В ту пору когда она жила со своей теткой Кирстен, а я лишь изредко виделась с ней, и пела ей колыбельные услышанные когда-то от пестуньи, в Менске моего детства. Софье нравилось их слушать, она пыталась тоже петь. Её желание понимать о чём говорится в этих песнях, постепенно и сблизило нас. Когда другие мои дети учили латынь и церковные тексты, Софья изучала язык Руси. Со временем она с упоеньем запоминала слова, училась их произносить, а постепенно и выучила речь. Это стало нашим тихим секретом, когда мы могли говорить друг с другом, а вокруг нас не понимали. Для неё это была детская игра, а для меня отдушиной в нашей с ней любви к друг другу.

Произнесенные Софьей слова разнеслись под сводами церкви, вокруг образовалась гнетущая тишина. Софья испуганно прижалась ко мне, и я её обняла.

– Софья?
– муж хмуро посмотрел на дочь, прекрасно поняв на каком языке она это произнесла. Он и сам его понимал.

– Твоя дочь назвала брата королем!
– я упорно поддержала её.

– Разве ты не этого хотела, королева?
– произнес Абсолон стоявший рядом, всё на том же языке.

До того я никогда не слышала, да и не знала, что он знает его. И потому не сдержав удивления, посмотрела на него.

– Хватит!
– рявкнул муж, и люди вокруг вообще притихли.

– Лучше порадовалась за сына и меня, ты хоть кого-нибудь любишь?- это он уже произнёс на польском, вероятно хотел, чтобы только мы друг друга поняли. Язык своей матери я знала, знала что и муж его знает.

После его слов. я будто потерялась в пространстве, закружилось все. Дальше голос мужа звучал где-то далеко, руки и ноги стали не моими. Возможно я бы провалилась в темноту, но Абсолон не допустил этого. Он подошел, а я в круговороте что творился перед моими глазами, вдруг встретилась с его взглядом.

– Уповай на Господа, Софья, он поможет.

Муж и сын. окруженные верными людьми, направились на выход из церкви, немногочисленным окружившим церковь людям было объявлено о канонизации святого Кнуда[8] и коронации его внука тоже Кнуда. Вернувшись в Роскилле король разослал гонцов во все концы королевства с этими известиями. а так же устроил грандиозный пир посвященный коронации сына.

Именно с этого дня у данов появился новый король, и началась новая династия королей.

[1] Церковь в те времена имела большое влияние на все сферы жизни людей. Это отражалось на семейных взаимоотношениях, быте и мировозрении. Это влияние было сильным и порой судьбоносным в жизни как простых, так и высокородных людей.

[2] Рим тех времен утратил из-за двоевластии пап, своего первенства, столицей просвящения считался Париж.

[3] Глава датской церкви.

[4]Первый датский синод прошел в Лунде в 1167 году.

[5]Папа Александр III канонизировал Кнуда в 1169 году. В 1170 году архиепископ Эскиль освятил празднества в честь перезахоронения Кнуда Лаварда.

[6] В последствии Вальдемар расширил часовню и она была переименованна в часовню Святого Бендта и посвящена Бенедикту Нурсийскому.

[7]В 1170 году Вальдемар короновал своего восьмилетнего сына Кнуда и провозгласил его соправителем.

[8]Это был второй святой Кнуд у данов, примерно за пятьдесят лет до убийства Кнуда Лаванда, был убит в церкви король данов Кнуд IV, впоследствии канонизированный. Оба Кнуда( Канута) были родственниками. Кнуд Лаванд был племянником короля Кнуда IV по отцу Эрику I ( матери у Эрика и Кнуда IV возможно разные).

ГЛАВА 44 ГИБЕЛЬ МОЛОДОГО ГЕРЦОГА

Дания, 1170 - 1173год, моё тридцатое лето.

После того как муж короновал нашего восьмилетнего сына Кнуда и провозгласил его соправителем, этим остались недовольны многочисленные принцы, имевшие притязания на престол, как родственники прежнего короля. Сторону восставших принял архиепископ Эскиль, но король удачно справился с начавшимся движением захватив всех недовольных и засадив их в заточение, содержались они в крепости Шлезвига.

Имеено туда собрался отослать Вальдемар и Кристофера, но не в заточение, а управлять герцогством. Молодой герцог с помощью своего наставника Арса, возмужал и превратился в прекрасного юношу. Король уже подумывал над тем, что ему нужна жена и это должна быть достойная сына короля пара. Даже не смотря на то, что он незаконнорожденный, невесты были очень из достойных семей.

Мне не хотелось отправлять Кристофера, так далеко. Но я понимала, что он не может навсегда остаться рядом со мной и своими сестрами и братом, ему в пору начать самостоятельную жизнь. Мы прощались с ним тепло, а мне не верилось что прошло уже семь лет. Как же быстро пролетело время, я и не заметила как наступило моё тридцатое лето жизни.

– Кристофер, сынок...
– я обняла его на прощание.

– Не плачь мама София, - произнес юноша выросший на моих глазах.

Мы давно уже стали родными, я гордилась успехами пусть не родного по крови, но сына. А он давно уже называл меня мамой Софией.