— Теперь все станет на свои места и все-превсе будет хорошо, — шепчут ее губы.

— А теперь, спи. Просто спи, а я рядом посижу и расскажу сказку про колобка — современный, модифицированный вариант, обработанный мною, а дополненный тобой. Спи.

— Регина Александровна, а как вы здесь?

— А я с Тошкой! Спи! Я теперь для тебя сестра, — Регина улыбнулась, — в тебе теперь есть моей крови немного, потому — спи, мой братик, спи. Все потом. СПИ.

Они тихонько вышли из палаты.

Тошка тронула начальницу за рукав:

— Регина Александровна, тут еще Игорь, к нему хотела заглянуть.

— Иди-иди, не переживай, никуда не уйду, в коридоре посижу. Он же в обычной палате?

— Ага, в третьей. Я быстро!

— Давай!

Доскакала до палаты и тихонько постучала, потом приоткрыла двери:

— Тук-тук-тук?

— Входите.

— Привет!

— Тошааа! Ты пришлааа! Ты живая!

— Игорек, у тебя головушка совсем бо-бо?

— Нет, с головой все нормально. Бока болят!

— Бедный — бедный! Прости, все из-за меня. Я ненадолго. Тебе надо отдыхать, так доктор сказал. Ко всему меня там ждут.

— Кто это? — Голос Игоря был полон ревности.

А девочка этого и не заметила:

— Да Регина Александровна. Она кровь для Эмика сдавала, хотя сама первый день из госпиталя. У них что-то там идеально совпало. У Эмика кровь какая-то редкая, а наша Регина то ли универсальный донор, то ли у нее сходные особенности, я не вникала. Ты-то как?

— Да все как после классической драки. Главное, голос на месте и шея не пострадала.

— А личико?

— Шрамы украшение для любого мужчины. Нос не сломан, зубы целы, над бровью все зарастет. А фонарь — это так экзотично для оперного певца — просто редкость!

— А ребра?

— Ребра целые, мышцы болят.

— Слушай, а зачем тебе рукавички понадобились в драке? А?

— Вот любопытная какая! Кстати, откуда про перчатки узнала? Жалко, что потерял.

— Ничего не потерял. У меня они.

— У тебя?! Здорово, а то я уже расстроился.

— Чего они такие тяжелые? Ты туда камней напихал, что ли?

Молодой человек, глядя на нее старался не улыбаться, но разбитые губы сами разъезжались:

— Там по форме и по размеру ладони залит свинец. Это утяжеление. Смотри сама, просто ладошкой ударить или свинчаткой приласкать, что эффективнее?

— Вот оно что. А мне такое сделаешь?

— После всего этого? Куда денусь? Сделать придется и тебе, и Эмику. Как он там?

— Спит. Его изнутри просветили, там все малость побитое, но целое. Теперь спит. Только нос разбили основательно и крови много из-за этого потерял. Кстати, нос ему уже сделали. Прикинь, пластическая хирургия для Эмика. Красавец будет — закачаешься!

Оба засмеялись, только больной схватился за ребра и поморщился.

— Тош, а с тобой-то, что было?

— Кто бы знал. Какие-то отморозки укололи в шею, запихали в машину и куда-то повезли. А потом меня кто-то теребит, бубнит что-то, про то, что он ястреб, а какой-то там стриж уже где-то на подлете, и двое готовы — бред короче. Глаза открываю, машина стоит пустая, двери настежь, ключ в замке зажигания. Ну, я и поехала. Чего? Их ждать, что ли? А потом гляжу, по встречной на всех парусах три машины из офиса, я им поморгала и погудела. Они маленько обалдели, но остановились. Меня к себе пересадили, потом я оказалась дома. Только знаешь, что?

— Ммм?

— Этот, который бубнил, он одет был странно. И лица не было, только глаза, они ржали.

— Глаза ржали? Тош, это слишком сильно сказано. Глаза ржать не могут по определению. Это ведь глаза.

— Ну, не могу я объяснить, он смеялся без звука. Ему, короче, было весело.

— Ты после укола как?

— Нормально. Только противный вкус во рту и в голове звон, как после церковной службы. Но врачи сказали, что так часа два будет, а потом пройдет. Велели воду пить.

— С тобою не соскучишься. По всему выходит, тебя теперь стеречь надо, что ли?

— Ага! Два раза. Только бы понять, кому и чего от меня вдруг потребовалось, и от кого стеречь-то?

— По ходу дела это всем интересно.

Тут Игорь и Тошка одновременно вздохнули и задумались. И ведь были правы: это было интересно всем.

В кабинете генерального директора собрались все, или почти все, заинтересованные лица. Решили, что основным докладчиком будет Тимур.

Расположив бумаги на столе в одном ему ведомом порядке, включил проектор, на экране появился первый кадр. На них смотрели девочки-близняшки.