Хелена поморщилась.

— Звучит отвратительно.

— Почти дословная цитата, ваше высочество, — фыркнул Рейверн.

Она закатила глаза.

— Значит, Дегнар Старк жаждет пожать руку Элиаду Керреллу?

— Императора не будет на приёме.

Веселящееся выражение сползло с лица Хелены, сменившись непониманием.

— Но кто тогда?

— Принц. Старк недавно объявил некого человека братом и даровал ему титул. Удивлён, что вы об этом не знаете.

— Я была занята чтением, — Хелена сморщила нос.

Пальцы впились в тонкий корешок книги.

Лиф говорил о нём. О человеке, с которым Старк проводил много времени после коронации. Настоящий император.

Она облизнула губы и резко поднялась. Ничего не говоря, дошла до двери; пальцы уже легли на изогнутую ручку, но…

— Что вы об этом думаете? — спросила Хелена, оборачиваясь.

Расслабившийся было Рейверн снова выпрямился.

— Это решение Альянса, — он развёл руками. — Моё слово ничего не значит.

— Я спрашиваю не об этом.

Он замер на мгновение, всматриваюсь в неё. В её тоне, в холодном требовательном взгляде с прищуром, в поднятом подбородке было что-то знакомое, напоминающее, почему Гардиан Арт считал, что именно его дочь должна взойти на престол.

— Я бы предпочёл, чтобы Старк явился лично, ваше высочество, — сказал сэр Рейверн, низко опуская голову, но не сводя с неё взгляда.

Хелена кивнула, руша иллюзию преемственности, и дверь закрылась за её спиной.

Сэр Рейверн закинул руки за голову, потянулся, и взгляд его упал на ящик. Единственный, в котором была замочная скважина и у которого не было ручки. Зачарованный лучше всех остальных, он открывался одним единственным ключом, для которого скважина появлялась сама собой. В этом ящике сэр Рейверн прятал от Хелены книгу по просьбе мадам Арт. Там лежало несколько документов на подпись её величеству — для ближайшего времени и не самой высокой важности. И там же, на самом дне, в самом дальнем углу лежала скрученная в трубку бумага, о которой он старался не думать.

Эйверин Арт умоляла его не показывать завещание Гардиана Хелене. И Рейверн согласился. Он бы согласился с ней в большинстве случаев. И в этом случае она была права, считая, что дочь не готова и совершит глупостей больше, чем если останется в неведении. Подтверждение этому Рейверн видел на протяжении полутора лет.

Но Гардиан никогда не ошибался. С ним могли не соглашаться, его могли не понимать и считать самодуром, но время всё расставляло на свои места. И сейчас Рейверну казалось, что ещё одна деталь скоро встанет на место.

Тонкий прохладный ключ появился в ладони. Он сжал его в неуверенности, нахмурился…

— Что за принц Райдоса? — голос, тихий и настороженный, разрезал тишину.

Рейверн едва не уронил ключ от неожиданности и раздосадовано ударил себя по лбу. Стареет, он стареет, теряет контроль и хватку.

— Давно вы здесь? — спросил он, оборачиваясь к стоящему в тени Одину.

— Достаточно, чтобы видеть, почему вы сейчас в сомнениях.

Один смотрел на дверь, за которой скрылась Хелена. Обветренное лицо его, обычно жёсткое и бесстрастное, смягчилось, и на губах играла слабая улыбка. Рейверн удивлённо поднял брови, но Один не дал ему насладиться внезапным открытием: он повернулся, стряхивая зачарованную маску, и в глубине его янтарного глаза читалось предостережение.

— Так что с принцем Райдоса? — переспросил он.

— Не знаю, — Рейверн пожал плечами. — О нём нет ни-че-го. По официальным сводкам — сын Рейднара Роуэла. Ещё один. Вероятно, он держал их всех в подвале под замком, а теперь они начали вылезать на свет.

Один фыркнул.

— Тогда, полагаю, завтра мы узнаем кое-что наверняка.

Паранойя отсчитывала время. Звоном бокалов. Стуком каблуков. Хлопками дверей.

Оборки платья кололи. Сложно было дышать. Сердце стучало как сумасшедшее, предчувствуя надвигающуюся опасность, и взгляд метался по залу, постоянно задерживаясь на парадных дверях. Анна кого-то искала. Смутно помнила, как он должен выглядеть, но ощущения от него остались яркие. Они жгли кожу даже сейчас, спустя много месяцев.

Почти год.

Паранойя застучала кровью в ушах.

Она настойчиво била тревогу с момента, как Филипп — злой до ужаса — сказал, что Совет пошёл Райдосу на уступку и позволил их представителю — какому-то проходимцу, которого новый император объявил принцем — присутствовать на ближайшем приёме. В Пиросе. Спустя всего два года.

«Они купились на историю о тяжёлом детстве, невзлюбившем отце и на сказки о чистом раскаянии», — рычал Филипп, мечась по комнате, не зная, куда деть себя, куда выплеснуть эмоции.

И Анна хотела верить, что его состояние перекинулось на неё. Что это керрелловское раздражение, исходящее что от Филиппа, что от его величества, играет на её нервах и не даёт успокоиться. Так совпало. Совпало, что из ниоткуда появился непонятный человек. Совпало, что у неё осталась пара месяцев.

Совпадение. Не более.

Совпадение…

Наверно, пора было перестать в них верить, когда она впервые увидела Одина и земля чуть не ушла из-под ног. Он ничего ей тогда не сказал. Пронзил взглядом, как два года назад в деревне после битвы, усмехнулся и больше не обращал внимания, будто её не существовало, будто они никогда не виделись и ничего не знали.