Это подходящий момент к побегу, Магнус бы нам помог, он мой друг.

Я так хочу, чтобы мы сбежали, мы вдвоем и с нами мои друзья Магнус и Эрна.

Убежали бы, далеко-далеко...

В этот же день я решаю поговорить с Вальдемаром, в моей голове уже созревает план побега, нужно только поговорить с любимым.

– Сонька. я без тебя скучаю, - Вальдемар поднял меня как пушинку, и вместе со мной опустился в пахучую копну сена, Обнимаясь и целуясь, мы были счастливы.

– И я скучаю, мне не хочется расставаться даже на миг. Давай бежим вместе, а Вальдемар?

– Сонечка моя, сейчас не получится. Давай, до весны подождём. А там я тебя заберу и мы уж не расстанемся, - ответил он задумавшись.

– Почему до весны? Сейчас самое время, потом уж не известно, что будет. Ты понимаешь. что меня могут выдать замуж, и мы навсегда расстанемся.

– Сейчас не время, Сонька, - голос Вальдемара стал в один миг жестче, он поднялся и встал в полный рост.

– Если я стану мужней, я не предам его.
– я вскочила на ноги и встала напротив него.

Мы оба стояли и сверлили друг друга взглядами, оба пыхтели, но силились сдержаться.

– Тебя не выдадут замуж, я не дам. Сонька, слышишь.

Он обхватил меня руками и прижал к себе.

– Ты одна, ты одна мне нужна, - обнимая он покачивал меня. успокаивая.

– Я верю тебе, так люблю тебя. Ты мой единственный, мой любимый...

Я поверила, ждала и надеялась.

Близилась весна, побежали первые ручьи, в этом году снег таял споро. Успокоенная словами Вальдемара, я радостна её ждала.

Гунар подошёл неожиданно и заговорил о том, чего я так опасалась.

– Софья, завтра состоится твоё обручение с Владимиром, приготовься.

– Что?
– только и смогла я вымолвить.

Внутри все в мгновение заледенело, горло сжало спазмом.

– Конунг со своими уходит из поселения, Кнуд его позвал, венеды напали[2].

Я не смогла ничего ответить силы покинули меня. Какое-то время я сидела молча, не понимая, что мне делать. Пришедшая Эрна, привела меня в чувство растормошив. Спохватившись я сообразила, что мне нужно поговорить с Вальдемаром, он же обещал...

Во дворе в этот день было шумно, выглянув за дверь я поняла, что даны готовятся к отходу. Надеясь остаться не замеченной, я быстро прошмыгнула в овчарню и забившись в уголок стала ждать прихода любимого. Но он не пришёл...

Я вернулась в дом уже затемно, удачно проскользнула через дверь кухни. Прижимаясь к стене, я тихо брела до своей комнатушки. Силы почти оставили меня. наплакавшись я хотела только одного, забыться наконец-то сном.

Неожиданно в темноте раздался тихий мужской голос, я замерла, боясь себя выдать.

– Я всё сказал, - голос, чем то мне напомнил Вальдемара.

Скрипнула дверь, видимо вышли, подумала я и уже хотела сделать шаг. Но...

– Абсолон, что это значит?
– это был голос Гунара.

– Ты знаешь же его, уперся. Свен будет за него, по древним обычаям это допустимо, - это Абсолон.

– Он даже не взглянул на неё, - продолжил Гунар.

– Это пройдет, у него сейчас думы о девке дворовой, - Абсолон проговорил дворовой с пренебрежением в голосе, но продолжил

– В следующий наш приход, я уложу её под него, чтобы уж понял наконец, что бабы все одинаковые.

– Владимир, что умом тронулся? Если она узнает... Лучше даже не думать...

– Так сделай так, чтобы не узнала, - проговорил недовольно Абсолон.

– Где ж он спознался то с девкой этой? И как её имя?

– Давно её знает, сколько помню всё время о ней говорил. Имя у неё какое-то не здешнее... Анька, кажется какая-то. Да и не вздумай с ней чего сделать или врагом ему станешь.

Я стояла не жива, не мертва, чуть дыша слушала о своем будущем муже и его кажись наложнице. Только не знаю, уже согрешили они или нет.

– Что ж делать то?

– Нужно время, как получит её, так и охладеет к ней вскоре. Уж я его знаю, не впервой, - Абсолон немного хохотнул.

Гунар в ответ, что-то прокряхтел, я не расслышала.

Вскоре мужчины разошлись, я осталась стоять, ноги руки затряслись и я медленно сползла по стене на пол. Именно сидя на полу и нашла меня Эрна, помогла встать и увела в комнату. Как она меня раздевала и укладывала я не помню, очнулась только под утро.

В доме Гунара была ещё тишина, я лежала молча, думы мои были далеко отсюда, в Менске, в детстве, среди местной детворы и в окружении храмов с крестами наверху.