Мы вернулись назад, и теперь я уже пошёл прямо. Не сомневался, что паучиха за нами наблюдает, но звать к себе не спешит. Через десяток шагов уткнулись в арку входа, закрытую полупрозрачной тканью. Посмотрел на дочь, попросил:

— Стой здесь, я позову, когда придёт время.

— Пап…

— Здесь, — повторил строго.

— Угу.

Отдёрнул занавеску и прошёл дальше, это снова оказалось помещение для гостей. Диван и пара кресел, на полу три световых шнура с заглушками, видимо, чтобы гости не скучали в ожидании. Дальше массивная толстая дверь, которая раньше была в правой части этого подвала, куда я и пошёл изначально. Дёрнул за ручку, и на удивление она поддалась, хотя я боялся, что придётся уговаривать девушку открыть.

Прошёл в «кабинет» — если можно было так назвать это помещение.

Множество экранов со всех сторон, в основном на них белые строчки на тёмном фоне. На некоторых что-то происходит, там строчки не просто застыли, а бегут, что-то сообщают и показывают. На парочке красивые заставки с цветами, бутоны которых распускаются. По центру всего великолепия пара знакомых кресел, во всяком случае, они похожи на медицинские. К обоим идут провода, на каком-то из них я года два назад сидел, когда она перепрошивала мой нейрошунт.

Девушка стоит рядом с ними, скрестив руки на груди и внимательно смотрит. Очень недоверчиво, с каким-то затаённым страхом. Я вообще теперь стал читать гораздо больше по лицам, чем раньше. Если уж быть честным — раньше я в этом совсем не разбирался. Теперь же с огромной вероятностью вижу, что чувствует человек, если он не умеет контролировать себя.

— Кто ты? — голос сухой, хочет показаться опасней, чем есть.

Свето-коннекторы так и болтались у неё из головы, смешиваясь с волосами. Нити размером с волос, с небольшими разъёмами на конце еле светились жёлтым в тусклом неоновом свете. Они подключались в разных местах черепа, там, где выводили контакты хирурги. В любом случае выглядело это достаточно красиво. Словно некоторые волоски подкрашены светящейся неоновой краской.

— Ты знаешь, кто я, — ответил спокойно.

Её взгляд изменился, теперь страх на лице читался отчётливо. Я понял, что мой ответ можно трактовать, как угодно, поправился:

— Был здесь два года назад, ты обновляла прошивку моего нейрошунта, меня зовут Май, я не из безопасников.

— М-май? — спросила неуверенно, — Не из копров?

— Нет, — покачал головой.

Взгляд и выражение лица её менялись очень быстро. Непонимание, негодование, какая-то обида, злость и в конце концов радость. Она улыбнулась, прыснула в кулак, сказала:

— Иди отсюда, Май «не из безопасников», ха-ха-ха…

Девушка рассмеялась искренне, даже схватилась одной рукой за кресло. Я смотрел на это пару секунд, сказал спокойно:

— Мне нужна помощь.

— Здесь её не будет, иди, или…

— Или что? — я вскинул бровь, — Ты же видела, что случилось с теми парнями.

— Из-за тебя они вернутся, теперь всей бандой, — пояснила девушка, — А так — съездила бы с ними и всё закончилось, теперь мне уже не будет здесь жизни. Всё благодаря тебе, спасибо.

Она шутливо поклонилась, чуть ли не до пола.

— Я тебя помню, ходил такой весь — на «Вы», голос дрожал… — Она снова окинула меня взглядом. — Яйца выросли, «Май не из безопасников», а?

— Ты не помнишь меня, просмотрела сейчас в записи, — я покачал головой. — Мне нужна просто консультация.

— Уходи, Куга, мне ещё и с корпоратами проблемы не нужны.

Вот и снова меня назвали «Кугой», я даже поморщился. Дочка тоже смотрела про Куго Ёсико, девушку — секретного агента на службе Союза Японских агломераций. Очень популярное чтиво и экранизации, особенно у девушек-подростков.

— Ты поможешь мне, — сказал спокойно.

— Нет.

Ещё когда она говорила первую букву слова «нет», я уже услышал механические звуки со всех сторон. Пистолет оказался в руке, навёл его на грудь девушки. С четырёх углов потолка на меня смотрели четыре авто-пушки времён четвёртой мировой. Спаренные огромные стволы уставились ровно в моё тело, готовые разорвать на части.

— Я успею выстрелить, — уверенно сказал ей.

— Здесь, — она показала пальцем на свою голову, — двенадцать сопроцессоров, чтобы их защитить, ставится пластина из «титана плюс», с этой пулей она справится.

— Я понимаю, — кивнул ей, — Поэтому буду стрелять в сердце, три пули ты схватишь. Так что, даже если оно смещено, умрёшь.

Мысли вертелись вокруг того, что у двадцатилетней девушки в голове целое состояние. А мне уже за сорок, я таких денег в жизни не видел на своём счету. Наверное, даже если сложить всё заработанное, столько не получится. Удивительная жизнь в этом удивительном мире.

— Ни с места, буду стрелять! — раздалось сзади.

Рядом со мной встала Лиза, направив пистолет, который держала двумя руками, на паучиху. Две из четырёх спаренных авто-пушек уставились на мою дочь. Девушка смотрела на подростка секунду, потом оружие ушло обратно под потолок.