– Но почему Цюрих? Зачем вам понадобился именно Цюрих?

– Чтобы иметь большую степень свободы… – уклончиво ответил Берни.

– Вот! Вот именно! Об этом ты говорил мне вчера ночью… «Что ты хочешь больше всего на свете?» Говорил же?

– Я не отрицаю. В Цюрихе действительно больше возможностей приумножить свой капитал.

– С помощью «Омеги»! Через нее вы получаете свои деньги? Через нее, да?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – уже с тревогой произнес Берни.

– Дик и Джо… Они работают на «Омегу»! И ты тоже! «Кусок кожи»… Вы поставляете информацию в Цюрих и получаете за это деньги!

Лейла схватила мужа за руку.

– Телефонный звонок, Берни! И записка!

– Подожди, пожалуйста, Лейла… Слушай, Джонни. Клянусь тебе, я представления не имею, о чем ты говоришь. Вчера вечером я предложил тебе помощь и ничего более. Появилась возможность выгодно вложить капитал. Я предлагал тебе деньги, чтобы ты тоже мог вложить их. Вот и все.

– Ты предлагал мне деньги не за информацию? Не за информацию для «Омеги»?

Лейла вцепилась в руку мужа. Он ответил ей быстрым взглядом, молча приказав успокоиться. Затем он снова повернулся к Таннеру.

– Я не думаю, что ты знаешь что-то такое, что представляет для меня интерес. И я не знаю ни о какой «Омеге». Я представления не имею, что это такое.

– Джо знает! И Дик! Они говорили с Элис и со мной! Они угрожали нам!

– Я не имею к этому никакого отношения. Ни я, ни Лейла.

– О боже, Берни, происходит что-то ужасное! – не выдержав, воскликнула Лейла.

Муж повернулся к ней и мягко взял ее за руку.

– Что бы ни случилось, мы в этом никак не замешаны… Может быть, ты все-таки объяснишь нам, в чем дело? – Он посмотрел на Таннера. – Может быть, мы сможем тебе помочь?

Таннер не сводил с них глаз. Они стояли рядом, взявшись за руки. Он очень хотел им верить. Ему очень нужны были союзники. И он сдался.

Он рассказал им все с самого начала.

Когда он закончил, они несколько минут молча смотрели на него. Начал накрапывать мелкий дождь, но никто его не замечал. Наконец Берни заговорил:

– И ты решил, что я… – Он недоверчиво покачал головой. – Бред какой-то!

– К сожалению, это реальность. Я имел возможность в этом убедиться.

– Ты говоришь, что Элис ничего не знает?

– Мне запретили рассказывать ей.

– Кто запретил? Человек, которому ты теперь не можешь даже дозвониться? Мошенник из Вашингтона, который исчез, напичкав тебя тоннами лжи?

– Здесь был убит человек! Мою семью тоже могли убить в среду днем. Кардоунов и Тримейнов отравили прошлой ночью.

Остерман посмотрел на жену, затем снова перевел взгляд на Таннера.

– Если их действительно отравили… – задумчиво произнес он.

– Ты должен обо всем рассказать Элис. – Голос Лейлы звучал твердо и сурово. – Ты не имеешь больше права скрывать это от нее.

– Да, я понимаю. Я расскажу.

– А потом нам всем нужно выбираться отсюда, – сказал Остерман.

– Куда?

– В Вашингтон. У нас там есть друзья. Один или два сенатора и пара конгрессменов.

– Берни прав. В Вашингтоне вы будете в безопасности.

Дождь усилился.

– Пойдемте в дом, – предложила Лейла, мягко взяв Таннера за плечо.

– Подождите! Мы не сможем там говорить. В доме все прослушивается.

Берни и Лейла вздрогнули как от пощечины.

– Везде? – спросил Берни.

– Я не уверен… Я больше уже ни в чем не уверен.

– Тогда мы не будем говорить об этом в доме. Или можно включить радио погромче и шептать.

Лицо Таннера посветлело. Слава богу! Он с благодарностью смотрел на своих друзей. Неужели безумие кончится и они снова вернутся к нормальной жизни?

Меньше чем через час разразилась гроза. По радио передавали тревожный прогноз – сильный шквалистый ветер по всему побережью до Род-Айленда. Элис проснулась с первым ударом грома, и Джон сказал ей – точнее, прошептал на ухо, включив на полную мощность радиоприемник, – что им нужно уехать вместе с Берни и Лейлой. Он крепко прижимал ее к себе и просил не задавать вопросов, а довериться ему.

Детей перенесли в гостиную, телевизор передвинули к камину. Элис уложила два чемодана и поставила их у двери гаража. Лейла варила яйца, заворачивала морковь и зелень: Берни сказал, что час или два им придется ехать, не останавливаясь.

Таннер смотрел на эти поспешные приготовления, а память уносила его на четверть века назад.

Эвакуация.

В половине третьего раздался телефонный звонок. Тримейн, ссылаясь на ночные события на Лесситер-роуд, сказал, что они с Джинни не смогут приехать к ужину. Это был второй вечер «уик-энда Остермана».