирпич, поведал и о других зеках-сидельцах, тесно контактировавших с ними в лагере.

Терпение Воронова было на пределе, кратко записав показания в блокнот, капитан фигуральным образом утер руки. Пусть теперь диверсантами и Конюховым-Лошаком занимаются поставленные на то специальные сотрудники.

Себе на отдельный случай Сергей оставил непосредственное участия Конюхова в убийстве Машкова и надругательство над трупом. Тем Сергей хотел окончательно добить Лошака, а если тот не потечет, то применить к урке спецсредства. Воронов не сторонник чрезвычайных мер, но если честно, то признавал их эффективность.

И тут, как по заказу, караульный доложил, что приехал следователь городского отдела. Сергей поспешил наверх

Следователем оказался худощавый дядечка, уже в пенсионном возрасте, с грубым лицом и густой седой шевелюрой, по званию младший лейтенант. Воронов сразу определил, что перед ним опытный чекист, потому долго вводить в курс дела не пришлось. Следователь и так понимал стоящие перед ним задачи. Сергей вздохнул облегченно, наконец, хоть ненадолго руки свободны от общения с подонками.