На этот раз город был взят, а Глеб Всеславич попал в плен и был отвезен в Киев, где вскоре 13 сентября 1119 года скончался. Летописцы умалчивают подробности этих событий, а значит, есть что скрывать. Думается, что князь снова поверил Мономаху и прибыл в Киев для переговоров, где его, вопреки крестовому целованию, заточили, как в свое время и князя Всеслава. Но, чтобы не допустить повторения событий 1068 года[4], Глеба Менского просто отравили.

Именно поддержка князя Болеслава, материного отца, дала возможность отцу вернуть Полоцкое княжество под свою власть. До конца своих дней он поддерживал своего старшего брата в борьбе за Менское и Полоцкое княжества. Их соперниками были Мономаховичи, князья киевские, смоленские и черниговские, и основным соперником был Рогволд Друцкий.

Я застала ещё свою бабку живой, Анастасия Ярополковна Менская и Полоцкая, дочь князя волынского Ярополка Изяславича и Кунигунды Орламюндской, многое поведала мне. И про мужа своего Глеба Всеславича, убитом в 1119 году в Киеве и упокоившегося в Софийском соборе и про прадедов моих. Она прожила долгую и насыщенную жизнь, умерла в возрасте 84 лет, 3 января 1158 года в Киеве, где была торжественно похоронена в Киевском Софийском соборе рядом со своим мужем, спустя почти сорок лет после его смерти. Я не смогла быть на её похоронах, так как в это время ждала своего первенца.

Вот такие тяжелые события на менской земле, борьба за главенство над Русью между Киевом и Менском, предшествовали моему рождению. Вот и судьба моя, будет насыщена потерями родных и друзей, равнодушием самых близких мне людей.

[1] Дочь князя менского, а позже и полоцкого Володаря Глебовича, София родилась около 1140 года, скорее всего в Менске( так тогда именовался Минск). Сам Володарь – сын менского князя Глеба Всеславича; год рождения неизвестен примерно с1100-1110гг, умер он после 1167 года, примерно 1177г.

[2]Магнус претендовал на титул короля Швеции, хотя был избран только гётами, и его власть распространялась, лишь на Вестергёталанд. Этот брак был заключён с целью создания союза Дании и Польши, объединившихся для борьбы с вендами — союзниками Кнуда Лаварда.

Убийство Кнуда Лаварда послужило поводом к гражданской войне в Дании, в которой сторонники короля потерпели поражение. После гибели Магнуса в битве у бухты Фотевик Рихеза вместе с сыном Кнудом вероятнее всего вернулась в Польшу, где в 1135/1136г вышла замуж за Володаря Глебовича.

[3] Пестунья – няня.

[4] 1068 г. В Киеве, восстания киевлян и провозглашение Всеслава Чародея киевским князем.

ГЛАВА 2 МАТЬ И ОТЕЦ.

Менск, Менское княжество 1144 год

Мне четыре года, первые воспоминания.

Тем летом мне исполнилось четыре года, на годины отец и мать созвали гостей. Вспомнить все я не могу, смутно помню, что из Швеции приплыли на кораблях, со своими людьми мои братья старший Канут, отец называл его Кнуд и средний Нильс. В то время им было по шестнадцать и пятнадцать лет.

Они были крепкими и уже совсем взрослыми, несколько лет назад, когда меня ещё не было, они жили в Менске с матерью. Потом братья уплыли к родственникам по отцу в Швецию, где воспитывались, как наследники деда короля и претендентами на корону Швеции.

Было заметно, что мать любит братьев больше, чем нас с Василько. Нас вообще никто не любил. Старший брат по отцу Владимир, которому уже исполнилось восемь лет, был любим отцом нашим. Он занимался с ним, обучал военному ремеслу и управлению в будущем княжеством и дружиной. Владимир всегда был подле отца.

А мы с Василько, который на два года старше меня, росли травой сорной, никому не нужной. И не были мы согреты любовью материнской и отеческой.

Кнуд на моё удивление, был добр ко мне, научил меня нескольким словам на шведском языке, играл со мной. Мне потом, уже когда я стала старше, казалось, что он перенёс на меня свою нерастраченную любовь к матери. Он рос большую часть детства вдали от материнской любви и ласки, хотя из всех своих детей, мать выделяла и любила именно Кнуда.

Впрочем, и мы с Василько, при живых родителях, что жили с нами в одном дворе, были её лишены.

В малолетстве нами занимались пестуньи, мы могли месяцами не видеть родителей, мать не кормила нас грудью, для этого были кормилицы, для отца же существовал только Владимир. Когда мы подросли, не отец и не мать не присутствовали на обряде пострига и подпоясывания мечом брата моего родного[1].

Это стало настоящей трагедией для брата, если бы не его наставник дядька – пестун, это возможно бы сломало его жизнь в будущем.

Нет, нас не наказывали плеткой или ещё как, на нас не кричали и не грозили кулаком, нас для отца и матери не существовало. Конечно, в силу возраста я не понимала отчего это так, жила, как жила, другого я и не знала. Только став старше, я осознала, что семьи у нас, как таковой не было.