Медлить не приходилось. Я, взбешенный предательским нападением, рванул из-за плеча заряженную винтовку и сразу метко выстрелил по болгарскому помаку, за поясом у которого было заткнуто сразу два пистолета. К тому же, он явно был здесь главным и его блондинистая рязанская рожа показалась мне смутно знакомой.

Впрочем, таких злобных бородатых лиц, внешне похожих на русских, тут было достаточно. С такими характерными физиономия только хороводы среди березок водить. Прямо, аж Родиной дыхнуло.

После выстрела главарь кулем покатился вниз. Череп этого «образоида» был пронзен свинцом от лба до затылка.

Мой почин поддержали еще два казака из мушкетов. Из тех, кто сумел удачно упасть с коня и сохранить мушкет под рукой. Один выстрел уничтожил помака, так же имеющего пистолет, второй ушел в молоко. Хотя, любой казак с детства умел метко стрелять, твердо зная, что любой промах для него — смерть или плен. Но и на старуху бывает проруха.

У живых помаков еще оставалось в наличии шесть кремневых пистолетов, но они не стреляли. Во-первых, потери у них не велики. Всего двое. Их 18 бойцов и с нами они легко справятся. А фанатикам-мусульманам почти не ведомы страх и чувство самосохранения. Исламизм внушал вчерашним пастухам, теперь живущим только оружием, презрение к жизни. Что к своей, что к чужой.

Во-вторых, с кремневыми пистолетами стрелять — целое дело. Левой рукой стрелять — только зря выстрел потратить.

К тому же, надо еще пороху на полку подложить, а тут требуется задействовать обе руки. А согласно первоначальному плану у них в руках были сабли. И что же сейчас делать? Втыкать сабли в землю, останавливаться и заниматься пистолетами? Или вкладывать сабли в ножны? Или продолжать бежать, так как уже через двадцать-тридцать шагов сабли сыграют свою роль?

Я не знаю, вообще задумывались ли горцы-помаки или же просто, увлеченные азартом, бездумно продолжали бежать с клинками, как и было предусмотрено. Мне кажется, враги готовы были и зубами разорвать наши глотки… Не важно.

Поскольку я очень быстро перезарядился и снова выстрелил, почти не целясь. И практически одновременно казаки дали залп из пистолетов. Лучше уж голова с плеч, чем живые ноги в турецкие кандалы!

Прозвучало семь пистолетных выстрелов, так как у нас стреляли даже раненые. Больно уж горяч был этот момент. Многое решалось. Шесть башибузуков были убиты или ранены, две пули ушли в молоко.

До рукопашной оставались какие-то мгновения, а у нас половина отряда была небоеспособна. Остальных казаков окутали клубы порохового дыма. Нас пятеро против 12, охваченных дикой яростью горцев. Но тут я подскочил, словно пружиной подброшенный, и оказался на ногах. В руках у меня уже было два револьвера.

Откуда басурмане могли знать, что они многозарядные? И, естественно, они не могли предположить, насколько стремительными, взрывоопасными, преисполненными меткостью могут быть мои движения. Это их и сгубило. Раздалась частая серия выстрелов от бедра. Словно трещотка сработала.

Десять нехристей нашли свою смерть, валясь, как косой подкошенные. Их тела, падая, забились в конвульсиях. «Подходите ближе, ближе. Вам урок преподнесу!» Я бросил револьверы и, словно взорвался в приступе боевой ярости, схватившись за шашку, когда ко мне подскочил ошалевший помак.

По велению чутья и инстинкта, я сумел правой рукой заблокировать мощный удар басурманина саблей и второй рукой с кинжалом, навалившись, молниеносно пронзил противнику бок. Он, обливаясь кровью, упал. Есть! Как заколотая свинья, живое существо стало быстро превращаться в мертвеца под хрипы, стоны и бульканье крови, фонтаном бьющей из рассеченной вены.

Последний из мусульман неожиданно оказавшись лицом к лицу с вскочившей четверкой казаков, не стал геройствовать. Он, деморализованный по уши, остановился и попытался сбежать. Но его легко догнали и срубили ему голову. Безголовое тело помака еще сделало пару шагов, прежде чем свалиться на землю, заливая все вокруг себя фонтаном бьющей из рассеченных вен и артерий крови.

Ух! Наша взяла!

Дальше все было стандартно. Мы прикончили раненых нападавших, заодно обыскивая тела. Обиходили наших раненых. Подозвали двух своих перепуганных лошадей. Двое казаков, из числа следопытов пробежались по лесочку, откуда стреляли помаки, и привели нам сразу 22 лошади. Две были вьючные. И все коняшки оказались давно приучены к самостоятельности. Так что, мы получили двух раненых, к счастью неопасно, и остались с прибылью. Да уж… Повоевали…

Ах, да! Еще на обратном пути я нагнал предателя болгарина и шашкой разрубил ему череп. Это называется «свобода слова». Милосердие тут излишне. Слишком мало нас, казаков, на свете, чтобы любая шваль торговала нашими головами оптом и в розницу. А так глядишь и желающих поубавится. Естественным путем эволюции.

Следующий случай был менее драматическим, но он запомнился мне комбинацией факторов моей собственной глупости и невезения, что чуть было не привело к моей гибели.

В один прекрасный день шестеро каких-то придурков, ближе к вечеру, часов в пять, напали на болгарских женщин, работающих в поле. И после быстрого экспресс-кастинга похитили двух молодых и красивых девушек. Рассчитывая продать их по быстрому в гаремы и заработать себе деньжат. Пока работники прибежали с поля в деревню, пока наткнулись на нас, проезжающих мимо по дороге, и объяснили ситуацию, время было уже шесть вечера. И даже чуть более.