Но я могу покончить с этим.

Это ее проблема, не моя. Ее трагедия, не моя. У меня есть своя чертовски грустная история, которой я истязаю уши обычных людей. И это дерьмо про ребенка? Я, может быть, и напуган, но я видел, как ее лицо дернулось, когда она ответила.

Где ты прячешь своих отродий, малышка Прескотт, и кто, блядь, о них заботится?

Выбравшись из подвала, все еще сильно пьяный, я перешагиваю через голую девушку на полу, которая мастурбирует пустой бутылкой из-под пива на глазах у ликующей толпы. Черт возьми, с какими людьми сейчас общается Ирв?

Я тащусь прямо к стереосистеме, которая воет «Hey» в исполнении The Pixies, и выдергиваю вилку из розетки, держа шнур в руке, как аркан, и направляю его на Ирва, который растянулся на нашем диване получая минет от женщины в мини-юбке, которой на вид около пятидесяти, и у которой в черепе застряли розовые бигуди для волос.

— Все убирайтесь нахуй. Вечеринка окончена.

Ирв вскакивает на ноги, швыряет зажженный косяк на дырявый ковер и смотрит на меня сверху вниз, как люди и ожидают. Это мгновенно затыкает всех в комнате, что очень прискорбно, потому что у меня в подвале живет злая, сильная женщина, которую только что поимели шестью способами в воскресенье и которая вполне могла бы кричать во все горло.

— Успокой свою горячую задницу, чувак. Кто, черт возьми, ты такой, чтобы решать? — он плюется. Я так зол на него за то, что он проболтался ей о моем имени, я готов разрезать его уродливую задницу на глазах у всех этих людей.

— Я твой чертов сосед по комнате, а когда понадобится, я также буду твоим чертовым боссом. — Я делаю шаг в его сторону, возвышаясь над ним как минимум на шесть дюймов. — Я никогда не соглашался принимать гостей. Сверни это дерьмо, пока я не задушил тебя заживо. У меня уже есть веревка. — Я сжимаю шнур в кулаке для выразительности и поднимаю его на уровень его глаз. — Сейчас, куколка.

Через десять минут дом пуст. Только я, он и Прескотт внизу. Я ушел от нее еще до того, как застегнул молнию. Черт, мои боксеры все еще влажные от спермы, которую я не успел стереть. Пытаясь проглотить свое смущение — мне все равно, что она думает обо мне, она умоляла, чтобы ее трахнули, и я дал ей то, что она хотела — я бросаю подушку на лицо и сжимаю ее, наполовину желая задушить себя до смерти.

Горошек.

Мысли о ней так возбуждают меня, что я чувствую, как бьется пульс в моем члене. Я сижу в палатке, как тринадцатилетний бойскаут, просто прокручивая в голове ее имя. Секс чертовски сломил ее, но сегодня вечером она безошибочно чувствовала себя цельной, пусть даже на секунду.

Что такого особенного в этой девушке?

Она «уличная», но не проститутка.

Умная без претенциозности.

Знает свою гребаную литературу, а также знает, как распознать плохо смешанный кокаин издалека, и все это в одно и то же время.

Нет. Это не так. У нее борьба, и она хочет жить. Она активно гоняется за жизнью, а я позволяю своей скользить между пальцами.

Она- жизнь, а я - смерть.

Прескотт Берлингтон-Смит — это все, кем я хочу быть. Шторм выходит из дерьмовой ситуации со скоростью света, не оглядываясь назад, чтобы бросить взгляд на жертвы своих действий.

Как себя чувствовала ее киска? Хорошо. Как я помню других кисок, которых я доводил до изумления. Плотная и теплая, как пушистое одеяло, укол героина для дрожащего наркомана. Но ничего особенного. Она не блестит. Она не извергает стодолларовые купюры и не принесет мир во всем мире. Она ничем не отличается от последней безымянной цыпочки, которую я трахал много лет назад. И все же, она единственная женщина, которая меня возбуждает. Единственная.

Я ненавижу ее.

Я хочу ее.

Мне нужно забыть ее.

Эта дурацкая песня «Pixies» продолжает играть у меня в голове, даже после того, как я ее выключил, на повторе, пока я катаюсь в постели.

Мы прикованы. Мы прикованы. Мы прикованы.

***

На следующий день я прибываю в особняк миссис Х. Блэкхок. Я боюсь, что она будет там, но все же подчиняюсь ее безумию. Как только я вхожу в ее дом, я исчезаю в ванной и переодеваюсь в плавки. Ее любимая пара. Она купила их мне в подарок на Пасху. Обычно оставляет большие чаевые, когда я их надеваю.

Я думал всю ночь, и наконец придумал план.

Я собираюсь быстро заработать, отпустить ее и сбежать сам, при этом держась от нее на расстоянии.

Я спасу ей жизнь, но буду держать ее подальше от своей.

Мне нужно убраться к черту отсюда. Если это означает скомпрометировать мое достоинство, пусть будет так. В любом случае, это не стоило выеденного яйца. Арийское Братство преследует меня. Годфри либо выпустил их, либо был недостаточно силен, чтобы удержать их от меня. И даже если он способен удержать мою задницу на плаву, как только он услышит, что я трахнул Прескотт с такой яростью, что сдвинул чертову гору, я пересплю с рыбами. А Прескотт. . .она сказала бы ему в мгновение ока. Если она пойдет ко дну, она чертовски убедится, что я пойду с ней. У меня нет иллюзий, почему она меня трахнула. Она хотела, чтобы я помог ей. Угадайте, что? Я трахнул свой путь прямо в ее план.