– Так вы не Дрозд…

– Я знал, что, если употреблю вашу кличку, Шмель, вы впустите меня, – перебил его гость. – Могу я сесть? Я всего на несколько минут.

– Конечно, – ответил озадаченный Гарри, небрежно махнув рукой в сторону дивана и стульев.

Посетитель сел на середину дивана, тогда как Лэтем опустился в кресло, по другую сторону разделявшего их кофейного столика.

– Почему Вашингтон не хочет, чтобы ваше присутствие… участие стало известно?

– А вы сегодня значительно осторожнее, чем вчера вечером, – заметил незнакомец все так же любезно. – Бог свидетель, вы не были в шоке, но явно не владели собой.

– Я был очень усталым…

– Усталым? – Посетитель повысил голос и поднял брови. – Дорогой мой, вы почти потеряли сознание во время нашего разговора. Мне даже пришлось схватить вас под руку, чтобы вы не упали. Разве вы не помните, как я сказал, что приду снова, когда вы отдохнете?

– Да, смутно помню, но, пожалуйста, ответьте на мой вопрос и покажите мне какое-нибудь удостоверение. Почему Вашингтон хочет сделать вас призраком? Мне кажется, следовало поступить совсем иначе.

– Очень просто: мы ведь не знаем, кто действительно надежен, а кто нет. – Гость вынул часы и, положив их на стол, достал черное пластиковое удостоверение личности; не раскрывая документа, он протянул его через столик Лэтему. – Я смотрю на часы, чтобы не утомить вас. Таков приказ.

Гарри вертел в руках маленькое удостоверение, но не мог раскрыть его.

– Как оно раскрывается? – спросил он посетителя. Тот взял карманные часы и нажал на головку. – Я не могу найти… – Лэтем умолк. Глаза его разъехались в стороны, зрачки расширились; он часто и быстро заморгал, лицо его обвисло, мышцы расслабились.

– Привет, Алекс, – резко произнес посетитель. – Это ваш старый знакомый костоправ Герхард. Как вы себя чувствуете, друг мой?

– Прекрасно, доктор Неулыбчивый, приятно получить от вас весточку.

– Сегодня вечером слышимость по телефону лучше, верно?

– По телефону? Кажется, да.

– В посольстве сегодня все прошло хорошо?

– Черт побери, нет! Эти идиоты продолжали задавать вопросы, отвечать на которые должны они, а не я.

– Да, понимаю. Люди в том, другом вашем деле, о котором мы никогда не говорим, защищают себя любой ценой, не так ли?

– Это звучит в каждом вопросе, который они задают, в каждом слове, которое произносят. Честно говоря, обидно.

– Охотно верю. Итак, каковы ваши планы? Что эти идиоты разрешили вам сделать?

– Утром я лечу в Париж. Там я встречусь с братом и с одной дамой, Герхард. Это вдова человека, с которым я работал в Восточном Берлине. Я очень взволнован тем, что снова увижу ее. Она встретит меня в аэропорту, в дипломатическом отсеке, на посольской машине.

– А ваш брат не может встретить вас, Алекс?

– Нет… Стойте-ка! Разве у Алекса есть брат?

– Не важно, – побледнев, быстро проговорил гость. – Брат, о котором вы говорили, где он?

– Это секрет. Его пытались убить.

– Кто пытался убить его?

– Вы же знаете. Они… мы.

– Завтра утром, дипломатический отсек. Это в аэропорту имени де Голля, так?

– Да. Время прилета – около десяти часов.

– Прекрасно, Алекс. Желаю приятной встречи с братом и дамой, которая вам так нравится.

– О, дело не только в этом, Герхард. Она необыкновенно умна, эрудированна.

– Не сомневаюсь, но ведь и мой друг Лесситер – не поверхностный, а весьма разносторонний человек. Мы еще поговорим, Алекс.

– Куда вы уходите, где вы?

– Меня вызывают в операционную. Я должен оперировать.

– Да, конечно. Вы еще позвоните?

– Обязательно. – Гость в очках пригнулся над столиком, твердо и пристально глядя в бессмысленные глаза Лэтема. – Запомните, старина: вы должны уважать пожелания вашего гостя из Вашингтона. Он действует по приказу. Забудьте имя, которое только что прочли в его удостоверении. Оно подлинное, и это все, что должно вас интересовать.

– Конечно. Приказ есть приказ, даже если он глупый.

Гость приподнялся и вытянул удостоверение из безвольно повисшей левой руки Гарри. Раскрыв его, он выпрямился на диване, взял с низкого столика карманные часы, нажал на головку и не отпускал ее, пока не увидел, как прояснился взгляд Лэтема. Теперь тот явно понимал, где находится, лицо его стало твердым, подбородок напрягся.

– Так вот, – сказал гость, закрывая удостоверение, – поскольку вы знаете, что я прихожу к вам на законном основании, видели фотографию и все прочее, называйте меня просто Питер.