— Я тебе нравлюсь несмотря ни на что. — Я кусаю губу, не уверенная, пытаюсь ли я убедить его или себя. Мне нужно, чтобы он сломался, если я хочу уйти отсюда в ближайшее время. Хорошая новость заключается в том, что какие бы искушения у Нейта ни были наверху, его внимание сосредоточено исключительно на девушке из подвала. — Поможешь мне сделать глоток?

Он хватает меня за талию и поворачивает лицом к себе. Нейт ведет нас обоих в угол комнаты, где мы садимся. Вечеринка все еще жива, но я кое-что узнала о Нейте, и ему не нужны люди вокруг него. Ему нужна тишина и, может быть, хорошая история, которую можно послушать. Вечеринки предназначались для людей, которые убегают от своих мыслей, а не погружаются в них, пока не утонут в своих мыслях.

— Вечеринка Инка, да? — Я толкаю его локтем, и пиво, которое он сунул мне в руку, выплескивается через край бутылки. Капля холодной жидкости проливается на мои голые бедра, и я не могу ее видеть, но чувствую , как его взгляд падает на мою влажную кожу, согревая мою плоть желанием.

— Как ты это поняла?

—Остерегайтесь тех, кто ищет постоянных толп, в одиночку они ничто , — цитирую я Буковски и слышу, как его дыхание участилось. Он увлекается поэзией. Урод, который находит утешение в чужих словах. Прямо как я. — Тебе не нужны дешевые развлечения.

— Я сказал ему, что он чертовски глуп. Ты могла бы ломиться в эту дверь, крича, черт подери, — говорит он, проверяя меня. Я провожу языком по передним зубам.

— Ну, я этого не делала. Потому что, Бит, я знаю, что уйду отсюда до того, как Кэмден и Годфри доберутся до меня. Помнишь мое вчерашнее предложение? — Мое сердце бьется быстрее. Я до сих пор стыжусь того, что стала жертвой. Я не хочу, чтобы он считал меня слабой. Я хочу, чтобы мы были равны.

— Ты мать? — бормочет он. Я хмурюсь.

— Что?

— Да. Ты. Блядь. Мать?

Это похоже на удар прямо в грудь, болезненное воспоминание о том, что он дал мне пощечину, и я рада, что он не может видеть мои глаза сквозь черную ткань повязки на глазах.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Просто так. — Икота. — Значит, у тебя нет ребенка?

— Нет. — Я скриплю, стараясь не кипеть. — Я уже говорила тебе, Бит. В этом мире есть только я.

— Что они с тобой сделали. Господи, Прескотт. Это такой пиздец.

Нейт пьян. О-очень пьян. Огромное благословение, завернутое в красный сатиновый бант. Я делаю глоток пива, жидкость омывает мое горло и дарит утешение, которое может дать только выпивка, и облизываю губы, зная, что его хищные глаза устремлены на меня.

— Это неприглядная правда, — киваю я.

— Тогда расскажи мне что-нибудь красивое, — хрипит он. — У меня достаточно уродов на всю жизнь.

— Нечего бояться, кроме силы, которую ты даешь своим собственным демонам. Это сказала Салли Гарднер.

— Хорошая цитата. — Его голос улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

— Могу я пощупать твое лицо?

Он фыркает еще один смех из дерьмового разнообразия. — Нет.

— Пожалуйста, с вишенкой сверху?

— Неа.

— Я буду кричать.

— Я заткну тебе рот дополнительными кусками бондажа, а остальную часть ткани засуну в каждую дырку в твоем теле. Не искушай меня, потому что мне это понравится. — Его тон ровный, искренний и ничуть не раздраженный. Спокойный. Почему меня это возбуждает? У меня никогда не было слишком грубого секса. А с Нейтом? Я действительно хочу , чтобы он причинил мне боль. В лучшем, худшем, наиболее возможном виде.

— Ты бы никогда не причинил мне вреда, — возражаю я.

— Никогда, Кантри Клаб, — мягко обещает он. — Если только это не доставляет тебе удовольствие, тогда все ставки сделаны.

— И мы уже установили, что я тебе нравлюсь.

— Нет. Ты сказала,это.

— Покажи мне свою, и я покажу тебе свою. Позволь мне коснуться твоего лица, и я позволю тебе коснуться меня. Повсюду.

— Я не такой, как они. — Его голос превращается в сталь. — Я не из тех ,кто берет.

— Ты не берешь. Я даю. С удовольствием.

Тишина.

Созерцание.

Я раздвигаю губы и облизываю их.

Убеждение.

Нейт вздыхает в ответ.

Он внутри.

— Сделай это быстро. — Он тянет оба моих запястья в свою огромную ладонь, кладет мои руки на его теплые щеки, прежде чем пробормотать: — Золотая ложка, ты, маленькая извращенка.

Первое, что я замечаю, это его скулы. Они настолько высоки, что находятся на одном уровне с его ушами. Резкие, выдающиеся и великолепные. Из левого уха у него торчит пирсинг "трагус", который я чуть не выдернула, потому что вместо серьги у него булавка.