— У тебя есть мы, — и ребята в сговоре. — Мы всё сделаем.

— Вот так, ребята, — обращаюсь к аудитории. — Вроде, и подставили, а, вроде, и спасибо.

Смиряюсь с тем, что придётся спеть. Потом Логинов, конечно, отхватит.

Вступаю вместе с ребятами. Эта песня, как я уже говорила, самая тяжёлая для меня. Она о том, что я жалею о словах, сказанных Стасу в квартире Егора. О том, что я всю жизнь мечтала быть с ним одним. Когда порушились планы, и Стас бил меня словами, я мечтала не устать от этих вечных столкновений. Каждый раз я пыталась запоминать именно плохое и больное, но даже сейчас ничего подобного не могла вспомнить. Эта песня о том, что я хочу сохранить всё хорошее между нами. Всё красивое между нами. Ведь у нас были общие друзья, общие воспоминания, которые имели гораздо больше значения, чем обиды. Начиная петь второй куплет, я всё же натыкаюсь на внимательный взгляд Стаса, и вздрагиваю. Да, у меня было не меньше обид, чем у него, и я так устала от всего, что свалилось за последние два с половиной года. Мне просто хочется всё сохранить с ним. Хотя бы светлые воспоминания, если нас спасти уже не получится. А связывает нас теперь гораздо больше, чем он знает.

Боюсь, что не смогу вытянуть конец песни, но всё получается. Серёжа помогает на бэках, при этом он играет мою партию на синтезаторе. Если честно, я высказала в этой песне всё, и мне стало легче. Наши ребята пребывают в смятении, ведь все поняли, кому была адресована песня. При этом инициатором её исполнения стал мой якобы нынешний парень. Да, бедные, у них там слом в голове.

— Спасибо за такой тёплый приём, — снова включается Серёжа. — А я напоминаю, что сегодня выходит новая песня.

Да, мы решили выпустить песню про наших бабушек и дедушек. Мы завуалировал всё так, что вряд ли кто-то что-то поймёт, кроме тех, кто должен.

После концерта я сразу уезжаю домой, не пересекаясь ни с кем. У меня всё болит и мне плохо. Дома рыдаю в подушку, а утром всё же иду в больницу.

Наступил день открытия клуба парней. Я и хотел, и не хотел этой встречи одновременно. "Лого" приехали репетировать, но у Сони ничего не получалось. Она забывала вовремя вступить, стояла с абсолютно потерянным видом, словно сейчас расплачется, не тянула ноты. Интересно, это они так со своим Серёженькой повздорили? Логинов изрядно напсиховался. В какой-то момент Соня ушла, а Серёжа пошёл за ней. Переглянувшись с ребятами, мы решили не отставать и сунуть свой нос. Логинов жался к девушке, и они говорили про укол в связки. Я хотел помочь ей, отвезти, но не имел на это прав. Это выглядело бы, по меньшей мере, странно. Спасибо Емеле, который вызвался, как хозяин клуба, отвезти Соньку.

Когда она вернулась, то до начала оставалось совсем мало времени. У неё всё получалось, хоть и делала она всё с опаской. Не знаю, что Серёжа ей сказал, но они снова пели, разыгрывая целый спектакль, хотя ещё пару часов назад Котова стояла амёбой на сцене, не выражая ни одной эмоции. Получается, это всё же игра?

Последняя песня была с отвратительным смыслом в стиле Логинова. Уверен, это он написал от и до. В конце песни брат Егора хватает её за горло, а в конце страстно целует. Видимо, это не входило в планы, поэтому Соня теряется, но потом не менее страстно отвечает. Я лишний на этом празднике жизни со своей больной любовью. Поздравляю пацанов и сваливаю. Они без слов понимают.

В универе практика, я и без того пропадаю у отца на фирме, да в зале. Больше ничего не хочется.

На день рождения Емели приходит группа без Серёги и Катя. Мы уютно проводим вечер. Соня даже немного поёт с Кириллом — гитаристом группы. И песню такую выбрали, как специально. Я глаз с неё не сводил. Мне казалось, что адресует она их мне, но при любом удобном случае Соня делала вид, что я пустое место.

Когда Котова удаляется спать, не нахожу в себе сил, чтобы оставить её в покое. Захожу в комнату, закрывая дверь. И напевать, что подумают остальные. Пусть хоть Логинову звонят, хоть Горыныч рожу бьёт.

— Что такое? Опять будем выяснять отношения и ругаться?

Она до одури спокойна.

Я не знаю, что сказать. Хочу её до звона в яйцах, но боюсь, что оттолкнёт. Но Соня удивляет, когда сама подходит и начинает целовать. Сначала цепенею, но потом отвечаю на поцелуй. Мы раздеваемся, я кладу девушку на простыни, целую каждый миллиметр тела, впиваюсь страстными и глубокими поцелуями в губы.

— Стас, это ничего между нами не меняет, — лепечет что-то в самом начале, но мне так плевать сейчас. Хочу её всю без остатка.

— Как скажешь, — сейчас я на всё согласен. Решим всё завтра.

— У меня нет резинки, но я чист.

— Я тоже, — если честно, то я и не боялся.

Вхожу быстро, резко, глубоко. Мы всё делаем, как в последний раз. Неистовые поцелуи, горячие ласки, возбуждённый взгляд Сони.

Нас не хватает надолго. Соня извивается подо мной, испытывая оргазм. При виде этого и я кончаю в Соню, даже не задумываясь. Лежу на девушке, не желая отпускать этот момент. Потом поднимаю её, ложусь вместе с Соней, накрывая нас пледом, а она крепче жмётся. Завтра мы всё решим.

Но утро наступает без неё. Она уже свинтила. Что ж, я принимаю её выбор. Видимо, у неё хобби такое — раз за разом причинять мне боль.

Не появляюсь, пока Егор не просит съездить с ним до их квартиры за какой-то флешкой. Соглашаюсь только на условии, что буду сидеть в машине. Соня приезжает одна. Они с Егором о чем-то болтая, идут в подъезд. Время тянется мучительно долго. Горыч ничего не сказал насчёт нашей ночи, хоть взгляд и был осуждающим. Он требовал разговора, а я — отъебаться от меня.