Я прикрываю веки буквально на миг, двигаюсь навстречу новому толчку и… все резко заканчивается. Мое тело прошивает молния сумасшедшего кайфа. Вверх, вниз, по кругу в животе… Взрыв. Дыхания не хватает, но я кричу. Кричу и беспорядочно содрогаюсь, пока удовольствие выплескивается из промежности горячим напором брызг. Оно льется по не прекращающей меня трахать руке Яна, по моим ногам, прямо на пол.

Когда обмякаю, едва ли не теряя сознание, он бросает меня на кровать.

Господи… Я собираюсь умереть.

Можно, пожалуйста, reset?

Каким богам молиться?

Не знаю, откуда в моем организме столько крови, но я совершенно точно краснее, чем когда-либо. И суровый взгляд Нечаева состояние этого гребаного стыда лишь усиливает.

Он раздевается. Скидывает рубашку, брюки и белье в оставленную мной лужу.

– Нет… – выталкиваю, когда шагает к кровати.

Обхват за лодыжку. Рывок. Да такой яростный, что в последний момент мою задницу над полом ловит. Опускает медленно, почти бережно. Но колени так и так приземляются со стуком.

Прячу руками грудь, а Нечаев, покрасовавшись перед моим лицом ужасающей меня сейчас огромной, с жутко раздутыми от напряжения венами, эрекцией, касается моих губ пальцами. Надавливая, проникает в рот. Я закашливаюсь и сердито шлепаю его по руке.

Едва он, свирепо стискивая челюсти, отступает, сама его преследую. Протягиваю руку к шраму на боку.

Замираем.

Выдох. Вдох.

Глаза в глаза. Внутри его низвергается ад, от которого мне физически плохо становится.

Трогаю. Неровность кожи вызывает в подушечках жжение и зуд.

Губы Яна распахиваются. Тяжело втягивает через них кислород. Закусывает нижнюю. С силой, но ненадолго. Выпускает с выдохом.

– Ты расскажешь мне? – смелею я.

Смелею настолько, что прижимаюсь к шрамам губами.

Мимолетное касание. Смазанное. Потому как мудак, из-за которого у меня незаживающие раны на сердце и шрамы по телу, стремительно перехватывает мою руку и грубо отдергивает от себя.

– Это лишнее, – в приглушенном голосе ярость гудит.

– Почему?

– Просто не делай так, блядь. Никогда.

Со следующим движением он разворачивает меня к себе спиной.

Толчок между лопатками, и я падаю грудью и лицом на кровать. С запоздалым смущением отвожу руки, чтобы прикрыть выставленную на показ сердцевину.

Нечаев что-то рычит. Одной ладонью, надавив на затылок, вжимает лицом в матрас, а второй – отводит от промежности «защиту».

– Что ты… Что ты собираешься делать? – задыхаюсь в потрясении.

Пытаюсь с ним сражаться, но он ловко фиксирует мои руки крестом у меня же на пояснице.

– Ты почему такая? – хрипит, задевая мне ухо. В голосе злость и недоумение. – Почему ведешь себя как целка? Тебя раком, что ли, никогда не ебали?

И мое сознание плывет.

Таким, как Ян,

чтобы достигнуть максимальной близости,

не нужны слова.

Сердце колошматит. Стучит в матрас так сильно, что мне в какой-то момент кажется, будто плоть растаяла, а обезумевший орган развлекается на батуте, и только оставшийся спинной хребет не позволяет ему улететь под потолок.

Нечаев убирает руку с моего затылка. Дает мне возможность не только дышать, но и повернуть голову в сторону.

Смотрит. Однозначно, смотрит.

Но мне все равно.

В черепной коробке шумно-шумно. Есть что сказать. Есть! Но я ни слова не произношу.

Ян сам разрушает вибрирующую напряжением тишину.

– Ты закрываешься, как в нашу первую ночь, когда еще не понимала, что я могу взять тебя сзади… – говорит на одном выдохе, как будто сохранять ровный тон ему тяжело. Мое сознание затуманено, но тем не менее мне кажется, словно улавливаю от него удивление и какую-то надежду. Рациональность и аналитика подтягиваются после. Задерживаю дыхание, прислушиваюсь. – Блядь, – толкает с надломом, на который мое сердце отзывается, как на аварийный сигнал. Рвано вздыхаю, когда огненный воздух прокатывается по мокрой коже плеч. – Ты вспоминала? Ту ночь? Меня? – вопросы с расстановкой. Между каждым пауза. – Нас?

Замираю, полагая на инстинктах, что полная неподвижность защитит внутреннюю сущность. Не позволит Нечаеву пробраться в душу, внутрь которой он постоянно так стремится.

И вдруг… Не могу сдержать рвущийся из глубин ответ.

– Да… Вспоминала… Такое не забывается.

Шумный выдох Яна поднимает дыбом волоски на моей коже. Все они вытягиваются, будто антенки, чтобы поймать сигналы. А ловят удары молнии. Как громоотводы пропускают их через все тело, чтобы вывести безопасно. Увы, не удается. Все разряды достигают и пашущего на пределе сердца.