— Ага, — закивал Эдвард.

— А Филипп с его девушкой такое делал? — спросила Шерон, поднимаясь, и руки её обвили руку Эдварда чуть выше локтя.

— Сомневаюсь. — Эдвард почесал затылок. — Филипп не настолько романтичен, да и Анна не похожа на девушку, которая любит подобные знаки.

— А я люблю! — воскликнула Шерон и неловко захихикала. — Смотреть на них люблю. Это очень мило и порой так красиво! На одном мосту я видела сплетение золотого и небесно-голубого. Как солнце в небе! Так величественно…

Она вздохнула, представляя это сочетание, а Эдвард ещё раз посмотрел вниз, на бурные потоки скачущих по камням струй. Даже они радовались лету, и журчание их звучало как смех. Где-то в листве чирикали птицы, а обвитые цветами арки окружали бабочки. Так много…

Эдвард задумчиво оглядывал парк и не знал, что стоит говорить или делать дальше.

— Пойдём? — предложил он. — Или ты хочешь ещё посмотреть?

Шерон мотнула головой, и завитые пряди по обе стороны её лица мило подпрыгнули. Она редко распускала волосы, собирая их на затылке в пучки, в которые вплетала жемчуг, стразы или цветы. Сейчас причёску держала кружевная заколка, подходящая под длинное персиковое кружевное платье. Шерон всегда была красива так: без излишеств, почти без украшений, просто, но элегантно. Она чем-то напоминала Эдварду его мать.

— Знаешь, — сказал он вдруг, — я вспомнил. Совсем скоро будет небольшой раут на пару дней. Может, ты хочешь поехать туда со мной? Я уверен, мадам Фрешер не будет против!

Шерон замялась, думая о матери, но в итоге неуверенно кивнула.

— Я постараюсь её уговорить, — сказала она. — Но боюсь, что может не выйти… То, что включает ночь, матушке не нравится совершенно.

Эдвард неловко усмехнулся. То, что включало ночь, волновало всех матерей девушек! Правда, большинству из них всё равно удавалось вести себя благоразумно, не переходя черту между заигрыванием и доступностью. Магия, да и только! Те же, кто позволял себе больше, обычно умело скрывали это от сердобольных матерей. Эдвард в душе радовался, что он — не девушка и, даже если какие-то слухи о нём полетят, никому не будет никакого дела.

Они с Шерон расстались, когда солнце начало клониться к закату. Она ещё раз пообещала, что они обязательно встретятся на том приёме, и Эдвард пообещал ждать новостей.

Те пришли через два дня. Казалось, лицо Шерон светилось само по себе, а не из-за крошечных искр, из которых синернист собрал её изображение.

— Мне разрешили! — воскликнула она и тут же зажала рот рукой, беззвучно посмеиваясь и косясь в сторону. — Мама не хотела абсолютно. Я говорила и про тебя, и про Джонатана, взывая к тому, что никогда ничего плохого не происходило, когда я с вами, и репутация у вас обоих отменная. Она была непреклонна, но к нам приехала моя тётушка… — Шерон многозначительно подняла брови и повела плечами. — И я как бы невзначай упомянула, что его высочество, принц Эдвард, пригласил меня… Матушка просто не смогла устоять перед нами двумя!

Эдвард рассмеялся.

— Это же отлично! Леди Фрешер, — проговорил он с напускной серьёзностью, — я благодарю вас за принятие моего приглашения. Для меня большое удовольствие провести с вами вечер! Буду считать мгновения до того, как увижу вас в следующий раз.

Шерон прыснула, и щёки её слегка покраснели.

— Шерон прожужжала мне все уши о том, что ты её пригласил! — сказал Джонатан, привалившись плечом к арке.

Они с Эдвардом ждали приезда Шерон вместе, потому что Эмили тоже опаздывала и ему не с кем было проводить вечер в помещении. Джонатан хватался за любую возможность побыть с Эми, потому что каждая из них могла стать последней. Помолвку отец отменять не собирался, невесту и её родителей Джонатан так и не сумел спугнуть неподобающим поведением. Оставалось лишь надеялся на чудо…

— Спорим на рубин, что Эмили приедет позже? — бросил Джон, рассеяно глядя по сторонам.

— Тебе так нужен рубин? — усмехнулся Эдвард. — Копишь на поместье после того, как отец лишит тебя наследства?

— Это не так смешно, как тебе кажется!

Эдвард всё равно рассмеялся и кивнул: «Спорим». Он знал, что проиграет, но ему было несложно. Если бы Джонатан попросил, он дал бы сколько угодно и рубинов, и любых других камней. Он мог бы самостоятельно купить ему поместье и даже не одно, но Джонатан молчал. Пока он не решался ни на что, словно ждал, что необходимость действовать пролетит мимо, никого не задев.

— Смотри! — вдруг оживился Джонатан, выпрямившись и показывая на подъездную дорожку.

Карета без опознавательных знаков подъехала к распахнувшимся самостоятельно воротам, и, когда водитель раскрыл дверь, Шерон спустилась по высоким ступенькам. Эдвард поспешил ей навстречу. Они обменялись словами, которые Джон не слышал, но мог представить. Наверняка Эдвард хвалил её платье, а она мило благодарила его и говорила, что он тоже обворожительно выглядит.

В руках Джонатана появился мундштук с зажжённой сигаретой, и он закурил, нервно покусывая наконечник.

— Здравствуй, Джон! — радостно воскликнула Шерон, когда они с Эдвардом проходили мимо. — Эми ещё нет?

Джон мотнул головой и зажал трубку между пальцами.

— Ты должен мне рубин, Керрелл!

Эдвард отсалютовал, мол, понятно, и они с Шерон пошли дальше к особняку. Его окна уже зажглись приветливым жёлтым светом, вокруг дорожки загорелись фонари.

Джонатан ждал. Эмили должна была приехать. Он вдыхал дым и забывал его выдыхать, давясь кашлем и отвратительным вкусом табака. Темнело. Холодало. Прибывали новые гости, но долгожданного экипажа так и не было.