— Знаете, а я ему верю, — неожиданно заявил Бек, — Тут просто нет другого объяснения. Этот человек определенно не Гиммлер. Но и не двойник Гиммлера, двойника бы разоблачила его собственная дочка. Но мы видели дочку Гиммлера, это точно она, и она искренне была в ужасе, когда Юнгер выстрелил в её папу. Так что тело у этого человека точно Гиммлеровское. А вот разум — нет. И все сходится. Его попытки убить Гитлера, его рассказы о нашем будущем поражении, его прогнозы, которые разделяют все серьезные военные аналитики. Этот человек не Гиммлер, но и не безумец. Его слова звучат дико, но другого объяснения я не вижу. А когда нет логичного объяснения — придется поверить в нелогичное, господа.

Ольбрихт на это взорвался, как пущенная по танку из фаустпатрона граната:

— Бек, что вы несете? Я христианин, я не могу верить в эту мистическую дребедень!

Ясно. Убеждения мешают принять правду. Точнее — полуправду, ибо я накормил господ заговорщиков именно ей. Душа-то в Гиммлера попала, вот только одна единственная: моя. А жаль, было бы веселее, если бы у меня на самом деле была компания древнегерманского короля в этом теле.

— А я не знаю, — пожал плечами Гёрдлер, — Но какая нам в конце концов разница, кто этот человек? Наши цели совпадают с его целями, этого достаточно, чтобы заключить с ним союз.

— Я согласен, — кивнул Бек.

— И я тоже полагаю это разумным подходом, — поддакнул я.

Ольбрихт отмолчался.

— Надо действовать, — мягко заметил я, — Мало времени, генерал. Играть «в верю —не верю» нам сейчас просто некогда.

— Ладно, черт с вами! — выругался Ольбрихт.

Потом встал и протянул мне руку.

— Я готов иметь с вами дело, герр фальш-Гиммлер. Любые жертвы во имя Рейха — я готов на них.

Вот это было уже уважаемо. Ольбрихту явно было легче помереть, чем поверить в мои байки, но мужик переступил через себя ради долга офицера. Впрочем, я не строил иллюзий, я понимал, что мне придется Ольбрихта убрать при первой же возможности, а Ольбрихт в свою очередь понимал, что ему придется убрать меня.

Это был союз ужа с ежом, а такие союзы крайне недолговечны и кончаются всегда бойней.

Тем не менее, мы успели пожать друг другу руки. А вот выпить по очередной рюмке коньяку в знак примирения уже нет.

Ибо в больнице взвыла сирена. Звук был резким и оглушительным, так что у меня чуть не выбило барабанные перепонки…

А еще через секунду ухнула первая авиабомба — где-то совсем рядом с клиникой. Вторая легла еще ближе, так что с потолка конференц-зала посыпалась побелка, а стол, на котором стоял коньяк, заходил ходуном, бутылка алкоголя задребезжала.

Я услышал как заработало ПВО: немецкие зенитки, все еще окружавшие больницу.

— Геринг! — вскричал я.

— Совершенно невозможно, — тут же отверг мое предположение Ольбрихт, — Люфтваффе под нашим полным контролем. Мы же захватили аэродромы, летчики даже не сопротивлялись.

— Так это только в Берлине, — напомнил я.

Упала еще одна авиабомба и снова рядом с больницей, конференц-зал опять заходил ходуном.

— Похоже, и правда Геринг, — заметил Бек, сохранявший философское спокойствие, — Англичане и русские обычно этот район не бомбят. Тут слишком много ПВО, а военных и промышленных объектов нет. Так что эти бомбежки — самоубийственная атака. И бессмысленная, с точки зрения наших внешних врагов.

Где-то рухнула еще одна бомба, на этот раз уже дальше от клиники.

В конференц-зал тем временем ворвался какой-то штандартенфюрер, вскинул руку и отрапортовал мне:

— Англичане, рейхсфюрер. Массированный авианалет.

А вот этого уже никто не ожидал. Ясно, что англичане целенаправленно бомбят «Шарите», точнее пытаются. Мне вспомнилось, как я сам хотел сообщить союзникам, что Гитлер здесь, чтобы они отбомбились по клинике. А кто-то другой похоже не просто хотел, а на самом деле доложил Черчиллю о состоянии дел в Рейхе, и Черчилль начал действовать.

Возможно, он уже в курсе, что Гитлер мертв или вышел из строя, так что весь этот налет организован, чтобы разбомбить Гиммлера вместе с его новыми дружками-генералами. Хорошее начало мирных переговоров с союзниками, ничего не скажешь.

— Тут под клиникой отличное бомбоубежище, рейхсфюрер, — настоятельно напомнил мне Вольф.

Генрих I Птицелов, германский король Х века, рисунок девятнадцатого века.

Avro 683 Lancaster, британский тяжелый бомбардировщик, в воздухе.

Группа армий «Норд», Вырица, 2 мая 1943 5:12

Унтер-фельдфебель Ганс Шваб уснул под утро, и ему приснилось что-то очень светлое и хорошее.

— Херр унтер-фельдфебель, проснитесь! Вставайте!

Шваб с трудом оторвал голову от стола, потом проморгался, потер лицо. Он уснул прямо на посту, за столом, за которым он сидел.