Поняв, что мое тело включилось в эту древнюю игру, Макс перестает сдерживаться. Он утыкается лицом мне в шею, просовывает под меня руки и, прижимая к себе, начинает в меня вколачиваться. Мелкие и быстрые толчки Макс чередует с медленными и глубокими, не давая себе прийти к финишу слишком быстро. А на меня катится темная волна, спазмами добираясь до женской сути по покрытому испариной телу, заставляя меня подталкивать бедра навстречу. Я вся словно один оголенный нерв.

– Девочка моя, как у тебя сладкая… – бормочет он. – Мокренькая, тесная…

Смущение от этих комплиментов только усиливает чувственность момента.

В какой-то момент Макс окончательно теряет выдержку и закидывает мои ноги себе на плечи. Обхватывает мою попочку и вонзаясь с размахом в мою хлюпающую мякоть на всю длину он доводит себя до разрядки, лишь в последний момент выйдя из меня и забрызгав живот горячими каплями.

Рухнув рядом, Лютаев притягивает меня к себе подмышку. Повернув ко мне голову, он нежно целует меня.

– Ты не кончила, но мы это исправим.

Прячу лицо у него на груди.

Не знаю, как ведут себя после потери невинности женщины, но я испытываю неловкость и желание завернуться в покрывало как в кокон с головой.

Но Макс, переведя дух, поднимается с кровати, сгребает меня в охапку и несет в душ.

Меня одолевает внезапная и острая стыдливость. Я чувствую себя такой беззащитной, что свет в ванной кажется мне слишком ярким, глаза Макса слишком внимательными, и я прячусь в распущенных волосах.

И когда понимаю, что, настроив воду, Макс не собирается оставлять меня одну, а намеревается искупать меня, я готова провалиться.

– Я сама, не надо… – бормочу я, спрятав лицо в ладонях, но меня никто не слушает.

– Олег сказал, ты – балерина. А почему ты не танцуешь в театре? – спрашивает он настолько внезапно, что я поднимаю на него глаза.

Серьезно? Сейчас?

Я, конечно, догадываюсь, что Макс спрашивает это, чтобы меня отвлечь, но этот вопрос чересчур внезапный.

Пока я таращусь на него, он забирается ко мне под воду и встает у меня за спиной. Да, так немного легче. Я стесняюсь смотреть сейчас ему в лицо.

– У меня травма, я теперь просто преподаватель танцев. Постоянные нагрузки мне противопоказаны.

– А тренер в фитнес-клубе себя разве не нагружает? – намыливая меня, уточняет Макс.

– Я веду крайне облегченную программу, и она как раз рассчитана на укрепление, – вздыхаю я.

– В чем дело? – Макс улавливает мое недовольство.

– Я бы хотела работать с детьми.

– Хорошее желание, – одобряет Макс. – Мне не нравится, что вокруг тебя крутится столько мужиков.

– Вообще-то ко мне на занятия ходят только женщины!

– Все равно, мне нравится, что ты работаешь в «Амодее», – я слышу в его голосе сердитые нотки.

– Тебе не угодишь. Содержанка – плохо, тренер – опять нехорошо, – ворчу я и получаю шлепок по попе.

А когда я пытаюсь возмутиться, Макс с головой окатывает меня водой.

– Ты – моя девочка, и я настаиваю, чтобы ты уволилась, – он разворачивает меня лицом к себе, и взгляд его меняется с недовольного на совсем иной.

– Я тебе докажу, что слушаться меня тебе понравится.

Его руки соскальзывают с моих плеч, кончиками пальцев Макс пробегает по спине, и, наконец, его ладони стискивают мою попку, придвигая меня ближе. Он целует меня медленно и нежно.

Я чувствую, как мне в живот упирается напряженный член.

– Опять? – пораженно выдыхаю ему в губы.

Мне все понравилось, но пока не могу определиться, хочу ли я продолжения прямо сейчас.

Макс смеется:

– Просто у тебя там внутри слишком хорошо, но сегодня, я думаю, стоит тебя поберечь. Я уже попробовал тебя, и быть нежным больше не смогу.

Это была нежность? Я вспоминаю яростные толчки в конце, и неожиданно для меня по телу прокатывается горячая волна, завершаясь сладким спазмом в киске.

Лютаев посмеивается над мурашками, которые проступили, несмотря на то, что мы стоим под горячей водой.

– Меня радует, что ты такая отзывчивая.

Он снова меня целует, массирует плечи, проводит с нажимом вдоль позвоночника, вынуждая меня прижиматься к нему еще теснее.

Макс прав. Пожалуй, сегодня для меня достаточно, но что-то внутри меня, какой-то древний инстинкт, заставляет меня тереться всем телом об этого мужчину. Я даже осмеливаюсь прикоснуться к члену. Он упругий и приятный на ощупь. А под моими робкими пальцами становится совсем твердым.