Рэнди задумалась:

– Должно быть, эти террористы исходили кровавым потом, пока спасатели не откопали останки. Хотя это в любом случае не имело значения – полиция просто предположила бы, что тело не найдено.

– А вам не любопытно, как вообще они затащили труп в здание? – заметил Питер. – Если бы их заметили, весь план мог пойти насмарку. Интересно…

– Я думаю, – предположил Джон неохотно, – что труп вошел с ними на своих ногах. Или невинная жертва, или фанатик, готовый отдать жизнь ради ислама, рассчитывая на теплое местечко в раю.

– Господи, – выдохнула Рэнди.

– Камикадзе нового типа, – пробормотал Питер. – Куда только катится мир?

Все трое помолчали, обдумывая выводы.

– Мы оба рассказали, как нас сюда занесло, – промолвил Джон наконец. – А ты, Питер?

– Вопрос справедливый. Что ж – после взрыва МИ-6 засекла в Париже известного баскского сепаратиста, Элизондо Ибаргуэнгоиция. Второе бюро его, кстати, упустило. МИ-6 сложила этот фактик с тем, что Второе бюро сообщило нашим о том баске, которого они взяли. И разведке показалось, что случай утереть нос нашим французским коллегам слишком хорош, чтобы его упустить. Так сложилось, что наши с Элизондо дорожки уже пересекались не раз, поэтому мне поручили проследить за поганцем и выяснить, что за шкоду он замыслил учинить. – Питер излишне внимательно изучал дорожное полотно. – А чутье подсказывает мне, что Уайтхолл не прочь был бы стащить нашу дээнковину ради королевы и Британии… кхм… и мой неофициальный статус прикроет им задницы, коли что пойдет не так.

– Полагаю, – заметил Джон, – то же можно сказать обо всех прочих заинтересованных правительствах и спецслужбах, включая мое собственное.

Покуда Питер и Рэнди обдумывали его слова, он откинулся на спинку сиденья, глядя вперед. Луна опустилась к самому горизонту, и в небо над Ламанчей высыпали легионы звезд. Всякий раз, глядя в небо, Джон думал, что Земля и Вселенная вечны, но опыт общения с себе подобными не давал оснований для оптимизма.

– Знаете что, – вымолвил он, не сводя взгляда со звездной россыпи, – уже всем ясно, что каждый из нас получил, как обычно, строгий приказ сохранять секретность, никому ничего не говорить, а особенно – иностранным соперникам. – Он покосился на Питера, потом – на Рэнди. – Каждый из нас заявлял в свое время, что это безумное соперничество наших правительств и внутри их нас погубит. Нынешняя катастрофа грозит самым настоящим Армагеддоном. Я подозреваю, что «Щит полумесяца» готовится нанести удар. Скорее всего – по Соединенным Штатам. Возможно – по Британии. Вам не кажется, что пора перейти к сотрудничеству? Мы знаем, что можем доверять друг другу.

Рэнди поколебалась, затем решительно кивнула:

– Согласна. Мавритания заметал следы куда тщательнее обычного. Вплоть до того, что использовал другую группу в качестве прикрытия. И мы знаем, что у него в руках и молекулярный компьютер, и Шамбор. Угроза слишком велика, чтобы ею пренебречь, что бы там ни думали в Лэнгли или Пентагоне.

Питер слегка расслабился, мотнув головой.

– Ладно. Работаем вместе. И в задницу Уайтхолл с Вашингтоном.

– Отлично, – проговорил Джон. – Так, Питер, о чем ты говорил с генералом Хенце?

– Не с Хенце. С Джерри Маттиасом.

– Генеральским охранником? – изумился Джон.

Питер кивнул:

– Он бывший спецназовец. Мы познакомились в Ираке несколько лет назад. Я хотел из него что-нибудь выжать…

– В смысле?

– Насчет странных делишек в НАТО.

– Каких делишек? – потребовала ответа Рэнди. – Опять темнишь?

Питер вздохнул:

– Извини. Старая привычка. Ладно – я проследил телефонные разговоры Элизондо Ибаргуэнгоиция. Ему звонили из НАТО. Номер значится за подсобным помещением, во время звонка предположительно запертым.

– У «Черного пламени» или у «Щита полумесяца» есть шпион в НАТО? – потрясенно переспросила Рэнди.

– Возможно, и так, – согласился Питер.

– Или кто-то из НАТО, – предположил Джон, – сотрудничает с террористами, чтобы добыть молекулярный компьютер.

– Тоже вариант, – поддержал Питер. – Сержант Маттиас – бывший «зеленый берет», а сейчас – мажордом генерала Хенце… я надеялся, что он по старой привычке держит ушки на макушке. К сожалению, ничего особенно подозрительного он не заметил. А вот «Черное пламя» – это был горячий след, и по нему я отправился в Толедо.

– Держу пари, что этот след уже остыл, – заметила Рэнди. – Бьюсь об заклад, все их руководство уже на том свете.

– Не приму я твоего пари, – парировал англичанин. – Этот мавританец… Такой умник точно просчитает, как ты на него вышел, Джон. Если повезет, обо мне он не узнает.

– «Черное пламя» – это неудачное прикрытие, – согласился Джон. – Мавритания держал бы их в неведении относительно истинных целей операции, иначе они в два счета обернулись бы против него, занялись вымогательством, путались под ногами. А вот о чем он не подумал – что они выведут на него кого-то вроде меня. Теперь он точно убьет их – не столько из мести, сколько чтобы избежать дальнейших проколов.

Джону вспомнился Марти, и агент сообразил вдруг, что добрых полдня не справлялся о самом старом и близком из своих друзей.

Он поспешно вытащил мобильник.

– Кому звонишь? – Рэнди заглянула ему через плечо.

– В больницу. Вдруг Марти очнулся?

Питер согласно мотнул головой:

– И, будем надеяться, готов поведать нам много всякого, что поможет нам разыскать этого Мавританию и его «Щит полумесяца».

Но в госпитале Помпиду Джону не сообщили ничего утешительного. Состояние Марти существенно не изменилось. Надежда не умирала, но темпы восстановления оставались ничтожными.