Сам Айзек на приветствия солдат и офицеров отвечал, но как-то вяло, не вполне по-гитлеровски.

— Придите уже в себя, вы сейчас снова фюрер, — напомнил я еврейскому актеру.

Айзек протянул в ответ нечто невразумительное, видать, у него наступило то состояние упадка сил, которое всегда наступает вскоре после пьянки. Ну да ничего, оклемается. Айзек же профессионал, он умеет входить в роль, когда надо. Ему просто нужно время, я надеялся, что когда мы дотопаем до Ольбрихта — Айзек будет уже в форме.

Ольбрихта мы обнаружили на самом верхнем этаже Бендлер-блока, в каком-то небольшом помещении, где стоял стол, стулья, а больше ничего. Тут горело электричество, окно, конечно же, было наглухо завалено мешками с песком.

Зато народу здесь было полно. Во-первых, хунта в полном составе: Ольбрихт, главком Людвиг Бек и даже Гёрделер на месте. А кроме них — еще пара подозрительных типов.

Какой-то мрачный и довольно молодой полковник Вермахта, однорукий и одноглазый. Шею полковника украшал железный крест, грудь мундира вся в орденских планках, левый глаз, видимо, отсутствовал, его скрывала черная повязка, как у пирата. На левой руке не хватало пальцев, а правая была в черной перчатке — судя по неподвижности пальцев, это уже не рука, а протез. Я понятия не имел, кто этот человек, похожий одновременно на Билли Бонса и капитана Крюка, но ясно видел, что человек этот — предельно серьезный.

Ну и последним присутствующим был определенно итальянец. Смуглый смазливый мужик, высокий, с широкой челюстью, прямо как у самого Муссолини. Одет в гражданский костюм, но зато в черной рубашке, а на лацкан пиджака приколот значок, изображающий «фасции» — пучки прутьев, в которые воткнут топор. У нас в современной России этот символ можно увидеть на мундирах сотрудников ФСИН или судебных приставов.

Вот только что-то мне подсказывало, что итальянец явно не имеет никакого отношения к этим структурам. Нет, тут все гораздо хуже. Судя по черной рубашке — перед мной самый настоящий чернорубашечник, фашист. Наконец-то! Я уже вторые сутки в 1943 году, и только теперь увидел фашиста настоящего, итальянского, фашиста без всяких оговорок.

Фашист выглядел стильно, на его фоне «наша» германская хунта, состоявшая из стариков, инвалидов, дерганого Гёрделера и вечно мрачного Ольбрихта, смотрелась просто жалко. Это уже не говоря о том, что фашист был выше ростом всех присутствующих на целую голову.

Когда мы с Айзеком ввалились в помещение — все тут же уставились на нас. Ольбрихту и остальной хунте даже хватило ума встать и зигануть Айзеку, разумеется, этот спектакль предназначался для итальянца.

— Вот фюрер, он здесь, — выдавил из себя Ольбрихт, — Говорите с ним по вашему вопросу, господин Альфиери.

Я сдерживался изо всех сил, хотя на деле был сейчас в ярости. Я уже догадался, что этот Альфиери — скорее всего, итальянский посол. И обсуждать с ним хунта могла только одно: сбежавшего в Рим Гитлера. И тот факт, что столь важный вопрос обсуждался без меня, привел меня просто в натуральное бешенство.

Ольбрихт не пытался меня убить, Ольбрихт делал нечто намного худшее, он меня просто игнорировал, полагал пустым местом. Однако я справедливо решил, что не стоит устраивать разборки с хунтой сейчас, на глазах у итальянца. С Ольбрихтом посчитаюсь позже.

Господин Альфиери тем временем отвесил Айзеку полупоклон, протянул руку.

— Добрый вечер, херр Гитлер. Воистину, я поражен скоростью ваших перемещений. Еще час назад мне сообщали, что вы в Риме, гостите у нашего дуче! Клянусь, вы добрались из Рима в Берлин быстрее, чем я доехал сюда из моего посольства. В чем ваш секрет, фюрер? Вы отрастили себе крылья?

По-немецки итальянец говорил превосходно, голос у него был басовитым, он бы наверное мог петь в опере. А вот содержание его речей… Он явно издевался, это было очевидно. Ублюдку было весело, он не верил, что у нас настоящий Гитлер. И определенно считал себя хозяином положения.

Я покосился на Айзека, но Айзек сыграл отлично. Протянутую руку он просто проигнорировал, вместо этого сложил собственные руки на груди и уставился на итальянца с искренним презрением.

— Что вы несете, господин Альфиери? ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?

— Вот-вот. Как вы смеете таким тоном говорить с фюрером? — поддакнул я, — Так нынче учат общаться итальянских дипломатов? Я лично понятия не имею, кто у вас там в Риме, но точно не Адольф Гитлер. Настоящий Адольф Гитлер — вот он, перед вами.

Но Альфиери на это только тонко рассмеялся:

— Это легко проверить, херр Гиммлер. Если этот фюрер — настоящий фюрер, то пусть он мне скажет одну вещь. Что он подарил нашему дуче, когда присутствовал на его дне рождения, в 1939? Такое невозможно забыть. Херр Гитлер, я жду вашего ответа.

Айзек надулся, как жаба, потом нахмурился, потом тяжко вздохнул. Он не знал ответа, это было очевидно. Да и откуда ему знать? Для международных встреч двойников никогда не используют, это во-первых, а во-вторых — Айзек в 1939 фюрера еще не замещал.