Соренсон поднял трубку и набрал номер частного телефона директора ФБР, порядочного человека, о котором Нокс Тэлбот сказал: «С ним все в порядке».

– Слушаю? – ответили на другом конце провода.

– Это Соренсон из отдела консульских операций. Я вам не помешал?

– По этому телефону? Нет, конечно. Чем могу быть полезен?

– Буду с вами откровенен. Я превышаю полномочия, заступая на вашу территорию. Но у меня нет выбора.

– Такое иногда случается, – сказал директор ФБР. – Мы никогда не встречались, но Нокс Тэлбот говорит, что вы его друг. А это для меня сродни безупречной репутации. В чем нарушение?

– Вообще-то я еще не заступил за черту, но намерен это сделать, ибо не вижу иного выхода.

– Вы сказали, у вас нет выбора?

– Боюсь, что так. Но операция не должна выходить за рамки К.О.

– Зачем тогда вы обращаетесь ко мне? Не лучше ли действовать в одиночку?

– Это не тот случай. Мне нужен кратчайший путь к цели.

– Говорите, Уэс, так ведь вас зовет Нокс, верно? А я – Стив.

– Я знаю. Стивен Росбишн, воплощение правопорядка.

– Мои ребята тоже время от времени выходят за линию ворот. Я был белым судьей в Лос-Анджелесе, и мне просто повезло, потому что чернокожие посчитали меня справедливым. В чем просьба?

– У вас есть подразделение в округе Марион, в Иллинойсе?

– Уверен, что есть. С Иллинойсом у нас старые связи. В каком городе?

– Сентралия.

– Это близко. Что нужно сделать?

– Собрать данные о мистере и миссис Чарльз Шнейдер. Их, возможно, уже нет в живых, и адресом их я не располагаю, но думаю, они эмигрировали из Германии в начале или середине тридцатых годов.

– Не так уж много.

– Понимаю, но в контексте нашего расследования и учитывая нынешние времена в Бюро может оказаться досье на них.

– Если оно у нас есть, вы его получите. Так в чем же ваше превышение полномочий? Я недавно в этой должности, но нарушения не усматриваю.

– Тогда позвольте объяснить, Стив. Я занимаюсь внутренними делами, а это ваша область, и не могу дать вам обоснования. В прежние времена Джон Гувер, этот пес цепной, потребовал бы его у меня или бросил бы трубку.

– Я не Гувер, черт его побери, да и ФБР сильно изменилось. Если мы не можем сотрудничать, в открытую или нет, чего мы добьемся?

– Ну, в наших уставах это вроде бы четко оговорено…

– Их больше чтут, когда нарушают, скажем так, – прервал его Росбишн. – Дайте мне ваш секретный номер факса. Все, что у нас есть, получите в течение часа.

– Большое спасибо, – сказал Соренсон. – И еще. Как вы и предлагали, с этого момента я буду действовать в одиночку.

– Что за чушь?

– Дождитесь, пока вас пригласят на слушание в конгрессе, и на вас уставятся шесть кислых физиономий, которым вы явно не нравитесь. Тогда поймете.

– Тогда я вернусь в свою юридическую фирму, и жить мне станет намного легче.

– Мне нравятся ваши перспективы, Стив.

Соренсон дал директору ФБР секретный номер своего факса.

Через тридцать восемь минут факсимильный аппарат в кабинете шефа К.О. издал громкий сигнал. От ФБР поступило сообщение, уместившееся на одной странице. Уэсли Соренсон взял его и начал читать.

«Карл и Иоганна Шнейдер приехали в США 12 января 1940 года, эмигранты из Германии, имели родственников в Цицероне, штат Иллинойс, которые поручились за них, утверждая, что у молодого Шнейдера есть определенные навыки, которые позволят ему легко найти работу в технической области оптометрии. Ему был 21 год, ей 19 лет. Свой отъезд из Германии они мотивировали тем, что дед Иоганны Шнейдер был евреем, и она подвергалась дискриминации со стороны Арийского министерства в Штутгарте.

В марте 1946 года господин Шнейдер, к тому времени уже Чарльз, а не Карл, стал владельцем оптометрического завода в Сентралии и подал в иммиграционную службу прошение о разрешении иммигрировать его племяннице, некой Жанин Клуниц, ребенку, родители которого погибли в автокатастрофе. Прошение было удовлетворено, и Шнейдеры официально удочерили девочку.

В августе 1991 года миссис Шнейдер умерла от сердечного приступа. Мистер Шнейдер, 76 лет, по-прежнему проживает по адресу: дом 121, улица Сайпрес, Сентралия, штат Иллинойс. Он на пенсии, но дважды в неделю посещает офис.

Данные для этого досье основаны на давних наблюдениях за немецкими иммигрантами, распространенных в начале Второй мировой войны. По мнению составлявшего его штаб-офицера, досье надо уничтожить».

«Слава богу, что не уничтожили», – подумал Соренсон. Если Чарльз-Карл Шнейдер действительно взял к себе Дитя Солнца, из него можно выжать уйму информации, учитывая существование разветвленной сети зонненкиндов. Глупо было бы считать, что ее нет. Юридическая и техническая документация в иммиграционной службе США настолько сложна, что в ней можно запутаться. Обязательно надо задействовать другую систему. Возможно, время уже упущено, но и сейчас через трещину во льду, может быть, хлынет вонючий поток снизу и станет видна грязь, которая имеет отношение к настоящему. Соренсон снял трубку и вызвал своего секретаря.