— Я зараз! Тильки щось одягну! — заторопилась Вероника и скрылась на кухне.

— У вас нет ничего такого, чтобы постелить на носилки? — спросил Крашенков у старика.

— Що небудь знайдэмо! — засуетился тот.

— Ну, берем больную, — сказал Крашенков и подошел к кровати: — Сможете дойти до машины?

— Зможу, сыночку, зможу…

Поддерживая больную с двух сторон, Крашенков и «фон Штейн» двинулись к выходу. Когда они подходили к порогу, из кухни выскочила и распахнула перед ними дверь в прихожую уже одетая по-дорожному Вероника.

Они вышли на крыльцо и, осторожно пройдя по откинутому на ступеньки заднему борту, поднялись в кузов, где стояли приготовленные носилки.

— Я поеду здесь, — сказал Крашенков.

— Иными словами, — вежливо уточнил «фон Штейн», — мне предлагается ехать в кабине?

— А вас разве это не устраивает? — Крашенков с любопытством смотрел на этого чудака.

— Лишь отчасти.

— Почему отчасти? — болтовня с «фон Штейном» доставляла ему немалое удовольствие.

— Потому что верхней части моего грешного тела все время пришлось бы завидовать нижней… Смотрите! — «Фон Штейн» сел на край борта и согнулся в три погибели: вот, мол, на какие муки вы меня обрекаете…

— Ах, «фон Штейн», «фон Штейн»! — рассмеялся Крашенков. — В общем, где хотите, там и поезжайте!

— Благодарю вас, товарищ лейтенант!

— Не за что.

Больная уже лежала на носилках. Под нее подложили свернутое вдвое ватное одеяло. Вероника стояла рядом на коленях и поправляла подушку.

— Ну, как дела?

— Можно ихаты, — тихо сказала Вероника. Сказала только эти два слова и посмотрела. Больше ничего. Сказала и посмотрела.

Но этого оказалось для «фон Штейна» достаточно, чтобы почувствовать себя третьим лишним.

— А все-таки, товарищ лейтенант, я пойду сяду в кабину…

Крашенков не стал допытываться, почему тот переменил решение, отнес это к странностям его характера.

Машина тронулась.

Крашенков уже бывал в городке, где стоял армейский терапевтический госпиталь. Дорога туда шла в основном лесом, хотя и не таким мрачным и глухим, как у забытой дороги. Затем километра два или три она петляла по полю, по обе стороны которого виднелись на холмах какие-то села и хутора. Потом снова начинался лес. Обрывался он как-то сразу — вдалеке уже видны были дома и улицы.

Самым опасным участком считался первый. Он составлял примерно половину пути и казался очень удобным для нападения. Густой же и темный лес в конце дороги находился слишком близко от городка. Идущая с большой скоростью машина проскакивала его за несколько минут. Конечно, все это знал и Панчишный, который в иные дни совершал туда по три или четыре рейса…

ЗИС шел медленно. Дорога мало чем отличалась от обычных лесных дорог — такая же ухабистая и неровная.

Крашенков сидел на передней скамейке и придерживал ногой носилки, которые все время уползали. Это требовало напряжения и внимания. А главное — отвлекало от леса. Он уже жалел, что не сел в кабину, где бы смог быть тем, кем был на самом деле, — командиром машины.

В конце концов решил пересесть в кабину. Остановил машину и поменялся местами с «фон Штейном», который был весьма удивлен таким неожиданным оборотом.

— Благодарю вас, товарищ лейтенант! — сказал тот.

— Пожалуйста, — усмехнулся Крашенков и коротко проинструктировал: — Придерживайте ногой носилки, чтобы не путешествовали… Если что — стучите!

Машина понеслась дальше. Теперь все внимание Крашенкова было обращено на дорогу. Проехав с километр и не заметив ничего подозрительного, он обернулся к окошку, чтобы посмотреть, как там дела наверху.

Когда он снова взглянул на дорогу, сердце его оборвалось. Прямо перед ним, метрах в ста, стояли три вооруженных человека в военной форме.

Крашенков и шофер схватились за автоматы. Сейчас Панчишный вел машину одной рукой. В другой был зажат ППШ.

Один из военных сделал знак остановиться.

Нет, на бандитов они не похожи. Те не стали бы выходить на дорогу, подставлять себя под пули. Полоснули бы из-за кустов автоматной очередью по кабине, и поминай как звали! А у этого на рукаве даже красная повязка.

Панчишный остановил машину.

Подошел лейтенант с повязкой.

Крашенков и Панчишный все еще не выпускали автоматы из рук.

— Куда едете?

— В госпиталь. Везем больную.

— Поезжайте другой дорогой. Эта перекрыта.

— Что случилось?

Но ответить лейтенант не успел. Впереди по дороге тишину вдруг разорвала трескотня винтовочных и автоматных выстрелов.

— Всем в укрытие! — приказал лейтенант. — Они могут выйти на нас!

Крашенков и Панчишный выскочили из машины.