– …держи и пшёл вон, – к приглушённым словам добавился вкрадчивый шелест и шорох. – И чтоб я тебя здесь до отбытия адары больше не видел, уяснил?

Вероятно, уяснил, потому что спустя полминуты стукнула входная дверь.

– Адара Феодора? – раздался неожиданно громкий голос Виргила.

Я застыла на пороге комнаты, одной рукой вцепившись в дверную ручку, а другой в скомканную на груди ткань. Даже дышать стала через раз.

– Феодора?

Вроде бы гостевую с нижней части лестницы не видно… наверное.

Значит, проверяет, не выдам ли я себя ненароком.

А вот фигушки.

Зазвучали удаляющиеся шаги.

Я нырнула в спальню, закрыла дверь и выдохнула с облегчением.

Странный тип этот Ворон и похож он скорее на большую белую акулу, чем на птицу, чьё имя носит. И друзья у него странные.

Подозрительные.

Доктор объявился лишь спустя минут десять после ухода Люсьена. Классически благообразного вида лысоватый толстячок в чёрном костюме посчитал мой пульс, попросил открыть рот и высунуть язык. Внимательно посмотрел мне в рот, затем в глаза, пощупал лоб и поводил руками перед моим носом. Улыбался бесящей ласковой улыбочкой, разговаривал со мной как с трёхлетним дитятей и результаты осмотра огласил присутствовавшей при экзекуции Алишан. Опуская некоторые не вполне понятные мне термины и общую витиеватость речи эскулапа, пациентка более чем бодра и крепка здоровьем на зависть многим, но во избежание возможных рецидивов ей желательно в ближайшие несколько дней не утомляться без нужды, сытно питаться, почаще совершать променады на свежем воздухе и не скакать по доменам, аки горная коза. Засим доктор откланялся с наилучшими пожеланиями скорейшего физического восстановления и обретения духовной крепости. Алишан метнулась за ним в коридор, перехватила и зашептала что-то, чего я, сидя на кровати в гостевой спальне, не расслышала. Оставалось только наблюдать через открытую дверь. Впрочем, доктор ответил куда громче, чем следовало.

Спрашивала Алишан о свежеприобретённой амнезии Феодоры. Подозреваю, информация, что повреждения и болезни разума не его, целителя, профиль, мало её порадовала. Он специалист общего направления, что-то вроде участкового терапевта, но если адара желает получить более точный диагноз, то ей следует обратиться к целителю соответствующего профиля. Ответное выражение лица Алишан эскулапа не иначе как порадовало не меньше, потому что он тут же оптимистично заверил, что по его скромному мнению амнезия явление временное и при должном уходе всенепременно вскоре пройдёт.

Уровень медицины впечатлял.

Хотя чего я хотела?

До выхода доктора провожал, судя по голосу, Виргил, а Алишан вернулась в спальню. Смерила меня скорбным взором и сразу ободряюще улыбнулась.

– Телом ты здорова, а это уже немало, – сообщила она с насквозь фальшивой радостью.

– А память?

– Обязательно восстановится, надо лишь набраться терпения.

Угу, только как должно восстанавливаться то, что, в общем-то, не повреждено? Я всё помню распрекрасно, одна незадача – помню я себя и свою жизнь, не Феодорину. Снова и снова я копалась в собственных мыслях, перебирала воспоминания, выискивая хоть малейший намёк, что в этой голове сохранилась такая нужная, удобная чужая память. Пыталась ухватить даже тончайшую ниточку, что связывала бы меня и настоящую Феодору. Увы, никто не торопился упрощать нелёгкую попаданческую долю путём одномоментного обретения полезных сведений из чужого разума.

– А если нет? – закинула я удочку.

– Я помогу тебе вернуть все потерянные тобою частички памяти: твою жизнь, наше детство и юность, наш дом, наше взросление. А то, что было с ним… – лицо Алишан исказилось на мгновение в болезненной гримасе, будто ей не только имя «Уикхема» произносить вслух противно, но неприятно даже величать его в разговоре безликим местоимением. – Не вспомнишь и пускай себе. Значит, на самом деле эти воспоминания тебе не нужны.

Аж любопытно становится, это она так о благополучии сестры радеет или у неё свой зуб на «Уикхема»? Или бегство с посторонним мужчиной и впрямь грандиозный удар по репутации приличной девицы?

За визитом доктора наконец-то последовал обед – или ранний ужин, чёрт его разберёт. Еду в комнату принёс Виргил, на подносе, избавив от необходимости спускаться на кухню или в столовую, буде в доме таковая. Есть пришлось под бдительным надзором Алишан, словно сестра опасалась, что я откажусь соблюдать рекомендации врача и заморю себя голодом. Но добавлять стройности за счёт вынужденной многодневной диеты я точно не собиралась. Съела всё до крошки, отметив, что ничего экзотического в поданных блюдах нет: супчик куриный с овощами, толстый ломоть ржаного хлеба и приличных размеров кусок пирога с мясной начинкой. В качестве питья предлагался горьковатый травяной настой, похожий на чай, и немного мёда вместо сахара.

Интересно, кто готовил? Пирог-то так быстро не испечёшь…

Как только я закончила с едой, Алишан забрала поднос с пустой посудой и отнесла вниз. Я встала из-за столика, за которым трапезничала, и забралась обратно в кровать. День клонился к закату, за окном сгущались сумерки, чтобы спустя недолгое время отступить под светом зажёгшихся фонарей. Я сползла по подушке, натянула одеяло повыше и решила последовать другой врачебной рекомендации.

Отдохнуть, в просторечии поспать.

Вдруг да проснусь в нормальном мире и в своём теле? Было бы неплохо. Погуляли по странноватому фэнтезийному миру, на достопримечательности посмотрели, с невластными пластилинами пообщались и будя.

* * *

Проснулась я в темноте. Протянула руку, поискала телефон, обычно лежащий на тумбочке возле кровати.

Который час? Раз темно, значит, рано ещё…

Телефон упорно не находился, хотя я ощупала весь прямоугольник тумбочки. И стоящий там же ночник тоже отсутствовал. И зарядка. И всякие фенечки и браслеты, которые у меня вообще валялись везде где только можно и нельзя.

Странно.

Перевернулась с бока на спину и вспомнила.