Ружемант 2

Аннотация

Приключения рядового Потапова в отдельном женском батальоне продолжаются! И начинаются они с внеочередного отпуска в Москве, где опасностей едва ли не больше, чем на линии фронта!

Глава 1 Торжественная музыка, отрепетированные улыбки, куча журналистов. На церемонии награждения каждый хотел оторвать от меня кусочек. Вопросом, предложением, намеком – Бейка ни разу не солгала. Предлагали много, предлагали всякое. Саму церемонию помнил смутно. Человек в белом мундире и красных лампасах – император? Верховный вождь? Президент? Звать можно на свое усмотрение. Пожал руку, подержал за плечо, кивнул, вручая обитую бархатом коробку. Орден за Особые Заслуги. Ловил на себе заинтересованные взгляды. Теребя подбородки, носы и уши, местная элита приглядывалась. Как будто слышал их шепот – да, из этого парня может выйти толк. В правильных руках. Руки, считавшие себя правильными, разве что не росли из стен… Тесный, неудобный костюм, петля галстука, по-деревенски приколотая бутоньерка. Чувствовал себя шутом на представлении. Чуть было не ляпнул, что им на потеху могу прыгнуть через огненное кольцо или проглотить шпагу. Они бы оценили, уверен. Камердинера звали… как-то, не запомнил. Годился мне в отцы, был учтив, услужлив до отвращения. Но это был единственный человек, кто в состоянии протащить мою тушу сквозь жаждущую крови толпу. Он ловко вывел меня из зала в собственный кабинет и начал торжественную речь: – Гражданин Потапов, родина гордится такими сынами, как вы. Усмехнулся: знает ли он, что прежде, чем оказаться в воинской части, я надавал пинков графскому сыночку? Он продолжил: – А потому, Максим Алексеевич, вынужден вам сообщить, что денежное поощрение будет выплачено вам в ближайшее время… – Сколько? Спросил суховато и без обиняков, камердинер поднял на меня осуждающий взгляд. Выдохнул. – Около десяти миллионов рублей премии. Будь младше лет на десять, я бы присвистнул. На такое можно сразу купить жилье. – Это не считая того, что вам положено за уничтоженную технику. Кивнул. Танков с шагоходами наколотил немало. – Так как вам был вживлен нейрочип, в скором времени вы получите через него уведомление об изменении состояния счета. Помимо прочего царь-император решил осенить вашу непокорную голову дланью своей милости. Учитывая заслуги вашего благородного отца, им было принято решение восстановить ваш род в правах. Не успел спросить, как Ириска выскочила с объяснениями. ИИ-ассистент, которой я придал образ заучки из своего детства, поправила очки. – Это означает повышение гражданского ранга. Если род восстанавливают в правах, он попадает в категорию граждан четвертого класса. – Она умолкла, поймала за хвост неозвученный мной вопрос: – Род Вербицких считается приближенным к императору. Несмотря на свои политические взгляды, имеет рейтинг и влияние, превышающие тех, кто является гражданином первого класса. Помимо прочего… Попросил ее помолчать. Вербицкие мне пока не по зубам, остальное – неважно. Ничего, сумею добраться и до них! – Можете быть свободны, Максим Алексеевич. Вас проводить или… – Выход найду сам, – перебил, успокаивающе выставил перед собой ладонь. Большей ошибки за сегодняшний день совершить оказалось невозможно. Хотелось как можно скорее оказаться на улице. Инна, наверно, заждалась. Оказывается, внутрь со зверолюдами нельзя. Возмущенный, хотел не идти вовсе, но кошкодевочка убедила, что сегодня следовать принципам – не лучший выход. Сунул ей денег на мороженое и перекусить – кто знает, сколько эта бодяга с награждением будет длиться? Длилась она три часа, и представить что-то скучней затруднительно. Едва выскользнул из кабинета камердинера, как знать потянулась ко мне стайками кровожадных акул. Хотел развернуться и все же попросить довести до дверей, но понял – буду выглядеть жалко. Что ж, назвался груздем – кузов ждет! – Максим Алексеевич! Какая приятная встреча! Пухлого мужичка перед собой я видел первый раз в жизни. Спасибо Ириске – без нее бы сегодня точно не обошелся. Роман Викторович из рода Щебекиных. Владелец авиационных заводов Подмосковья, крупный промышленник. Протянул мне руку, я ответил крепким рукопожатием. Щебекин готов льстить и ластиться – нехорошо. Такие люди редко бывают хорошими, разве что манипуляторами. – Чем обязан? Он не обманулся моим сухим тоном, лыбился ухмылкой буржуа с советских плакатов. – Я слышал, ваш род восстановили в правах. Хочу заверить, что юному аристократу не пристало ютиться в тесной квартирке. Могу помочь вам на первое время с деньгами и жильем… – Нет нужды, я до сих пор нахожусь на службе. – Пустое, мальчик. Вы ведь в военной части той безумицы Бейки? Хлопотная, проблемная девчонка! Одно слово – и я вытащу вас оттуда! – Полно, Щебекин. Не раздувай щеки, будто всесилен, – голос заставил обернуться. Первым мы увидели шикарнейший бюст, уже затем – не менее шикарную фигуру светской львицы. Мундштук, неспешно дымила раскуренная сигара. Взгляд полуприкрытых глаз, алые губы на бледном лице. – Анастасия Дмитриевна. Воронина, – одним словом устало выдохнула Ириска. Актриса, вдова, содержательница и покровительница младших родов. За их счет живет и кормится. И, судя по лощеному виду, преуспевает. Вампир, как и Влада. – Не слушайте его, Максим, – она выше меня на две головы. Сам Скарлуччи на ее фоне мог показаться карликом. Жаждала обнять, чудом ускользнул из женственной хватки. Анастасия не унималась. – Не ходите за ним, он научит вас плохому. Воровать, красть, манипулировать, брать непомерные взятки. На миг мне показалось, что в скрежете зубов Щебекина я услышал пожелание усохнуть ей прямо здесь и на месте. Великанша ответила мелодичным, приятным уху смехом. – Полноте, Роман. Вы же знаете, что я просто шучу. Но взгляните правде в глаза – род Потаповых не вашего полета птица. – Она обернулась ко мне: – Не сочтите за грубость, Максим, но у вас слабый, беззащитный, едва поднимающий голову род. Вы же знаете, Роман, такие ютятся под моим и только под моим крылом… Дама встрепенулась, заслышав звук хлопков. Аплодисментами нас одаривал казавшийся здесь неуместным орк. Кто после него будет кидать на меня свои сети? Гном Григорий? Захотелось прикусить язык – один раз я уже так пошутил… – Исповедь отчаявшейся! Синий чулок в поисках новой игрушки для утех! Настенька, сгиньте в туман, сделайте одолжение. Орк во фраке смотрелся солидно, трость дополняла образ. Не хватало цилиндра на голове. Иван Макмамбетов, темный делец, торговец смертью, продавец уникального оружия. Почти что наш человек. – Что вы можете предложить юному ружеманту, господа? У вас в наличии одни проблемы, а у меня то, к чему привыкли его руки. Он попытался обойти меня со спины, по-дружески приобнял, собираясь увести прочь. – Каждый из них будет предлагать тебе покровительство, парень. Нет лучшего вложения в будущее, чем молодой, перспективный аристократ. Но подумай сам, ты хочешь быть хозяином судьбы или собачонкой на привязи у никчемностей? – Возмутительно! – Хам, да как ты смеешь! – вампир обнажила огромные клыки. Зеленошкурый Иван их не слушал, как будто был на своей волне. Чую, встреться он с Бейкой – поладили бы. – Я же могу предложить тебе то, что нужно всем! – Деньги? – Оружие, брат! Большое, малое, способное стирать с лица земли города и отстреливать яйца у комаров! – Лукавит, – подсказала Ириска. – Преувеличивает. – А еще у меня есть для тебя работа! Вот оно, значит, как. Ищет наемника. Должен признать, он его нашел, но я откажу. – У меня уже есть работа. Не хочу менять ее на свистелки с перделками. Легкая обида тенью проскочила по лицу орка: чтоб его товар, да так обзывали! Прыснули в кулак оставшиеся позади оппоненты. Будет нагонять, кричать злоклятие в спину, уговаривать. Зеленошкурый предпочел просто ухмыльнуться. Резная трость со стуком опустилась на пол, он навалился на нее всей тушей. – Она сказала, что ты ответишь именно так. Хотел проверить. – Она? – Ты знаешь, о ком я, – он вмиг оказался подле моего плеча. – Иди за мной, парень. Эти шавки из высшего общества должны увидеть, что тебя уже заинтересовали. Не остановит, но поумерит пыл… Не думал, что я настолько ценная игрушка, чтобы Бейка выставляла за мной слежку. Да еще такую… Я ждал пакостей, но их не случилось. Знать шептала проклятия на голову торговца смертью, тот отвечал каждому приветливой улыбкой жадного орка. – Тебе понравилась та игруш-шка, что она выбрала для тебя? – «Янтарь»? – Он самый, брат! Ты бы знал, сколько шкур я содрал с нее за него! Чуть ли не до трусов раздел! Внутри застыл неприятный ком – не нравилось, как про командующую говорит Макмамбетов. От его взгляда это не укрылось, но вместо оправданий он предпочел богатство ухмылки. Вышли на улицу. Орк решил откланяться. – Не бери в рот, брат. Лучше в голову. Понадобятся пуш-шки – найдешь меня через ИИ-ассистента. Классные ты ей сиськи нарисовал. Завидую, брат! Ириска тотчас же покрылась румянцем на щечках, но промолчала. Сообщение о попытке взлома ютилось в правом нижнем углу, будто надеясь, что я его не замечу. Глянул орку в спину – когда он успел? Он что же, как Ната – инфо-фея? Никак не мог представить его себе с крыльями. Вопросы остались без ответа, а мучить Ириску не стал. Маленький, хвостатый комок необузданной радости врезался в меня всем своим бараньим весом. Инна повисла у меня на спине, словно маленькая девочка. Уткнулась носом в рубашку, сладко зажмурилась. – Хоз-зяин! Хозяин! – кошкодевочка мурлыкала от счастья быть рядом со мной. Пушистый хвост, проказливо выглядывающий из-под голубого платья, раскачивался. – Не кричи. Слезь. Она неохотно послушалась, приуныла лишь на мгновение. Но тотчас же подняла блестящие щенячьим восторгом глаза. – Мяу, наградили, хозяин? Наградили, мр-р-р? Коробочку дали? А медальку? А еще? Ответов она не ждала. Скопившаяся внутри нее скука попросту обратилась градом вопросов. – Инна, сходишь со мной в парк Восьми? Кошкодевочка кивнула. * * * В голову ударило – вспомнилась почти такая же прогулка с Белкой. Девчачье счастье в стаканчике мороженого, дешевые шмотки, торговый центр. Три хабалки, что жаждали докопаться до несчастной – вон, даже бутылка из-под пива на месте. Мудрые боги в этот раз распорядились иначе. Не было дроидов с оружейной чумой, вместо мороженого Инка отдала предпочтение шаурме, бутик напротив мог похвастать лишь запредельными ценами на сомнительного качества тряпье. Трем девицам до нас не было дела – обсуждали последний фильм про Человека-Богатыря. Пиво обратилось безалкогольным сидром… – Вот! Вот! А это – Молчунья! Инна прыгала, размахивая руками перед монументальным изваянием. Задирался подол короткого платья, обнажая то бедра, то краешек тоненьких белых трусиков. Кошкодевочка вызвалась быть мне гидом и жаждала внимания. Смотрели на нее все, кому не лень. Дети, старики, подростки-в-том-самом-возрасте, пускающие слюни на красоту ее тела. Экскурсоводы бросали недовольные взгляды – Инка отбирала их работу. – Из нее было не вытянуть и словечка. Говорят, она еще в школе дала обет молчания. Врут, наверно – как на уроках-то отвечать? Подростки прыснули в кулак, экскурсоводы попунцовели от злости. Не знаю, какие официальные байки травят они, а вот версия Инны мне нравилась больше. Ничего не говоря, окинул взглядом четырехметровую фигуру. Скульптор спешил запечатлеть в мраморе все: грусть в глазах, плотно сжатые губы, пышную девичью косу. У Восьми не было имен – злодейка-история жаждала одиозных героев. Что строят Империи, разрушают города и покоряют нации. Иные обойдутся и кличками… Одна из причин, по которой Бейка раздает прозвища? Очень может быть. – А это Влюбленная! У нее писем было много. От мальчиков, – в голосе девчонки прозвучала зависть. – Говорят, если потереть ей нос, то она удачу в любви дарует. Враки, конечно же… Она кивнула на другую, более выпуклую часть тела. То ли природа, то ли скульптор, то ли каждый от себя, щедро наградили ее грудью. Влада могла позавидовать. Оба полушария блестели, истертые миллионами касаний. Напротив соседней фигуры Инна застыла, чуть опустила ушки. – Остроглазая, – выдохнула кошкодевочка. Подошел к ней, коснулся головы. – Что-то не так? Инка зябко поежилась, покачала головой. – Нет, все хорошо, хозяин. Просто она была снайпером… О последнем можно было не сообщать: оптика прицела на мраморной винтовке не оставляла сомнений. Глянул ей в лицо, прищурился, на миг прошибло холодным потом. В ней было что-то от Бейки. Настырность взгляда? Чопорно вздернутый носик? Не знаю, что-то другое. За пределами таких простых вещей. – Вам тоже от нее не по себе? – Инна обхватила руку, прижалась лицом к плечу. Через миг я понял, в чем беда. С винтовки на меня смотрела сама Война… – Хоз-зяин? Мяу? Вы куда? – кошкодевочка напряглась, когда я сделал шаг ближе к изваянию. Повинуясь наваждению, коснулся смотрящего вниз мраморного ствола винтовки. По сознанию ударило. Мир передо мной схлопнулся в точку, вытянулся в струну, выталкивая душу в бесконечную мглу безвременья… * * * Зрение вернулось не сразу. Глядел сквозь оптику прицела за скачущими фигурками. Перекрестие спешило выловить бронированное тулово того, кто плетется последним. Ощутил касание мозолистого, привыкшего к спусковому крюку пальца. Девичий, чуть отросший ноготок, нежная кожа, плавный ход… Затвор чуть слышно зашуршал, все тело обожгло приятным огнем. Плюнул вонючей сигарой гильзы. Потянулся всеми силами за следующим снарядом, загоняя его в ствол. Я не прав. Не гляжу сквозь прицел ружья. Я и есть ружье в ее руках… Фигурка бойца, прошитая насквозь, нелепо вскинув руки, повалилась наземь. Его товарищи совершили ошибку. Первым делом надо было рухнуть наземь, откатиться, огрызнуться туда, откуда прилетело очередью… Они же обернулись. Пулемет Молчуньи заговорил за двоих разом. Откуда знаю, ее ведь даже нет рядом? Не знаю… Пулемет загрохотал тяжким басом. Затянул заунывную песнь чужой погибели – отряд противника признаков жизни не подавал. Это наш последний день. За спиной остатки сил самообороны эвакуируют гражданских. Мы – последний заслон на пути у чумы, которая уничтожит всех. Восточная армия далеко, дай бог через пять дней доберутся. Никто не мог предугадать, что коварный враг так быстро уничтожит западную… Каждый выстрел – лишь попытка оттянуть неизбежное. Бой идет уже двенадцать часов. Она хочет пить. Хозяйка. Чувствовал ее жажду, как свою собственную. Сонливость, усталость, бурчит в животе. В ушах гремит данное самой себе обещание – держаться до конца! За нами Москва! В голове сумбур воспоминаний: делим с ней одну голову на двоих. Школа, белые гетры, черная юбка формы, выпускной. Натруженные пальцы держат смычок, высекая из скрипки один плавный звук за другим. Аплодисменты, слезы на щеках родителей, поздравления друзей. Счастливые улыбки, гордый учитель пророчит блестящее будущее. Восстание ружемантов. Добровольцем на фронт. У нее хорошо получается. Случайно попала в отряд, состоявший из самых разных девушек. Давали неделю жизни. Вместе больше года. За голову каждой объявлена награда. Так распорядилась война. Чувствовал в ней родственную душу: я – оружие, она – оружие… У нее острый, наметанный глаз: замечает неровно качнувшийся куст в двух километрах отсюда. Человек на такое не способен, но ей не обязательно быть человеком. Новый вражий отряд у речной заводи. Ту часть сектора контролировала Веселушка, но ее орудие молчит. Значит, теперь это наш сектор обстрела. Догадка мерзким бесом скачет перед глазами, лезет злыми слезами на щеки. Не время расклеиваться, время стрелять. За нее, за себя, за других. За всех. Старался слабее бить ей отдачей в плечо. «Жалко?» – спросил сам у себя. Вспомнил, что оружие безжалостно. Первому мы продырявили голову, второму грудь. Третий успел юркнуть за деревянный пень. Наивный. Мой калибр может пронзить стальную рельсу, а уж с деревяшкой-то… В доказательство моих слов, тело вывалилось в траву. Четвертый стрелял. Орал, выл, безумно озираясь по сторонам – страх лишил его рассудка, превратил в легкую добычу. Раздавшийся через мгновение щелчок был лишним. Хозяйка вздрогнула, реагируя на опасность, но слишком поздно. Та подобралась слишком близко. Вражий пистолет виделся мне противной игрушкой в руках гадкого мальчишки. Офицерская форма, знаки отличий. Его собратья явили себя из кустов спецназом. Остроглазая успела направить мой ствол в грудь поганцу, и я всадил в того последний патрон еще до того, как она спустила курок. Мимо. В ее руках я не ведал промаха, но сейчас стрелял сам. Мимо… Ответный выстрел выбил меня из ее рук. Хотел кусаться, но нечем. Полетел в кусты, упал в грязь. Не смогу ее спасти, если не выстрелю, если… Глава 2 Толпа, врач, слезы. Машина амбулаторной помощи с синими мигалками, какой-то здоровяк отчаянно пытался удержать Остроглазую. Хотелось разукрасить его и без того красную морду. В лицо прыснули холодным, потряс головой, пытаясь прийти в себя. Здоровяк держал не Остроглазую, а Инну. Желание разбить хлебало не пропало, лишь запоздало понял, что ее просто не пускали ко мне. Чтобы не мешала врачу. Белый халат, в возрасте, врачебная шапка-повязка на голове скрывала волосы. – Солнечный удар, – констатирует недовольным голосом. – Жара. Почему ходите с непокрытой головой? Оправдаться нечем, я и не пытался. Обернулся, посмотрел на монумент Остроглазой. Все еще бежали мурашки по коже при взгляде на снайперскую винтовку. – Вода у вас есть? Покачал головой в ответ, но невесть откуда появилась бутыль теплой, еще шипящей газами минералки. – Холодной нет, – словно оправдываясь, но все так же недовольно пробурчала дежурный врач. Кивнула на машину: – Холодильник сломался. Домой сами доедете? – Да. Попытался встать на ноги, почему-то увидел вместо них разложенные сошки. Моргнул, наваждение исчезло. Инна готова схватить меня и тащить на своих хрупких плечах. Не позволил ей, почти силой высвобождаясь из хватки кошкодевочки. Врач, словно меня тут больше нет, привязалась к ней, давая тысячу и одну рекомендацию. Холодные компрессы, вентилятор – есть у вас в доме вентилятор? Инна кивнула. Народ свое зрелище получил, начал расходиться. Волнительное изошло на нет, осталось обыденное – больше не на что глядеть. – Хозяин? Мяу? – В порядке. Лучше пойдем домой. – Вас не тошнит? Потряс головой в ответ. Мысленно вызвал Ириску – будем разбираться, что это за нахрен такое было? – Повышение кровяного давления, аритмия, перегрев тела вплоть до 39 градусов, кратковременная потеря сознания… – Все? – ответом недоволен. Ириска мялась, будто раздумывая, стоит ли говорить дальше. Мысленно намекнул, что могу очистить ее личностную матрицу, сменить на кого посговорчивей. Сработало. – Монумент излучал руж-волны седьмого порядка. – Руж-волны? Седьмого порядка? Идущая рядом Инна не вмешивалась – знала, что говорю с кем-то через нейрочип. Ириска поспешила вывалить передо мной тучу ссылок на статьи. – Вкратце, – потребовал я. ИИ-ассистент устало вздохнула. – Считается, что ружеманты прошлого умели вкладывать информацию в оружие, как в носитель. Обычные люди чувствуют тревогу: заложенный сигнал резонирует на недоступном им уровне. – Инка, со мной уже такое раньше случалось? В парке Восьми? Кошкодевочка отрицательно замотала головой. Ладно, послушаем, что нового нам расскажет Ириска. – Так считается или умели? – Свидетельств этому не осталось, а все артефакты ружемантов, в коих содержались аналогичного порядка волны, не произвели на оставшихся ружемантов никакого эффекта. Ага, или они не захотели делиться тайнами. Допустим. «Охолощили вас, паря! Смекаешь?» Сейрас же рассказывала: ружейных чародеев лишили большей части возможностей. А я, выходит, не просто последний ружемант, так еще и прорвался сквозь выставленный заслон… Или набрал уровень потолще. Вспомнил, что так и не распределил очки умений. Приду домой – сразу же займусь. – Погоди, но ведь изваяния целиком и полностью мраморные! А другие тоже излучали? На этот раз головой уже трясла Ириска: – Только статуя Остроглазой. – Хозяин, я вспомнила, – Инна сказала не с первого раза: боялась, что огрызнусь, прикажу умолкнуть. Не огрызнулся, не приказал, она продолжила: – Нам в школе говорили, что в основу этих изваяний закладывали некоторые вещи девочек, мяу. У Остроглазой в винтовке… настоящая винтовка… мяу. Ее уверенность гасла, я же погладил ее по голове меж ушек. – Умница! Будет тебе за такое гостинец! – Мяу! – она разве что не размурлыкалась от радости. Но всего этого недостаточно для объяснений. – Остроглазая была ружемантом? – Согласно имеющейся информации, нет, – тут же отозвалась Ириска. Поспешила подобрать кучу ссылок-доказательств, но я отмахнулся – гляну позже. – Передаваемые сообщения этими волнами… как их читали? – Есть минимум семь вариантов, каждый из которых считается одинаково верным. Намек Ириски понял. Все семь – лишь чья-то болтология, пространные гипотезы. Ни кусочка достоверных фактов… Отчаянно пожалел, что рядом не было ни Наты, ни Бейки. Вот уж у кого можно было бы спросить… Позвоню им сегодня же вечером. * * * Телевизор бубнил, с кухни доносился аромат чего-то дивного и аппетитного. Инка разве что не с боем гнала меня с кухни – говорила, что хочет сделать сюрприз. Не стал настаивать… Трижды подходил к телефону, набирал номер части. Военный диспетчер запрашивала идентификационный номер документа и лишь потом подсоединяла к линии, но тщетно. Гудки… Новости, как назло, шли одна хуже другой. Победные реляции пропаганды сместились жутью поражений. Царенат усилил наступательные действия по ряду фронтовых направлений, уничтожены десятки заградительных пунктов. Прифронтовые селения спешно эвакуируют. Новые Легионеры шагали в поисках тех, кого обратят в свои вещи. В четвертый раз едва сдержался, чтобы не швырнуть трубку на рычаг, вышел на балкон. Солнце еще только шло за горизонт, но жара спала. Летний ветер принес долгожданную прохладу. Пахло дешевым куревом, откуда-то сверху бросили догорающий бычок. Отсюда открывался неплохой вид на новую для меня Москву. Не центр, но хоромы аристократов видны. Интересно, переселили бы меня туда, прими я предложение Щебекина? Можно было надеяться, что наградных денег хватит на покупку жилья в престижном районе, но что-то мне подсказывало – астрономические цены на недвижимость в столице сохранились и в этом мире. Вздохнул, позвал Ириску. ИИ-ассистент явилась голограммой из небытия. – Можешь связаться отсюда с воинской частью? Она не ответила, но в мерцающих зрачках отразилась попытка провернуть подобное. Удрученно покачала головой в ответ. И от этих поганок не строчки! Попытался себя успокоить, в самом деле, приехал только вчера. Что они тебе будут писать, да и как? Почтой России? Легче уж дождаться, когда я вернусь сам… Ладно, я обещал самому себе разобраться со способностями. Очков, как и уровней, скопилось немало. В основной графе горела гордая цифра тридцать восемь. Не знаю, кто отвечает в этом мире за систему, но в этот раз он пожадился. За Скарлуччи могли бы дать и побольше… Кивнул Ириске. – Посоветуешь? Как в прошлый раз? Она была рада мне помочь. Места на полу балкона было ничтожно мало. А вот остекленная стена подходила как нельзя лучше. Ириска вновь предпочла кукольность размеров. Феей мудрости воспарила у рисующегося голографического древа умений. Разве что крылышек не хватало. Безжалостный выстрел тут же прокачался до максимума. Я миновал поздравления в достижении высшего уровня. В этот раз на выбор предлагали три умения, что заменят выстрел. – Оставить, как есть? Ириска протестующе затрясла миниатюрной головкой. Скользнула к правой иконке, спешно вывела описание. Беспощадный огонь Пассивное, не изучено. Ружемант сохраняет способность использовать «Безжалостный выстрел», и приобретает трехпроцентный шанс (+1 % за каждые 10 ед. интеллекта, +1 % за каждые 10 ед. удачи) обратить в оный любой выстрел. Безжалостный выстрел, произведенный таким образом, всегда будет 1 уровня. Две других заменяли способность: либо убирая возможность пробивать вражью броню, но наносить невероятно огромный критический урон, либо наоборот, убирали возможность наносить урон, но каждое попадание обращало сталь вражеских бронеделов в решето, понижая ее уровень. Ну с уроном у меня и так был порядок: вспомнилась судьба первого подбитого «дракона», так что первая – точно мимо. Вторая поинтересней, но вот отсутствие урона… Ириска права. В конце концов, не для того просил совета, чтобы ему не последовать. Оставшиеся очки вложил в «ярость ружеманта», дополнил «список друзей»: вписал туда Инку. Была и пара новинок, но моего внимания им привлечь не удалось. Последних очков хватило на то, чтобы купить пассивку «Мастер мутаций» – повышала шанс на создание не мусора, а конфетки. Вспомнилась первая блинно-комная попытка, ухмыльнулся. Надеюсь, в следующий раз выйдет попристойней… Ладно, с этим разобрались, теперь пришло время обсудить другое. – Что думаешь по поводу истории винтовки, вживленной в изваяние? – В самом деле, байки подобного рода – не редкость в сети. Однако статуя выполнена из цельного куска мрамора. Он был привезен из Хакасии через… Жестом велел ей уняться, оставить без лишних подробностей. – Почему сразу ничего не сказала? – Боялась разрушить ваши представления об умственных способностях Инны. Боялась она, вот чего. Ухмыльнулся: может, еще и живой себя возомнила? – Тогда что бы это могло быть? – Не знаю. В моей базе данных нет ничего на этот счет, а аналитические блоки указывают на вероятную ошибочность показателей. Ранее данная скульптура не была замечена в испускании подобных волн. Может… Может, кивнул ей в такт, все что угодно может, но это точно связано со скульптурой Остроглазой. Ее ж память видел, не чужую. Или ее винтовки, если быть точнее… – Может, проверим еще раз? Предложение звучало естественно и безумно. Здравый смысл, уже было поверивший в неделю безделья, встревоженно и с надрывом вопрошал: «Куда? Сейчас?» Ночью? А почему бы и не ночью? Инна позвала с кухни, вот почему. Здравый смысл выдохнул с заметным облегчением. Напомнил, что обещал кошкодевочке гостинец… * * * Сюрпризом оказался сырный омлет. Шелестела пожелтевшими страницами книга бабушкиных рецептов. Фотографии торчали языками закладок. Бутылка вина больше походила на снаряд. Полежавшая в холодильнике, со слезой. Нутро желало праздника, душа рвалась от волнения. Пока я здесь подчинял непослушность пробки штопору, там без меня в бесконечной череде бежали шагоходы. И Вит Скарлуччи на них верхом – ехал вернуть руку и забрать мою голову, сея ужас, смерть и разорение. – Мяу? Хозяин? У вас бледный вид. Не нравится? Она кивнула на содержимое тарелки, к которому я даже не притронулся. Прогнал наваждение, взялся за вилку – то ли правда хотел есть, то ли как Ириска не желал расстраивать кошкодевочку. – Прекрасно на вкус, Инна. Ты молодец. Она расцветала от каждого слова. Прежний Потапов был скуп на похвалу. Ели молча, не решаясь нарушить вязкую, томную тишину. Вино ударило в голову почти сразу же. Захотелось узнать, какой цвет белья припасла на сегодняшний вечер кошкодевочка. И как приятно будет его с нее сорвать. Она улыбалась, благодарная как никогда. За возможность есть, спать и учиться. Сколько подобных ей котятами ютятся на улице? Инна умела ценить свое счастье… – Хозяин, у меня к вам просьба. Я захмелел после четвертого бокала. Был щедр на весь мир: попросит подарить квартиру – ведь не откажу. Хитрая, хвостатая чертовка! – Возьмите меня с собой. Не знаю, что случилось раньше: поперхнулся или протрезвел. Поспешил залить новость остатками вина. Не дождавшись ответа, Инна принялась рисовать пальцем круги на скатерти. – Вы ведь снова уедете туда, мяу? Оставите меня одну… Утер рот салфеткой. – Инна, ты ведь понимаешь… Кошачьи глаза смотрели прямо мне в душу. Понимала. Не простит, если оставлю ее здесь. Набрал побольше воздуха в грудь, вот, значит, для чего устроила этот маленький праздник. Опоить, одурманить, заполучить желаемое. Видят Боги, почему она не жаждет шубу, айфон и мерседес? Вопрос таился в глубине зеленых глаз. – Возьмете, хозяин? Ну пожалуйста! Я буду очень послушной девочкой! Я вас буду слушаться, ничего не испорчу, мяу! Она вновь боялась. Заведомо, заранее. Ее не обмануть парой дней маленького счастья. Потому что затем все равно вернется одиночество. Я молчал. Маленький ужас заставил держать язык за зубами. Выдохнула, тяжко, словно отправил ее на каторгу. – Помните вашего друга? Олега? Его привезли с фронта хоронить. На Зинтеева пришла похоронка. От Лабанина – пустой гроб… – Хочешь вернуться в одном из них? Отчаянно гнал из себя прочь хмель. Насмешливым пьяницей он выплясывал в голове, заставляя то согласиться, то просто нахлестать ей по щекам за глупость. Не хотел ни того, ни другого. Она испугалась моего тона. Лучше пусть боится моего гнева, чем грохота снарядов. Такой девчонке, как она, там нечего делать! Да что я, в самом деле, несу? Никакой девчонке там не место! Я бросил взгляд в сторону, на глаза попался распахнутый газетный лист. Из-под него торчал красочный флаер на лакированной бумаге. Улыбчивая девчонка в камуфляже с коровьими рожками из-под пилотки зазывала лозунгами и кричалками. «Зверолюд – веди царенатца на народный суд!» «Есть уши, лапы и хвост – врага отправь ты на погост!» Все встало на свои места. – Какой же ты еще… ребенок, Инка. Сильнее оскорбить было сложно. Прижала ушки к голове, задрожал потешный хвостик. Слова отчаяния комом застряли в горле. Ее купили на новости о победах. Она никогда не имела того же опыта, что тройняшки или Белка. «Ты правда думаешь, что она украла на десять лет пребывания здесь? Хотя бы на неделю?» Покачал головой, Инка выкатила последние аргументы. – Я драться умею, я могу, хозяин! Мяу! А вдруг вас ранят, а вдруг вас… Мысль о последнем показалась ей недостойной даже прозвучать. – Какая ты молодец. А что делать мне, если тебя убьют? – М-меня? – будто подобная мысль даже не посещала ее милую головку. – Инка, я был там, где стреляют. Там страшно. – Я смелая, хозяин. Знаете, какая смелая? – Знаю. Но не возьму, даже не проси. Представь, что я попросил бы тебя пережить все твои ужасы. Хотела бы? Несогласно трясет головой. – Вот то-то и оно. И знаешь что? Я хочу вернуться домой. Не к еще одной могиле на семейном погосте, а к той, что приготовит мне вкусный ужин. К той, что счастлива тому, что я жив. Которая будет ждать, даже когда другие уже не ждут. Выдохнул, увидел бороздки слез на ее щеках. Нет ничего действенней для девичьих ушей, чем хорошо выверенная речь… – Понимаешь? – Хоз… Хозяин! – она бросилась мне на грудь, опрокинув грязную посуду на пол. Разбилась тарелка – наверное, к счастью. Погладил ее по голове, нежно коснулся спины. Ощутил на себе ее горячее дыхание. Поменялись ролями. Теперь она в моих руках, могу просить, что захочу. Как жаль, что ничего не хочется. Разве что… – Инка, ты знаешь, в какой части я был? Она помялась, прежде чем ответить, взялась за салфетку. Смяла ее, как злейшего врага. – В женской. Кивнул, подтверждая знания. – Там очень много таких девочек, как ты. Чуть младше, чуть старше… – Ну вот! – она уцепилась за последнее, что за спасительную нить. – Ты ходишь в школу, учишься, жаришь мне котлеты. Может, я не разрешаю тебе ходить далеко от дома, но в большей степени ты свободна. А они – нет. Это воинская часть. Многие из них там оказались не по своему желанию, а волей случая, прямо как… – Прямо, как хозяин, мяу? – у малышки ушки встали торчком. Отрицательно покачал головой. – Не как я. Я оскорбил представителя благородного рода, будучи, по сути, на правах маргинала. А некоторые загремели туда на десять лет за кражу шоколадки. Зря об этом сказал. На миг почудилось: воочию вижу, как в голове хвостатой непослушницы зреют глупые планы. Утрировал, ту же Белку засадили за разбойное нападение. Откашлялся, прочистил горло. – На десять лет под пули. Вместо того, чтобы видеться с родными, гулять, ходить в кино и торговый центр. Я не хочу, чтобы ты увидела их жизнь и уж тем более, ощутила себя в их шкуре. Но если тебе так хочется мне помочь… Она вся обратилась во внимание. Озорной блеск в глазах. Прикажи выпрыгнуть из окна – и она даже не спросит, зачем. Слишком горячая голова для этого спального района… – Давай поможем им выбраться из этой круговерти? – Мяу? – Мне хотелось бы уехать пораньше. Может, даже послезавтра, – после сказанного мной, она вмиг погрустнела. И приободрилась, услышав продолжение: – но я решил отбыть отпуск до самого конца. На награждении мне сделали кучу предложений. Она сжалась. – Мяу? Станете аристократом, а меня сдадите в приют? – Как у тебя одно вытекло в другое? Нет же, глупенькая, – улыбнулся, позволил ей задержаться в моих объятиях, – всего лишь попытаюсь использовать спрос на меня в своих целях. Поможем девчатам, облегчим жизнь, а там кто знает…Вернем их в общество оттуда? Что скажешь? – А кто будет на их месте? Бросила взгляд на газету. А девчонка-то в самом деле неглупа, я об этом не подумал. Но мысль была… – Наймем солдат. Может быть, сейчас у нас не так уж и много денег. Будем брать хитростью. Представь, что вместо необученных девиц границу на замке держит рота хорошо тренированных солдат. У них оружие, содержание, выучка. Она представила, но ровным счетом ничего не поняла. Ладно, потом приложится… – Поможешь мне завтра? Даже не зная, чего я попрошу, она часто закивала в ответ… Глава 3 Инка, мягкая и плюшевая, полностью обнаженная лежала под боком. Трудно было проснуться и не коснуться мягкости груди, юркнуть ладонью с живота к промежности. Не размыкая глаз, она мурлыкала от удовольствия. Утро могло быть чудным, если бы дверной звонок не бил по ушам треклятым писком. Глянул на часы – пять утра. Настойчиво, так звонить могут только соседи. Натягивая трусы на ходу, глянул на кухню и в ванную – не заливаем ли кого, часом? Распахнул входную дверь, забыв глянуть в глазок. Если сейчас предложат купить гербалайф… Стоящая передо мной фигура навевала мрачные мысли. Такие, как он не гербалайф, а ГУЛАГ предлагают. Кажется, я видел его раньше. Не он ли приезжал за мной, вез на сборный пункт? По этим эльфам сразу и не скажешь… – Гражданин Потапов? – спросил с усталостью и пренебрежением. Будто сам не рад своему визиту, но служба… Вспомнил, что он заходил уже вчерашним утром в это же время. Проверял наложенную на меня по новой печать. Сегодня – та же самая процедура. Бандитом можешь ты не быть, но на проверке быть обязан. Эльф не сказал подобного, но на лице читалось. Хоть с чем-то, в самом деле, было строго. Взгляд остроухого коснулся раскрытой газеты: чекистские повадки, как погляжу, в этом мире не чужды. Подавил в себе желание тотчас же закрыть ее собой, мне прятать нечего. Глаз зацепился за скромную статью: в ходе выяснения отношений меж членами двух аристократических родов пострадало три жилых дома в Маленькой Москве. Надо будет почитать о том поподробней, но желание проверить наличие несорванных магических пломб со стороны государства теперь понимал лучше. Вернулся с войны, громил танки из пистолетов, рвал руки из тулова царенатских командиров – кто знает, на что такой способен еще? Лучше не рисковать. Но ведь та золотая молодежь, делами которой возмущался журналист, ведь как-то действовала? Их печати никто не проверяет? Инка проснулась. Заметив, что меня нет рядом, чуть прикрытая ночной сорочкой, теперь выглядывала из дверного проема. Эльф лишь бросил на нее взгляд, но ничего не сказал. Сложил аппаратуру для замеров в сумку, расписал ручку на сером листе документа. Проверен, не обнаружено, охолощен. Точка. Он встал прежде, чем мне пришла в голову мысль спросить: а есть ли у него чем замерить руж-волны? Вместо этого проводил к выходу. Сухо попрощались, и я прикрыл за ним дверь. Кошкодевочка сладко зевнула, выпрямляясь во весь свой невысокий рост. Зевнул вместе с ней в такт. Вызвал Ириску, спросил, остался ли у нее после взлома номер Макмамбетова. Голографическая девчонка кивнула вместо ответа. * * * Громила долго не хотел меня впускать внутрь. Мучил казавшуюся игрушечной в его ручищах трубку телефона, куда-то звонил через нейрочип. Корчил недовольные рожи. Уныло выдохнув, все же распахнул передо мной двери, приветливо качнул рукой – добро, мол, пожаловать. Едва не поклонился ему в ответ: спасибо, блин, большое! Две девицы вышли из теней позади меня. До равнодушия на их лицах мордовороту снаружи было расти и расти… Сверкнули острые лезвия ножей, я загривком чуял опасность. Ириска уже копала подноготную на будущих противниц. – Первая, Вторая – цыц! Глас откуда-то из недр комнаты нельзя было спутать с другим. Орк любил дешевые эффекты и игрушки. Густой дым, повернутое ко мне спинкой кресло. Зеленая лапища на подлокотнике. Сегодня трость блестела золотом. Он развернулся ко мне, оттолкнувшись ногами, вынимая вонючую сигару изо рта. Иван Макмамбетов. – Максим, дружище! Давно не виделись! Ага, целых несколько часов. Приветливо кивнул, но и только – сегодня я здесь по делу. А то и по двум сразу… – Что привело тебя в мою скромную юдоль? Получил барыш за царенатского командующего, ищешь, куда бы пристроить? Уверяю, нет для денег лучше места, чем мой карман. Кофе, чай? Ножи из рук барышень исчезли, их место заняли бутылки. Грузинское красное и пятилетний коньяк. – Ахес. – Не солидно, Максим, не солидно. Но коли уж таково твое желание, как отказать гостю. Со льдом или просто ледяной? – Второе. Щелкнули зеленые пальцы, девица – то ли Первая, то ли Вторая – исчезла в подсобке. – Все-таки решился поработать, а? Скажу прямо: у меня хватит денег скупить четверть столицы, но я не разбрасываюсь ими повсюду. А может быть, ты за… Поднял взгляд из-под неуместных здесь солнечных очков. – Я за пушкой, – подтвердил его догадку. – Наш человек. Ты мне нравишься с каждым мгновением все больше и больше, мальчик. – Чем же? – Знаешь, чего хочешь, не мнешься, не размениваешься по пустякам. Слеплен из правильного теста. Всегда таким был или Бейка постаралась? Бейка? Видимо, он не знает ее истинного имени. А может, просто не уверен, что о нем знаю я, не желает раскрывать чужих тайн. Если так, то эта зеленая шкура мне нравится тоже. – Ахес, – суховато сказала охранница-служанка, аккуратно опустив передо мной поднос. Спасла от необходимости отвечать. – Гляжу, ты разменял третий десяток уровней. А начинал-то с тринадцатым! Уважаю, брат. Но слушай, в моем магазине только качественный, дорогой товар. Не свистелки с перделками. – Откуда знаешь про уровень? – Обижаешь, брат. Твоя несговорчивая ИИ-девчонка неохотно, но поделилась инфой еще в первую нашу встречу. А еще у меня стоят мощнейшие сканеры, хочу предлагать клиенту товар по руке. – Так чем тогда порадуешь? – Ружеманту советовать – только портить! Взгляни сам и не говори потом, что я настаивал! Черная пластина планшета покатилась по столу. Развернул к себе, коснулся пальцем – спавший до сего момента экран откликнулся. Магическая матрица заработала, выводя изображение. Суровый дизайн в черно-красных тонах – Макмамбетов знал, чем привлечь покупателя и не отпугнуть аляповатостью. Разве что, только ценой. Выбрать и в самом деле было из чего. От одного только вида у любого ружефила потекли бы слюнки, а уж от свойств и вовсе… Но пистолет за семьсот тысяч? Винтовка за полтора миллиона? Во сколько же Бейке обошелся «Янтарь», и откуда у нее такие деньжищи? Поднял взгляд на орка, но тот лишь развел руками. – Я бы и рад помочь, брат, но деньги любят счет. А за такие игрушки, как у меня, многим приходится платить потом, кровью, а иногда и жизнью. За государственными скидками можешь сходить в ружемаг, что за углом. Или купить у ушастых. Последнее слово орк почти выплюнул – эльфы у него были не в чести. – Но. Ты можешь поиграть за мою лигу – и мы сойдемся в цене, уверяю. По рукам? – Нет, но я гляну ассортимент. Лучше скажите, Иван, вы торгуете только оружием? Он как будто обиделся. – Разве здесь похоже на «Пингвина»? На ум тут же пришла местная торговая сеть. Магазинчики с довольным пингвиненком росли чуть ли не под каждым кустом и предлагали всем желающим дешевые и почти свежие продукты. Покачал головой. – Я не совсем об этом, Иван. Вы серьезный человек, но ведь помимо стволов вы занимаетесь чем-то еще. Или наверняка знаете тех, у кого можно достать требуемое. Я прав? Вместо ответа орк потеребил подбородок. Ни да, ни нет – ждал того, что скажу дальше. Придется чуть больше раскрыть собственных карт. – Так получилось, что сегодняшнее утро было омрачено. – Сломался холодильник? Или кондиционер? Он усмехнулся так, словно с ним такой оплошности никогда не случится. Я ответил улыбкой на шутку. – Явился двухметровый остроух. Вы видели все сами: зовут героем, награждает император, благородные рода начинают собачиться за возможность поговорить со мной пару минут. И не прекращают попыток после… В доказательство швырнул на стол конверт – приглашение на бал-маскарад в верхний город. От Вербицких… – Но органы власти не доверяют. Проверяют вновь наложенную на меня печать. Боятся последнего ружеманта? – Им в самом деле есть чего бояться… – Но ни один из благородных родов под пломбами не ходит, верно? – А ты смекалистый, парень. Они – нет, но ты – другое дело. Но я понял, чего ты хочешь. Возможности быть на коне и во всеоружии. Чуешь за собой слежку? – А ее нет? – Было бы смешно. Но здесь чужих ушей нет, только мои, – орк затянулся сигарой, выдул тугую струю дыма в сторону. – Что ж, могу с этим помочь. Даже бесплатно… О-о-о, большей лжи в своей жизни я еще не слышал. Почудилось, что слышу звон кастрюли с лапшой, что будет вешать на уши. Не стал, просто растянул клыкастый рот в ухмылке. Золотом сверкнул нижний правый клык. – Если ты у меня что-нибудь купишь, брат. Это все? Или с этим тоже нужна помощь? Он постучал пальцем по конверту. Знал правило: если клиент показал нечто не для лишних глаз, надо либо отказать, либо соглашаться. Иван жаждал второго. – Из-за Вербицких я оказался в заградотряде. Макмамбетов выдохнул. – Даже не знаю, брат, ругать тебе их или боготворить. Они помогли тебе оказаться там, куда никто не хочет. Но твое нынешнее положение и возвращение в обойму знати явно бы без оного не случилось. И все же к этим поганцам теплых чувств не питаю… – А как ты сам смотришь на них? Орк сложил губы трубочкой, раздумывая, а стоит ли овчинка выделки? – Не самые приятные сукины дети. Но они платят деньгами, бриллиантами и услугами. Надежные люди: сделки проходят без обмана. Не мсти им, брат. Они птицы слишком высокого полета. Они раздавят тебя, словно муху, одним лишь своим авторитетом, не оставив от твоих заслуг камня на камне. Бейка может вытащить тебя даже из тюрьмы, если зарежешь с десяток простолюдинов и получишь пожизненное. «Но никаких сил не хватит, чтобы вырвать тебя из их кровожадных лап», – он не сказал, но это так и читалось во взгляде. Мне нужно было другое. – А если я хочу попасть к ним в милость? – Опасную игру затеял, брат. Но я тебя уже предупредил. Сейчас тебе к ним путь открыт – сам видишь, приглашают. – Не ловушка? – Не знаю. Вряд ли. Вербицкие скоры и на месть, и на расправу, брат. Но сейчас на тебе можно нагреть руки. Какая польза может быть от трупа? – Ты слышал про предательницу? Про заявления? – Слышал, брат. Нам сказали, что в деле замешан благородный род – тем, кто высоко сидит, не пришлось гадать, о ком речь. Но что могут значить ее заявления? Она пропала, и я думаю, что навсегда. А вот с тебя… можно получить барыш. Они выставят тебя героем. Скажут, что виновны в том, где ты оказался, но не остались глухи к ошибке бывшего аристократа. Наоборот – выудят бумаги, докажут, что поставляли в вашу часть… да что угодно. Будешь отпираться? Стоило бы остановить их фабрику вранья, но не сейчас. Сейчас надо было придумать, как можно обратить их силы себе на благо… – Не буду. – Молодцом, брат. Соображаешь. А может, решил сменить лагерь и податься к ним? Орк глубокомысленно прищурился, но примирительно выставил перед собой руки. Ссоры не хотел. – Я могу одолжить тебе немного денег, брат. Но под большие проценты. Не обессудь. Если же хочешь совета относительно Вербицких – поищи среди них Константу. У девицы необычное имя, но она относительно нормальна. По сравнению с остальными, конечно же, – орк выдохнул, откинулся на спинку кресла. Бросил взгляд на часы – тонкий намек, что мое время в гостях подходит к концу, пора бы и честь знать. – Присмотрел что-нибудь? – Не возражаете, если еще ознакомлюсь дома? Иван пожал плечами. – Валяй. Как выберешь, можешь купить прямиком через ИИ-ассистента. Доставим на дом со всеми документами и печатями. Что же до последних – позвоню вечером. На том и порешили. * * * Инка мучилась от нетерпения у ближайшего дерева. А мне-то думалось, что это я управлюсь раньше нее. Навострила ушки сразу же, как только услыхала мои шаги. Но сегодня ее свалила лень, не стала бежать навстречу. Предпочла тень листвы. Прекрасно ее понимал. От Макмамбетова выходил взмокший. Сейчас бы на речку… – Узнала? Кошкодевочка часто закивала. Ириска надула губы, будто говоря, что мог бы спросить и у нее – нашла бы информацию точней и в сотни раз быстрее… Точнее мне не требовалось, как раз наоборот. Инна протянула толстую тетрадь с плотно набухшими, исписанными бисерным почерком страницами. Качнул головой, это когда она столько отмахать успела? Раскрыв, понял, что рано удивлялся: это ее школьная рабочая тетрадь. По трем предметам сразу, сам в детстве промышлял таким. Но все равно молодец. Выписка из библиотек с указанием книги, издания, страницы… Мало кто стал бы столь скрупулезно относится к работе. – А если в двух словах и как поняла? Инна замялась, но тут же подняла голову. – Статую Остроглазой тесали из мрамора, но ей занимался иной скульптор, нежели остальными. Гат… Гатичелли… И тут итальянец. Или все же царенатец? – Царенатский беженец. Уроженец Сицилии, эльф. Преследовали по национальному признаку. Кивнул, тут же спросил важное. – Ружемант? Кошкодевочка отчаянно затрясла головой. – Просто талантливый человек. Жаждал творить, не хотел умирать. – А почему ваять статую доверили именно ему? С прежним что-то случилось? Чую, еще пара вопросов – и у девчонки оторвется голова. Вон как снова замотала… – При транспортировке при загадочных обстоятельствах скульптура, сделанная мастером Вишневским, раскололась натрое. Тот обязался изготовить еще одну, но в этот раз требовал тройную цену. Говорят, мастер был обижен… – А этот самый Гатичелли оказался сговорчивей некуда? – Сам предложил свои услуги, взял многократно меньше. Вишневский оставил кучу критики относительно позы, взгляда, положения и анатомических подробностей изваяния, между творцами навсегда развязалась ссора. До самой смерти обоих. Ириска разве что не лопалась от желания вставить словечко. Ничего, настанет сегодня и ее час… – Я только не понимаю, как это поможет… ну, армия, деньги… оружие-наемники… Кивнул – оно и в самом деле с моими замыслами связано не было. – Хочу понять, что случилось со мной там, в парке. Что угодно, кроме солнечного удара. – Зачем? – Это связано с моими способностями, Инна. Если я не пойму каждую крупицу того, как быть ружемантом, это приведет к печальным последствиям. Мой ответ ее удовлетворил. Заскочили в прокатное агентство. Гном, коренастый и на полголовы выше своих собратьев, предлагал модель подороже да поудобней. Но мы хоть и с деньгами, но пока не шикуем. Ириска сказала, что машина перед нами – «Бык-14», гражданская модель. Двухдверная, небольшая, серого неприметного цвета. То, что надо. Двигатель взревел, внутри салона пахло шампунем: владелец проката явно заботился о своих подопечных. – Ин, можно вопрос? Она вздрогнула – для нее это прозвучало глупо. С каких пор хозяин спрашивает разрешение? – Ты же в школе учишься? Вырулил на главную дорогу, чуть прибавил газу. Ириска прокладывала путь – голографической линией уходила вдоль пути, указывая дорогу. Кошкодевочка призадумалась, внутренне сжалась, словно готова была провалиться сквозь землю. – Если вам Тимофей Кондратьевич звонил, хозяин, то я просто не успела сочинение написать! А он мне – двойку! Улыбнулся, спрашивал вовсе не о том. – Сколько тебе лет? Она опешила настолько, что сразу же ответила. – Девятнадцать! Я знаю, что вы об отношениях Ефиславны и Ромуила еще в восьмом классе проходили, знать должна, но… – Стой-стой-стой. Подожди. В девятнадцать лет в школе? Она часто захлопала глазами, прежде чем ответить. – Так ведь зверолюдям только пять лет назад в школу разрешили ходить, вы разве забыли? Я попросилась – вы сами и отпустили… Действительно, СанСаныч же упоминал, что читать учил ее я сам. Помолчали. Машина выкатила с обычной дороги на премиальную. Едва заприметив наш автомобильчик, гаишник замахал палкой – на его памяти здесь ездили лишь на дорогих «Цесаревичах» да «Князьях», и тут я на своем лапте. Старлей при исполнении отсалютовал, хоть и без охоты. Нахмурился, увидев торчащие из-под волос ушки Инны. Та сжалась. В общественных умах гуляла мысль, что прислуге в одной машине с хозяевами делать нечего. Ну и бред, ей-богу… – Видел вас по телевизору, на награждении, – всмотревшись в мое лицо, отозвался гаишник. – В верхний город? Далее – к звездам? Кивнул в ответ, улыбнулся, забрал документы назад. Инка вне себя от счастья. Глазенки кошкодевочки вспыхнули огнем. Дал ей время насладиться зрелищем. Коробки дешевых высоток сменились элитной застройкой. В глазах рябило от обилия белого, зеленого с вкраплениями ярких, оранжевых линий. Падающий свет играл на шлифованном кирпиче, обращая покрытие в блестящее золото. Фонтаны, статуи, плитка, выложенная буквально только вчера. Чернорабочие с допуском под стражей охраны – дабы не выкинули какой фокус. – А мы сейчас куда? – Поначалу – к Щебекиным. А там посмотрим, день не резиновый. – К Щебекиным? – Знаешь их? Инна вместо ответа покачала головой. – Есть для них предложение. Обменяемся услугами, заключим союз… – Мяу, хозяин, но вы же собирались возвращаться… через несколько дней, мяу. Кивнул. От слов не отказываюсь. – Так и сделаю, но это не значит, что не вернусь. Вернусь и, возможно, с теми, кто поможет восстановить силу и авторитет дома Потаповых. – Вы о тех самых девчонках? – О них самых. Уверен, ты бы с ними быстро подружилась. А они могут тебя многому научить. Девчонка умолкла, радостно кивнула. Жизнь с моим возвращением заиграла для нее новыми красками. – А на бал… пойдете? Ох и хитрая лиса! Спросила с пренебрежением, но страшно хотела бы пойти на него вместе со мной. – Было бы полезно. Отложим прежние обиды до лучших времен, возьмем, что нам надо. Помнишь, я вчера просил тебя помочь? – Мяу? Я думала, это сходить в библиотеки… Отрицательно покачал головой. Нет, малыш, к сожалению, это только начало. – Можешь рассказать историю нашего рода? Ту, что помнишь и о чем помнишь? – Это долго, – Инна помрачнела, что туча. Кивая перед собой, ухмыльнулся. – Впереди пробка. А так будет, чем занять время. Все лучше, чем молчать, правда? Глава 4 На премиальной дороге затор. Пожалел, что поскупился на хорошую машину. В пробке лучше сидеть с кондиционером и радио, чем без нифига. Автомобильные гудки драли уши. Какого черта там впереди могло случиться? Инка уселась поудобней, закатила глаза. Рада была бы закрыть окно, но нас тогда добьет жара. – Я помню не так уж много, хозяин, мяу. Хвост не давал ей покоя, не позволял сидеть ровно. Несчастная мучилась в извечном поиске удобной позы. – Я не требую невозможного. – Ваши родители меня котенком приютили. Вы разве не помните сами? – Меня… оглушило в той последней стычке. Что-то помню, что-то нет. Врачи сказали, восстановлюсь через месяц, но у меня столько времени нет. А как понять, что в том сумбуре, который помню, правда или ложь, чтобы не опозориться на балу? Кошкодевочке прибавилось волнения. Отчаянно желала заглянуть мне за шиворот, словно там притаилась жуткая рана. Выдохнула, немного успокоившись, сложила руки замком на груди. – Ну, я помню вас, – она тотчас же довольно замурчала, – вы были добрым, хозяин! – Учил тебя читать? – И писать! – она обрадовалась, что эти воспоминания не сгинули. – Это замечательно, но вряд ли кто станет спрашивать о таких мелочах. Как наш род оказался… в таком бедственном положении? – После смерти вашего отца, хозяин. Вы… Она умолкла, спрятала взгляд. Та-ак, понятно, дело касается моего поведения в прошлом. – Говори. Лучше неприятная правда, чем сладкая ложь. Она поддалась моему напору. – Вы как будто с цепи сорвались. Ваша матушка хотела отказаться от моих услуг: стало непомерно дорого содержать, даже с ветеранской пенсией. А мне тогда совсем мало было, лет десять. И зверолюдей если на работу и брали, то только за еду. Не платили – запрещено было. – А я, значит, бесновался? Тот момент, когда стыдно за чужие дела… Инка кивнула, по ней было видно, что не хочет вспоминать те времена. – Стали драчливым, мяу. Забросили школу – говорили, что вас там колотят… – И колотили? – Случалось, хозяин. Вы же ружемант, это ни от кого не скрывалось. Вам ставили это в вину… Чую, будь подростком, вел бы себя точно так же. Остается только принять себя таким, какой есть. – Ты как на работе-то удержалась? – Никак… выгнали меня. Мяу, но я не обижаюсь! – словно поймав себя на неположенном прислуге тоне, поспешила исправиться она. – Продолжай. – Вы все равно подкармливали меня, хозяин. Заступались за меня перед другими. Но денег у вашего рода в самом деле осталось мало. Подворовывали. По мелочам, но в милицию попадали… Сразу же вспомнились причитания СанСаныча на эту тему. Надо будет с этими же вопросами заскочить к старику, всяко он побольше кошкодевочки знает. Пробка чуть рассосалась, выпустив нас на широкий дугообразный мост – никогда такого в Москве не было. Чтобы в тот же миг вновь сомкнуться новым столпотворением – хоть что-то неизменно в этом мире. Поймал себя на мысли, что лучше бы ехал на метро. В верхнем же городе есть метро? – А потом не стало и матери. – Да, – на лице Инны отразилась печаль. Даже несмотря на то, что ее вышвырнули на улицу, словно игрушку, она грустила по прежней хозяйке. – Тогда был другой император. Старый, глупый… нам в школе говорят, он много хорошего сделал, но свободу-то нам подарили при другом. А вы меня к себе потом забрали – плохо вам было без родителей… Погладил малышку по волосам. – Спасибо, что все это время была рядом. Лучшей награды придумать было сложно. Инка чуть не подскочила до самой крыши от восторга. – Спасибо, хозяин! – А отец от чего умер? – Его машина сбила. Какой-то пьяный орк на самосвале не справился с управлением… Понятно. Умышленное убийство пока исключаем: возможно, роду Потаповых попросту не повезло. – Погоди, Инка, но когда меня увозили, денег в кубышке было немало. Подрабатывал? Или это твои? Отчаянно молил, чтобы местная моя ипостась не скатилась до последнего. Выдохнул, когда кошкодевочка отрицательно покачала головой. – Не мои. Вы часто уходили, а потом возвращались, мяу. Ничего не рассказывали, но деньги были… Чую, и на этот вопрос ответ стоит искать у старого мента. – А квартира, где живем? В ней были всегда? Ни хором, ни палат каменных? – Ну что вы, хозяин, мяу, не шутите так! Я начинаю волноваться. Конечно же не было, ваш род считался благородным, но младшим. Под льготы благородных не подпадающий. Вашего отца сей квартирой наградили за подвиг, он с области и переехал. Кивнул. Все по своим местам не расставил, но прошлое чуть прояснил. Машина перед нами резко дернулась, останавливаясь. Следуя ее примеру, не подчиняясь панике, вдавил педаль тормоза в пол. Движок отвязно и отчаянно взвыл, зашуршали колеса по асфальту. В ноздри ударил мерзкий дух жженых шин. Инка испуганной кошкой держала руки перед собой, что лапки, отрывисто осматриваясь по сторонам. Дрожали шерстяные ушки. – Да какого черта тут происходит? Клаксонное безумие стало мне ответом. Вой автомобилей стух в тот же миг, когда в воздухе послышались хлопки выстрелов. Здравый смысл пытался образумить – откуда такое здесь, но я не дал себя обмануть. Уж эти звуки я ни с чем не спутаю. Отчаянная толпа нуворишей поддалась всеобъемлющей панике. Пытаясь сбежать, кто-то тщетно норовил развернуть автомобиль. Бросил взгляд в зеркало заднего вида – нас прижали вереницей машин, не развернуться. Задним ходом тоже не проехать. Водитель в стоящем перед нами автомобиле думал иначе. Колеса провернулись по асфальту трижды, прежде чем ярко-красная «Сибирь» бортанула нас кузовом. Инка вскрикнула, разве что чудом не вскрылись подушки безопасности, а может, их тут никогда и не было? Грязно выругался на недотепу – придется платить за поврежденную машину. Покачал головой, прогоняя тщету мыслей – какие, к чертям, деньги? Там стреляют, а мы здесь застряли! Хватит места открыть дверцу с моей стороны, но и только. Пусть только сгинет наплыв толпы. Гости и жители верхнего города в ужасе мало чем отличны от обычного быдла. Визг, крики, отчаяние… Хотел закрыть Инке глаза. Споткнулся, не поспевающий за движением толпы, толстяк, тут же исчез под бурным людским потоком. – Хозяин? Хозяин! Что там? Черти бы меня драли, коли бы знал… Толпа схлынула, оставив после себя едкую вонь кислого пота и страха. Чьей-то головой разбили лобовое стекло – брызги крови ручейками стекали вниз. Выстрелы не смолкали, наоборот, жестокий бой бил по ушам все ближе и ближе. Я жалел лишь о том, что не купил у Макмамбетова волыну, надо было взять хоть простенькую… Ничего, фамильной реликвией отмахаюсь. Девчонка схватила меня за руку, едва я коснулся двери. – Хозяин? – Здесь опасно. Надо уходить. Она унялась, но лишь до того момента, как поняла, что уходить надо ей одной. На ее языке вертелись тысячи объяснений, почему мне стоит отказаться от затеи, но она не высказала ни одной. Обошлась жалобным мурчанием. Погладил ее по щеке – это мило, малыш, но сегодня не сработает. – Иди, – чуть толкнул ее в плечо. – Пообещайте, что вернетесь, хозяин? Дежа-вю… * * * Ружеклятье сплелось из частиц маны. Шкала «особенности» была пуста с тех пор, как вернулся, оружия рядом со мной не держали. Это временно. – Ириска, что там? Она рыскала в сети, выискивая свежие новости, и служила мне глазами. Плелся, пригнувшись, от одной машины к другой: рано вставать, пока не поймешь, где друзья, где враги. Прочитал сухую выкладку статей, выдохнул – а на войне-то бывает попроще! Тут друг, а потому стреляй в сторону тех, что не очень. Сегодня на дороге решили сойтись некие «Рушинники Сибири» и представители рода… Да-да, их самых. Вербицких. Последние лютовали. Ириска уловила магический всплеск: черный поток заклинания врезался в пустующий автомобиль, смял, как картонный короб, швырнув в воздух. Крик и последовавшая за ним очередь заглохла столь же отчаянно быстро, как и началась. Машина рухнула, заскрежетал металл – я спешно отскочил в сторону. Непрошеный снаряд бухнулся на каскад пустующих, разноцветных «Цесаревичей», чуть не пришиб меня. Встал передо мной препятствием. Повернуть назад? Вернуться к Инке? Будет глупо, но глупым быть лучше, чем мертвым. Еще один всплеск. Отчаянный, злой. Словно хлыст щелкнул по воздуху, швырнув людскую фигурку, словно куклу. Мертвое тело тяжко бухнулось о капот прямо передо мной, в лицо мне уставились мертвые навыкате глаза. Из разверстой, невероятных размеров раны хлестала горячая, пышущая жаром кровь. А еще у мертвяка было то, что мне сейчас пригодится. Штурмовая винтовка… – Ириска, что там? – повторил запрос, требуя отчета. ИИ-ассистент не откликнулась. Засмотрелась на зрелище? Вряд ли. В верхнем левом углу пробежала строка: нет сигнала! Нейроинтерфейс, к которому привык, потух, ушел в глубокую перезагрузку. Глушат, значит… Знать бы чем, даже у Скарлуччи не было таких лютых штук, чтоб отрубали нейрочипы! Буду сам по себе. Мертвяк нехотя поделился винтовкой. По привычке ждал описания модели и особенностей, плюнул с досады. Рядом со мной разворачивались настоящая драма или конец спецоперации. Черноволосой чародейке засадили прикладом в лицо на моих глазах, опрокинули наземь. Заклинание лежало в ее руке искрящейся теневой плетью. Ярко-зеленый фургон служил боевикам транспортом. На девчонку направили ствол, но убивать не спешили. Собирались взять живьем. Куда они с ней денутся с моста? Отсюда ж ни вперед, ни назад! Ответ не заставил долго ждать – чародей вынырнул из фургона. Цепь, неприятный блеск кандалов. Я уже видел такие на Хромии: эти штуки не дают колдовать. Один из них заметил меня, качнул головой, приглашая не отсиживаться. Винтовка, понял я. Приняли за своего. Кивнул ему в ответ и открыл огонь. Выбирать сторону не приходилось. Да простят меня тройняшки, сегодня я на стороне Вербицких. Надеюсь, спасу не самых паскудных… «Рушинники Сибири» предпочитали мрак спецодежды, отличить будет несложно. Террористы не сразу поняли, что случилось. Их собрат выпрямился, тут же рухнув наземь, сраженный короткой очередью. Встрепенулся чародей, некрасиво раскрыл рот, успел закрыться руками. Я цокнул языком – в него надо было целить первым. А так он успел выставить перед собой голубой экран щита… Жаль, что пассивка на беспощадный выстрел не сработала, было бы кстати. В меня выстрелили в ответ – упал за автомобиль, не веря в крепость жестяных корпусов, отполз прочь. Вспомнил, как хорошо Ириска подсвечивала фигуры врагов… Они бежали со всех ног. Я выглянул из-за колеса внедорожника: трое спешили по мою душу, чародей вспотел от волнения, двое других рушинников тянули руки к дочери дома Вербицких… Спустил курок, единым выстрелом выбил наглецу мозги. Второй прянул прочь, ища укрытия. Действовали рушинники четко, как по учебнику. Обходили: гремели тяжелые тактические сапоги по металлу капотов и багажников. Кем бы эти товарищи не были, а снаряга у них что надо. А вот бронежилеты решили не брать с собой зря. Я сориентировался на слух, сглотнул ком горькой слюны, выскочил из укрытия, тут же надавив на спусковой крюк. Парень успел выстрелить в ответ – шел наизготовку. Очередь прошила его от брюха до груди, несчастный споткнулся. Опустевший магазин, характерный щелчок ударил по ушам. Звенели выкрашенные в оливковый цвет гильзы под ногами. Стрельба над головой, я загривком учуял опасность и пригнулся. Вовремя: еще бы мгновение – и во мне стало бы на несколько отверстий больше. Отчаянно прыгнул, врезаясь в чудом устоявший на ногах почти труп. Несчастного колотила агония, губы отчаянно шептали молитвы. А может, имена друзей и родных, мне плевать. Выхватил его винтовку, тут же обернул ее против тех, кто по мне стрелял. Ярость ружеманта чародейством окутала ствол, обращая винтовку в машину смерти. Вот теперь поиграем и по моим правилам! Череда взрывов разгромила укрывшегося за плотными бортами внедорожника паренька. Машина вспыхнула, зашлась огнем. Кашлянула грохотом разрыва, заставила стиснуть зубы и прижаться к земле. Оставшийся штурмовик растерял остатки что уверенности, что мужества. Спина, одетая в черный разгрузочный жилет, мелькала меж автомобилей. Парня гнал неизбывный страх – понял, что схлестнулся с ружемантом? Маг вышел на тропу войны. – Девчонку связать! Забрать! Уходите! Как самоотверженно! Не будь он террористом, что решил устроить погром, панику и перестрелку прямо на оживленной дороге, сказал бы, что уважаю. Не знаю, сколько осталось в магазине, судя по весу, не большев десяти-двенадцати. Из этого и будем исходить. Три отрывистых выстрела грянули в своей беспощадной ярости. Чародей рушинников встретил их не хуже Скарлуччи. Вру. В десятки раз хуже. Первое попадание врезалось в магический заслон. Хрустнула первая степень щита. Пулю, готовую разорваться градом осколков, встретил второй экран. Извернувшись в полете, маг сманеврировал – второй выстрел ушел в молоко. Третий достиг цели. Потеряв равновесие, колдун взвыл, схватившись за окровавленное лицо. Хрустнувшая магическая броня прыснула несчастному ворохом огненных искр прямо под капюшон. Радоваться оказалось рано. Маг шлепнулся, словно футбольный мяч, прокатился по асфальту, тяжко врезался в металлический кузов. И тут же выпрямился, встав на колено. Винтовка взорвалась прямо у меня в руках. Ствол изогнулся за миг до того, как я решил подарить противнику вечный покой. Бухнувший разрыв ударил в туловище, я успел прикрыться рукой – ладонь тут же обожгло холодом свежего пореза. Упал на спину, в ноздри била мерзкая вонь обожженных волос и шкуры. Моих, конечно же. Перед глазами поплыло, маг в мгновение ока навис надо мной, что великан. Его ботинок спешил закрыть от меня небо. Поймал за носок за миг до удара, рывком увел прочь. Подобрав ноги, ударил снизу вверх, словно разжавшаяся пружина. Есть контакт! Челюсть мерзавца хрустнула. Словно отобедавший упырь, он щерился осколками зубов с окровавленного лица. Всклоченные волосы, бешенство в глазах. Швырнул в него ружеклятье – оно спасло от той пакости, что он собирался швырнуть мне в лицо. Он выругался не хуже сапожника, отчаянно желая скинуть брошенное мной наваждение. Я прыгнул на него, сбил с ног и мы кубарем покатились по асфальту. В его неказистом тельце оказался бойцовский дух десятерых. А силы с упрямством хватило бы на целого осла… Остатки зубов впились в мой кулак, рвали кожу. Размашисто и лбом он ударил мне под дых, выбивая дыхание. Мерзкая ухмылка на изуродованной роже – к нему вернулась возможность творить заклятья. Я осознал, что не успею ни призвать фамильную реликвию, ни сотворить еще одно ружеклятье. Отчаянно вцепился в лацканы черной рубахи, толкнул мага от себя прочь. Затылком тот встретился с жестью обшивки, успел зашипеть от боли. Заклинание таяло вместе со зря растраченной маной. – Хто ты да-кой? Хто тебе эда… смея? – сказал сквозь боль разбитых губ, когда увидел перед собой дуло фамильной реликвии. Может быть, хотел сдаться, но я не знал, сколько у него еще фокусов в кармане, а потому спустил курок. Не повезло, приятель! Затылком чувствовал, что в пылу рукопашной схватки совсем забыл о тех, кто остался уволочь за собой девчонку Вербицких. Неужели рассеченная бровь, рука в клочья и тянущая головная боль – зря? Резко обернулся на хлопки выстрелов, но били не по мне. По Инне. Кошка настигла парочку у перил моста. Собирались прыгнуть? Спуститься на тросах? Что их ждало внизу? Детективы после разберутся. Уши торчком, пушистый хвост трубой – девчонка оказалась страшна в гневе. Руки обратились кошачьими лапками с огромными когтями – я и не знал, что она так умеет! Побежал на помощь, клял себя и обещал то ли выдрать, то ли выпороть. Не успел. Рушинник лишился половины лица – продольные царапины, взгляд стекленеющих глаз дал понять лишь одно: не жилец. – Стой! Окрик был напрасен, кошкодевочка ногой выбила из рук нападавшего ствол. Лапками коснулась земли, в чудном акробатическом пируэте сделала ножной захват шеи противника. Мерзкий хруст ознаменовал его гибель. Подбежал, тяжко дышу. Не знаю, что буду делать сначала. Ругать? Лупить? Хвалить? Инна справедливо ждала первого. Я покачал головой – ладно уж, разберусь потом. Поглядел на черноволосую девчонку, что приходила в себя. Будем знакомиться… Глава 5 Ей двадцать, строга не по годам. Хмурила гладкий девичий лобик. Алые губы напрашивались на поцелуй. Стонала, потирая ушибленный затылок. Попросила принести ей что-нибудь от головы: парацетамол или хэд-он. Ни того, ни другого у меня нет. Нырнул в осиротевший фургон, осмотрелся. Чтобы освободить место, боевики выкорчевали из него сидения. Грязные тряпки подстилок – сидели на них. Неприметная сходу коробчонка, ни на что не похожая. Отчаянно веря, что не бомба, раздавил ногой. Нейроинтерфейс, сгинувший в самый неподходящий момент, просыпаясь, недовольно зашипел. Я услышал легкий мелодичный писк перезагрузки. Что ж, Ириску вернули – уже хорошо. Как только дозвонюсь до воинской части, спрошу у Наты, нет ли какой приблуды для защиты от подобного. Инфо-фея же, в конце концов. Выглянул наружу. Царь-девица опиралась на шикарный, выглядящий бриллиантом на дерюге среди остальных машин, лимузин. Охнула, заметив раскрытую водительскую дверь. Шофер и телохранители мертвы, даже проверять не стоило. Вызволенная из плена перезагрузки ИИ-ассистент признала в ней дочь рода Вербицких. Имя называть не торопилась. Я услышал гул вспарывающих воздух винтов, прищурился на винтокрылую машину. Полицейский боевой вертолет – в Верхнем Городе не шутят. – Инка, назад! – мысль возникла через миг, как заметил торчащую пушку пулемета. Оптика камер подыскивала ей цель. Швырнул автомат наземь, поднял руки. Глядя на меня, то же самое сделала и кошкодевочка. – Стой, где стоишь. Ни шагу, поняла? Инка сразу же бросила попытки медленным, приставным шагом идти ко мне. Испугалась, а ведь только что убила двух человек… * * * Скорая, теплый плед на плечи, чашка горячего кофе: врачи спешили оказать мне первую помощь. Корпели над рукой, прыснули какой-то ледяной дрянью – миг дискомфорта сменился минутами облегчения. Бубнили под нос, рассуждая, везти ли в травмпункт зашивать. Амбулаторный бот витал над головой, как надоедливая муха. Врач искал переломы и был крайне разочарован – не нашел. К Инке внимания было меньше: ей достался молодой практикант. Про Вербицкую даже не стоило спрашивать: словно черти из табакерки, явились личные белые халаты. Разве что не с исцеляющими пулеметами. Пронырливые журналисты оказались не лыком шиты, но вечно улыбчивый лысеющий «черный пиджак» с красной папочкой отваживал их не хуже ладана. Сильна юристика, куда ни плюнь. Ну, выдохнул спокойно, хоть к нам не лезут. Сплюнул через левое плечо – как бы не сглазить… Полицейский вертолет дождался подмоги, оголодавшими акулами они кружили в поисках добычи. Увы, все рушинники выпали на нашу с Инкой долю. Отдал ей и плед, и кофе, как только отвязался от врачей. Была бы здесь Влада… Доверял лишь ей. Будут допрашивать, сомнений не было. Полицейские разве что не выстраивались в ряд, кто будет первым. Как оказалось, никто. Царь-девица явилась перед нами, словно пава. Бросила взгляд на мою кошкодевочку. – Твоя? – Своя собственная, – ответил ей в тон. Вербицкой лучше, чем было. Не знаю, что вкололи личные врачи, но вела она себя нагло и уверенно. По-королевски. Взяла Инну за подбородок, чуть приподняла, посмотрела прямо в глаза. – Мяу? – Своя собственная, значит? Хорошо. Пойдешь работать у меня. – Мяу? Инкиной неуверенностью можно было затопить пустыню. Я опешил от подобной наглости – спасенная не умела спрашивать. Только утверждать. – Я тебя знаю. Развел руками – не велика честь. Царь-девица продолжила: – На церемонии награждения. Тебя называли героем, – она осмотрелась по сторонам. Рушинников прятали в черные пакеты. – Молодец. Поедешь со мной. Отвел взгляд, взглянул на спешившее к закату солнце. Что ж дни так быстро заканчиваются-то? – Мы ехали к Щебекину, – кивнул в сторону Инны, – боюсь, нам не по пути. Девчонка передо мной погрузилась в размышления, пришла к выводу, что прав. Дружески протянула руку. – Константа. Константа, значит. Самая адекватная среди Вербицких, если верить Макмамбетову. А это уже в самом деле становится интересно. Не хуже робота, новая знакомица обернулась к Инне. – Прости. Не могу взять тебя на работу, ты уже занята, – взгляд серых, почти дымчатых глаз вновь остановился на мне. – Моя семья дает бал. Приглашаю вас обоих. Отец отблагодарит за спасение. Ей не требовался ответ, будто мир всегда подчинялся ее словам. Запроси она Луну не подниматься, та послушает… Константа уверенно зашагала к стайке детективов. Голодными пираньями те видели в нас добычу. Приуныли, когда она велела нас не трогать. Сколько же у нее власти? И если она самая адекватная из этой чудо-семейки, то как выглядят остальные? * * * Лишь миновав мост, я сумел оценить задумку рушинников: устроить затор на дороге в нужный момент, сделать так, чтобы машина с Вербицкой оказалась посередине. Полиция долго не могла пробиться к месту сквозь толщь брошенных автомобилей. Вон даже вертолеты пришлось поднимать в воздух. Винтокрылые машины сгинули, уйдя на дозаправку, но их раскатистый гул все еще стоял в ушах. На Инну оказалось страшно смотреть. Хотел обрушить на ее вихрастую головку россыпь упреков, но понял, что ничего не добьюсь. Ириска щебетала прямо в ухо сладким голосом: «Рушинники Сибири» – ратующие за развал Российской Империи террористы. Прищурился, пытаясь уловить логику: зачем им тогда Вербицкая? Разве их семья не стремится к тому же самому? А может, стремится лишь из-за подобных выходок? Шантаж? Ириска покачала головой – политическая деятельность Вербицких имела историю еще до того, как эти самые рушинники объявились. Значит, дело в другом. – Среди целей «Рушинников Сибири» – представители благородных родов, похищение и ликвидация важных политических фигур, теракты внутри страны… О последнем попросил поподробней и тут же вычитал, что недавняя их выходка – запуск дроидов с штаммами оружейной чумы в торговом центре. Вот же собаки! Теперь уж точно знал, что все сделал правильно. – Хозяин, поехали домой? – попросила Инна жалобно, не посмел ей отказать. Щебекину придется подождать до лучших времен. Ириска выполнила приказ на сканирование – Инну трясло. Аритмия, давление – полный набор. Странно, что на ногах стоит… – Пойдем посидим, – кивнул на лавочку неподалеку. Попросил ассистентку вызвать такси. Есть в этом мире светлого настоящее такси? Ириска обещает поискать. – Все хорошо? Кошкодевочка кивнула, но только чтобы я не волновался. Врала. Положил руку на лоб – у нее жар. – Хоз-зяин, я плохая? – Глупости спрашиваешь. Закусил губу. Эскулапы в край оборзели? Не сумели распознать, в каком она состоянии? Зверолюд, вот и весь ответ. Для нее у них не нашлось глотка кофе. Права Бейка: изменить жизнь к лучшему остальных, зависнув в самых низах, невозможно. Только изнутри правящей верхушки… – Я не знала, что это так… противно. Убивать. Посмотрела на собственные девчачьи ладошки – куда только подевались лапки, подушечки и когти? Наверное, ее личные прокачанные способности… – Сначала было легко, а сейчас… Посмотрел в сторону, отвел взгляд. Прекрасно ее понимал. Сначала легко, потом противно, затем снова легко. Может даже начать нравиться, если сойдешь с ума. Если не сойдешь – глухое равнодушие, как защитная стена. Давно ли я сам был на ее месте? – Тебе их жалко? – Нет, наверное. Мяу. Они хотели сделать плохо хозяину. А я хотела помочь. Остановить. Они в вас целились, пока вы с магом дрались… – Я же велел тебе уходить, – упрекнул мягко и чуть слышно. Пусть не чувствует себя виноватой. Инка кивнула в ответ. – Знаю. Поначалу так и сделала. А потом поняла: вы там один и без оружия и… и мяу, вот. Оправдания у нее были так себе, но мне хватило и их. – А еще эта Константа… – Царь-девица-то? Что с ней? – Страшная. Смотрели ей в глаза? Она будто знает. Все-все знает. Не про тебя, а вообще. – Слышала про нее раньше? Кошкодевочка зажмурилась, покачала головой в ответ. – Я не читаю журналов про благородных. Однажды принесла, а ваша матушка увидела. Вырвала, изодрала, наругала. Я с тех пор не смотрю и не читаю про жизнь богатых… Вот оно что. Звучит странно, но кто знает, что было на уме Потаповой-старшей? И что на душе? Такси подкатило. Черный четырехдверный «Палач», шашечки по бокам. Матовый блеск покрытия, спойлер вместо багажника – такому место в играх про гонки. Или на улицах Верхнего Города… – Эту не повезу, – водитель оказался надменным водятлом. Смотрел сквозь тонировку линз солнечных очков. – Блохами мне весь салон забьет. – Еще одно слово в таком тоне, и я вышибу тебе мозги. Совсем страх потерял? Водитель посмотрел на меня, как на мальчишку, до самых портков залитого пустыми угрозами. Тут нужны не сила, не пистолет, острым языком тоже не справишься. Ириска молчала, видимо, оставлять водителям отзывы еще не придумали. – Силой рода Потаповых, ты ответишь за оскорбление. – Потаповых? – мужик изменился в лице, проявил страх. Интересно, журнашлюхи уже успели раструбить, что я и здесь отличился, или он, как Константа, видел по телевизору? Ухмыльнулся. – Вербицкие сегодня у меня в долгу. А твой номер я запомнил. Гуляй. – Подождите, постойте! – он засуетился. Взмокла белая рубаха, растрепалась прическа. – Я же не знал! Великодушно простите, у меня дети! Не казните! – попросил отчаянно. Плевать, лишь бы только довез нас с Инкой до дома. По лицу видно, что ехать не в самый богатый район ему не с руки. Он пыхтел, но молчал. Я помог кошкодевочке сесть на заднее пассажирское, сам приземлился с другой стороны. – Не гони, – сказал, видя, что водитель давит на газ, как сумасшедший. Подчинился без лишних вопросов. Внутри играло новое пьянящее чувство, я отчаянно гнал его прочь. Меньше всего мне надо превращаться в еще одного заносчивого ублюдка с властью. Не за этим здесь. Откинулся на спинку. Инна зажмурилась, уснула. Ириска щебетала на ухо последние вести. Капитан полицейской стражи Кабанисов тряс толстыми брылями щек, фырчал не хуже бульдога и обещал. Много и всякого, и все для террористов. Дальше я не слушал, новостей с фронта в этот раз не завезли. * * * Дома – как обычно. Проверил телефон. Старая барабанная трубка оказалась способна на многое. Например, сохранить на автоответчике несколько звонков от представителей благородных родов. Теперь предлагали не помощь – покровительство. Банкиры обещали кредит под малые проценты. Риелторы, словно с ними в сговоре, обещали подобрать недорогое место под семейный особняк. Вербицкие оказались неторопливы, звонили последними. Будто знали, что не отвечу. Не предлагали ничего, но явственно намекнули, что ждут на балу. Отказ равен оскорблению. Умудрились не сказать прямо, но я понял. Лучше не играть сейчас против них. Еще раз попытался дозвониться до Бейки – гоготом злых бесов звучали бесполезные гудки. Инну положил на диван. Сходил в ее святая святых – личную комнату. Девчачья, больше сказать нечего. Плюшевые мишки, пластиковые улыбчивые куклы. Невскрытая банка газировки, судя по дате, просроченная. Хранит как память? Настольная горбатая лампа с часами, чуть приподнятые жалюзи на окне. Стол завален учебниками. Вспомнил, что она сегодня не пошла в школу. Из-за моей просьбы? Не посмела отказать? Не знаю… Личный дневник, разрисованный щенятами и пингвинами, лез в глаза, манил глянуть под обложку. Буду выше этого, пусть ее тайны остаются с ней, даже если зовет меня хозяином. Разобрал кровать – постельное белье в цветочек. Пахло стиральным кондиционером. Еще раз проверил состояние Инны Ириской – просто устала, просто спит. Завтра будет как огурчик. Надеюсь только, что не зеленой и в крапинку… – Какая милая картина. Чужой, острый взгляд. Еще не обернулся, но уже чувствовал, у говорившей в руках ствол. Палец на спусковом крюке. Аккуратно положил Инну, спросил у Ириски, что за хурма. Разве она не должна была предупредить? ИИ-ассистентке оправдаться нечем. Если бы хотели убить, стреляли бы на поражение. Значит, будем говорить. Может быть, даже на языке кулака. – Ты в курсе, что я ружемант и могу сломать погремушку в твоих руках? На кончиках пальцев приготовил ружеклятье. Незнакомка за спиной усмехнулась, приказала медленно обернуться. Шелковистый пряничный цвет волос, раскосые глаза. Красивая улыбка на круглом лице. – Предложишь гостье чаю? – Таких гостей – за сиськи да в музей. – Острослов. Что ты за гусь такой, Потапов? – У меня те же вопросы к тебе. Она меня будто не слышала, гнула свою линию. – Пинаешь благородных, спасаешься от поездов. Ныряешь в рай девственника на целый месяц! И оттуда возвращаешься героем. Пока только с одной медалью, но далеко ли до второй? Стояла она ровно, твердо. Пистолет держала небрежно, но это обман – «погремушкой» она умеет пользоваться не хуже меня. Если не лучше. – А теперь здесь! Любой бы на твоем месте принял дары, что предлагает судьба, а тебе мало. Вчера награждение, сегодня спасение дочери Вербицких. Завтра спасешь императора от засады царенатцев? – Очень может быть. Ириска покачала головой – ни имени, ни класса, ни уровня. Девчонка-икс, дама из ниоткуда… Она заметила мой взгляд, игриво погрозила пальцем. – О, нет-нет-нет, даже не вздумай нападать на меня, Максимчик. Мне далеко до мощи Вита Скарлуччи: не руку вырвешь, а напополам переломишь. Но у хвостатой станет на пару отверстий больше. – Я ружемант. – Звучит как угроза. Я знаю, что ты можешь сделать. Не волнуйся, я полна своих сюрпризов. Может, лучше вместо того чтобы драться – чай? Я зашагал на кухню под прицелом ее глаз. Кажется, она удивилась: ждала чего-то иного. – Выбрал чай? Умный мальчик. – Так кто ты такая? – Это знание принесет тебе мало радости, но многие печали. Многим, знавшим мое имя, не было и двадцати. И уже никогда не станет. – Люблю риск. На кухне светло. Брошенный на стуле фартук, на столе – надкусанное яблоко. Так было, когда мы пришли, или незнакомка «похозяйничала» только сейчас? Воздух наполнился ароматом чая. Чувствовал себя не в своей тарелке – пью чай с девчонкой. Под дулом пистолета. Таких свиданий у меня еще не было. – В левом правом, на полке. Пряники. Точно пришла давно. – Ты занятой человек, Максим. Второй день дома, а уже в разъездах. И если бы по ночным клубам… – Чего ты хочешь? В моем голосе сквозила сплошная усталость. Незнакомка выдохнула, положила пистолет на стол. Счел бы за беспечность, если бы не знал: дерни я рукой – и тут же окажусь на прицеле. Не этого, так другого… Она вновь разочарована. – Чего я хочу, Максим? Многое. Денег, квартиру, машину. Узнать, каких размеров твой член… – Для этого не обязательно вламываться в мою квартиру. Можно познакомиться на улице. – Можно, но будет скучно. А мне рассказывали, ты любишь веселых девчонок. Некто… Макмамбетов… – Орк? Тут же вспомнил наш с ним утренний разговор: он же обещал мне подогнать специалиста по печатям. Если так, то вот это сервис! Прямо на дом! На стол легли поблескивающие сталью наручники, улыбка сползла с моего лица. – Максимка, какой же ты дурак. Скажи, что делает печать? – Не дает колдо… Понял, в чем дело, она подтвердила, кивнула. Выудила из кармана корешок официального документа в плотном чехле, чувствовался прятавшийся под кожей значок. Проверять не стал, догадывался, что увижу. Отдел по особым делам – далее везде. – Тебе повезло. Ни одно из твоих художеств не попало на камеру. – Откуда же вы тогда знаете? Вздыхает, качает головой. Права, глупее вопроса не придумать. – Потапов-Потапов… Ну раз уж тебе так жаждалось узнать имя – Кэлисса Горшкова. Отдел по борьбе с магическими правонарушениями. Будем знакомы. И протянула мне руку… Глава 6 Я разлил кипяток в кружки, швырнул по пакетику чая в стаканы. Отхлебнул. – Арестуете? – Ну если бы ты решил быть сегодня плохим мальчиком – пришлось бы. А ты оказался умней, чем я думала. Вот, значит, к чему были все эти фокусы: просто провоцировала. – Значит, поможете? – Этого тоже не говорила. Но за хорошие деньги могла бы. Не вижу смысла брать тебя под арест – куда ты денешься? Стоит только завтрашним утром хмырю с погонами и ушами из-под фуражки не дозвониться в твою дверь, как ты будешь подан во всероссийский поиск. Если не в международный. Слышал про вероятный союз с Китаем? Отрицательно покачал головой, и без этого дел хватало. Кэлисса помахала рукой. – Не важно. Суть одна: бежать ты мог бы в Царенат, но ты ружемант. Единственное, чего добьешься этой хитрой подставой, так только того, что твою голову повесят на стену в комнате с итальянским антуражем, а не в наших глубинках. А останься здесь – тебя поймают на должностном преступлении. Нарушение печати, сокращение прошлых заслуг. Рецидив. – Я спасал дочь Вербицких. – И они очень будут рады твоему положению. Окажешься в их вечных должниках. Или ты думал, они щедры на благодарность? Наивностью я точно не отличался. – Некто… Макмамбетов рассматривает тебя не как новую игрушку, а как будущего партнера. Заинтересован, чтобы ты пошел в гору, а потому валялся в ногах, умоляя помочь. Представил склонившегося перед Кэлиссой орка – нет, такую картину не могло осилить даже мое воображение. Привирает. Преувеличивает. – С чего бы? Она ткнула меня пальцем в нос, словно плюшевого мишку. Усмехнулась. – Какой же ты все-таки… дурачок, Потапов. Ты же ружемант, а он торговец смертью. Его склады забиты оружием. Хорошим, уникальным и легендарным. Он скупил лучших инженеров и химиков в стране. Поговаривают, у него даже есть охолощенная формула оружейной чумы. Но помимо прочего, он художник. Лучшие стволы выходят только из его рук. – И никто не захотел его присвоить? Государство, император? Другие благородные роды? – Можно вытащить мещанина во дворянство, а вот выудить мещанство – задачка не из легких. Он и так на государственной службе. Приближенный императора. Я нахмурился. Какая-то ерунда! Для служащих заградотрядов надо было ехать в магазин, чтобы купить, что стреляет. Автоматы с патронами соседствуют с закусками и газировкой. Почему хваленое оружие Макмамбетова не попадает туда? Или оно идет сразу в армию? Последняя догадка казалась самой здравой. – Я уже говорила, что он художник? Он делает хорошее оружие. Шедевральное. И это не пустой звук. Качество после легендарного, ты наверняка о таком даже не слышал. Кивнул в ответ, признавая правоту. Кэлисса продолжила. – Много ли шедевров за свою жизнь в состоянии воплотить творец? Один, два, десяток? Потому его берегут, как зеницу ока. Не дают распыляться на мелочи… – Это все еще никак не объясняет, почему ему не плевать на мою судьбу. – Ты ружемант, – Кэлисса пожала плечами, будто это должно все объяснить. Вздохнула, решила продолжить: – Его интересуют твои способности. Истории о способностях ружейных магов… скажем так, впечатляют. Возможность создавать артефакты, по сравнению с которыми его шедевры – детские игрушки. То копье – Лоэнгин? Не помню, как звалось. Его взял ружемант, это да. Но создано оно было оружейными магами. Не зря весь мир решил избавиться от ружемантов. И неспроста те решили, что в состоянии взять управление миром в свои руки… – Макмамбетов не надеется, что ты достигнешь божественных вершин и форм, но то, что станешь его постоянным покупателем, очень даже. – А сегодняшнее нападение на Вербицких… Кэлисса покачала головой, поняла, что хочу спросить. – Рушинники были вооружены не его стволами. Странно, что ты не разглядел китайские корни в винтовках. А должен был? Спрашивать вслух не стал, но слухи о моих умениях преувеличивали. – Так что там с печатью? – А что с ней? – девчонка невинно хлопнула ресницами. Допила чай, закусив пряником. Недовольно зажмурилась. – Пряники мог бы купить и посвежей. Ухмыльнулась. – Не писай в компот, Максимка, там повар ноги моет. Я все восстановила, пока мы болтали. Звучало, как какая-то шутка. Отчетливо помнил, как после первого подбитого «Дракона» Бейка лично показывала мне диск печати. С другой стороны, эльф с собой никаких сургучных плошек не приносил: значит, проверял на магическом уровне. Интересно, а Ириска в состоянии проверить? ИИ-ассистент лишь удрученно покачала головой. Не в ее компетенции. – Вот так запросто? Без объявления цены? – Ты бы все равно не отказался, Максимка. Не будь букой, иначе я обижусь. Но раз уж ты сам заговорил об оплате… Выдохнул. Лучше бы молчал… * * * Сна не было ни в одном глазу. Кэлисса исчезла точно так же, как и появилась, оставив после себя аромат духов и обещание позвонить как будет время. И резную фигурку. Я крутил в руках покрытую лаком собачонку. Язык из пасти, подобие улыбки. Хвост с засечками. Как, зачем, почему – Кэлисса решила играть в Бейку, оставив размышлять над ее действиями. Подарок? Сувенир? Опыт подсказывал, что это шпионский жучок – так, на всякий случай. Неужели думает, что буду везде таскать его с собой, а не швырну пылиться на полку? Заслышал шарканье шагов – Инка, ничуть не стесняясь полуобнаженного вида, зевнула, потирая глаза. От ее острого носа не скрылся чужой запах. Навострились мохнатые кошачьи ушки. – У нас кто-то был? Вор? Она как будто вновь собиралась пустить в ход когти. Обойдемся пока без этого. Отрицательно покачал головой. Рассказать ей про нашу новую проблему? Спрашивал у себя, а ответила Ириска, скрывать от кошкодевочки правду не было смысла. Заметила в моих руках барбоса, протянула к нему ладони. Фыркнула, что на личного врага – собаки у нее не в чести, вернула. Я выдохнул и заговорил: – Пойдешь со мной на бал Вербицких? Хвост девчонки пришел в движение, огнем вспыхнули глаза. – Хозяин изменил решение? – кошачьи глаза сверлили меня взглядом. Кивнул, Кэлисса, едва завидев приглашения, пришла в восторг. Хотела бы сама там оказаться, но увы. Сказала, что я либо глупец, либо дурак, если хочу проигнорировать подобное. Сделки, связи, влияние, власть, которую можно заполучить, лишь раз побывав на таком мероприятии, огромны. Да и в конце концов, что мне стоит разок наступить на горло собственной гордости? – Не так уж важно. Скажи, «Алмазная пуля» – говорит о чем-нибудь? Для Инны – ровным счетом ничего, Ириска тоже была не в курсе. Кэлисса перед уходом успела пояснить: магический артефакт, фамильная реликвия. Безделушка, приятная ее сердцу, не более того. Нужно лишь мое согласие на участие в авантюре, она расскажет обо всем позже. Безделушка, как же! Будь я трижды проклят, если оно и в самом деле так. Инна коснулась пальцем губ, провела им по столу. Пряничные крошки… А от ее глаза ничего не скроется! – Слушай, Инна. Заступившись за Вербицкую, я спас ей жизнь. Не знаю, что она за человек: хороший, плохой? Знаю, что род Вербицких влиятелен настолько, что ему простят открытое предательство. Вступившись, я умудрился стать их должником. Или должником кого-то другого, большая ли разница? – Мяу? – в голове кошкодевочки такое не укладывалось. На объяснение ушло десять минут. Слом печати, эльф проверяющий, рецидив – казалось, я гоняю сказанные Кэлиссой слова по кругу. Инна кивнула, понимая тяжесть ситуации. Приуныла, но поделать ничего не могла. – Значит, разберусь сам. Ты вот что, подготовься хорошенько к балу. Подучи… этикет? Отвлечешь на себя внимание, а я тем временем заведу пару полезных знакомств. Идет? Девчонка послушно кивнула. Хотел спросить ее про школу, но не стал. Глянул на часы – второй час, до рассвета еще минимум два. – Это завтра. А сейчас вернись-ка ты в кровать. Выспись. Я съезжу к Щебекину поутру, ты попробуй узнать все про Остроглазую. – Не про статую? Про нее саму? Кивнул. Ириска вновь надула губы и зря: в библиотеках и читальных залах подчас можно уловить то, что посчитали недостойным занесения в сеть. В конце концов, ей ничего не мешает рассказать мне, пока я буду пытаться уснуть. На том и порешили… * * * Восемь. Время истреплет имена, с кличками будет попроще. Молчунья, Влюбленная, Остроглазая. Веселушка, Плакса, Неряха, Пышка. Верная… За что так прозвали? Предысторий не спрашивают, их рассказывают. В этот раз без предысторий. У меня болел ствол. Проблемы с шепталом, истертый спусковой крюк. Магазинный отсек расшатался – сколько раз отчаянно принимал в себя одну обойму боепитания за другой? Я не считал. У Верной мозолистые руки и неказистое, по-деревенски простое лицо. Россыпь рыжих веснушек, голубые глаза. Соломенного цвета волосы. Кто-то сказал бы, что красавица, а я знал одно. Она не даст мне покоя. Будет чинить, латать, паять пока не умрет, или я не разорвусь в ее руках. Память обрел лишь с ней. У сознания есть куча минусов и ни одного плюса. Приходится думать. Посмотрел на товарок – такой же модели, что и я, но в руках врагов. Не видят, не слышат, не думают. Убивают. Счастье. После боя Верная соберет те, что покажутся ей достойными. И присобачит от кого приклад, от кого мушку. Вчера вот достался голографический коллиматорный прицел. Он ей не нужен – в зачистке траншей, пробираясь сквозь вражеские окопы, целиться некогда. Делает, будто правда знает, что я живой. Хочет порадовать. Сегодня хорошо, сегодня мы умрем. Осознание с гадкой мыслью приходит поутру, как только встает солнце. Надо бы испугаться или расстроиться, хотя бы для приличия. Но не получается ни у меня, ни у нее. Слышу ее мысли, как собственные. Мягкие, нежные, девичьи. Истрепанный временем образ парня давно преобразился. Память желала помнить цвет глаз, улыбку, легкость очертаний лица, выкидывая из общей картины недостатки. Тот, кому была и осталась верна, вызывает на ее лице улыбку, хочу улыбаться вместе с ней. Но мне попросту нечем. Рядом скакала неуклюжая Пышка – она младше остальных. Винтовка в ее маленьких пухлых ручонках казалась дубиной великана. Что-то бормотала под нос Неряха – ни Верная, ни я не могли разобрать ни слова. Магазины блестели жестью мятых корпусов. Царапины по краям, остатки черной краски на матовом покрытии. Слезой бежал конденсат, лоснились маслом плеяды заготовленных патронов. Скоро стрелять? Верная гладила по бокам, кивала. Скоро, очень скоро. Бой завязывается вдалеке. Где стреляли? Откуда? Из сектора Молчуньи – тяжкий грохот ее пулемета ни с чем не спутать. Остроглазая, затаившаяся где-то в тенях, подхватывает винтовку. Одна нога здесь, другая там. Никогда мне не нравилась ни она, ни то, из чего стреляет. Слишком своевольная, слишком быстрая, слишком… Слишком. Верная велит заткнуться. Мы побежали по склону к позициям. Сегодня ни траншей, ни окопов, ни атак. Терпеть не могу торчать в обороне. Загремели разрывы, каскадом прокатившись по горному хребту. Последние арт-батареи подавлены. Напрасная трата снарядов – у единственной оставшейся там пушки не осталось стрелков. Вчера ночью я слышал, как скрипя, она выла на луну, умоляя хотя бы еще раз сунуть снаряд в утробу. И жахнуть… Верная упала, ободрала о камень локоть, зашипела от боли. Пыльные фонтанчики вздымались песчаными брызгами там, где была мгновение назад. Хлюпающе откуда-то сзади шмыгнула винтовка Остроглазой. Как бы она мне ни была неприятна, а должен признать: минус один. Я начал говорить на языке огня, застрекотал затвор, горячие гильзы жгли Верной руки. Она стреляла не целясь, наугад, вслепую. Умничка. Очередью я скосил бойца. Молодой вчерашний призывник – сегодняшний труп. Зачем поехал на войну? Кто его знает. Второму пробуравил плечо. Вгрызся клыками пуль в его пистолет-пулемет. Тот заискрил, сломался и заклинил. Вновь ударила Остроглазая, я чувствовал, что ведет двойную игру. Хотела забрать тех, кого смерть припасла для нас. – Тише, – зашипела на меня Верная. Остроглазая ей как сестра. Она всем как сестра, но у оружия к людям иное отношение. Мы редко бываем разумны. Стрекот огня в нашу сторону прозвучал гласом здравомыслия. Штурмовая винтовка на казенном языке по-военному строго предложила сдаться. Просто и без обиняков. Или убьют. «Убьем, убьем, уб-бьем!» – по-собачьи, почти лаем поддакнули остальные. Верная насчитала шестерых в нашем секторе – не знаю, как ей это удается. Не видела врагов, не слышала, но еще ни разу не ошиблась. Пулемет Молчуньи как-то задумчиво промолчал в ответ, когда я спрашивал об этом. Намекал на слепоту удачи… С удачей не спорят. Граната из подсумка заплакала, едва лишилась кольца. Не хотела умирать. Мне ее жалко, но Верную жальче больше. Разрыв осколками скосил одного, заставляя орать от боли. Второму, замешкавшемуся, снесло полголовы. Кровь, никакой красоты. Верная била в подставившиеся под удар плечи, спины и животы. Вместе с ней съели еще две жизни. Удача благоволила, лыбилась во все тридцать два зуба! Или у людей их тридцать три? Ухнуло прямо рядом с нами. Верная покрылась мурашками близкого ужаса. Танк. Здесь не должно быть танка. То, чего быть не должно, кряхтело и тарахтело не хуже трактора. Верная гнала страх прочь – это же всего лишь налепленные на платформу сварные пластины. А поверх них совсем недружелюбный, сумасшедший пулемет. Ему все равно, что бить, и он прошивал насквозь булыжники, пеньки, многовековые деревья. Земля стонала под наглой поступью стального великана. «Не справимся», – прошептал Верной в ухо, сказал отступать. Велел отступать. С кличкой ошиблись. Моя девчонка не столько Верная, сколько упрямая. Словно воробьи, в голове щебетали жуткие мысли. Если эта махина прорвется, проедет внутрь – всем остальным гибель! Гранатометы закончились вместе с артой. Молил, чтоб в сумке не было гранат, но Боги войны слушали чужие осанны. Верная высунулась назло, отчаянно и нагло. Я ударил по танку, будто в самом деле надеялся убить того, кто сидит за рычагами. Незнакомая речь, тяжелый каркающий язык. Перекличка, обрывки приказов, отчаяние. Разобрал лишь одно: да это же просто девчонка! Нападавшие ошиблись, Верная была кем угодно, но не просто девчонкой. Ствол пулемета скользнул в ее направлении, но она выкатилась из-за укрытия. Спина, плечо и руки в грязи, в волосах древесные колючки. Я упал наземь, лишаясь тепла ее рук – и увидел жуткое. Две гранаты, кольца прочь, отскочили дуги предохранителей всего за миг до того, как успела их бросить. Ее прошибло насквозь, дернуло, словно тряпичную куклу. В последнем отчаянии, цепляясь за крохи жизни, Верная осталась верна лишь принципу. Не отступать. Упала, рухнув под танк. Словно не понимая, он катил и катил, а я видел лишь одно: зубастые траки мололи землю, обещая смешать меня с грязью через минуту, через секунду, через мгновение. И грянул гром… * * * Вздрогнул, будто от удара. Повалился со стула, ударился копчиком. Опрокинул невесть как попавшую под руку кастрюлю. Инку, наверно, разбудил. Пять утра, эльф за дверью, ничего нового. Смотрит на меня, словно я украл его сладкий рулет. Я сделал морду кирпичом, подавил естественное волнение, не подал виду. – С вами все в порядке? – спросил он почти механическим голосом, склонившись над бумагами. Ого, я и не думал, что его может волновать что-то, не относящееся к документообороту. – У вас бледный вид. – Попал вчера на мост. Немного перенервничал. Пройдет. Остроух кивнул, умчавшись в страну печатей и бумаг. Выдохнул, когда за ним закрылась дверь. Что бы там Кэлисса ни нахимичила, а оно работает. Инка не проснулась, будить ее не стал. В голове самый настоящий сумбур – ну и сон! Бросил взгляд на фигурку пса, валяющуюся на полу – выпала из рук, когда проснулся. Вздрогнул. Зажмурился на миг. Перед глазами по-прежнему стояли перемалывающие землю грязные траки, неотвратимая гибель, абсолютная беспомощность. Позвал Ириску. Умеют ИИ-ассистенты спать? Хотелось бы верить, что нет. – Руж-волны, – сурово заметила она, кивнув в ответ. – Седьмого порядка? Сомнений быть не могло. Нож, отвертка, напильник с ножовкой – комод, где все это лежало, покочевряжился, прежде чем поделиться инструментами. Не хватало разве что миниатюрной ручной дрели, но ничего. Обойдусь. Стружка оседала, липла к пожелтевшему газетному листу. С детства привык к порядку, не любил шалмана. Главное, не превратиться в Белку. Вспомнил рыжую проворницу, поймал себя на том, что скучаю. Может, в самом деле послать все эти великие замыслы к чертям и вернуться? Прогнал трусливую мысль прочь. Секрет вывалился на ладонь крохотным самоцветом. Я прищурился – это он-то вызывал эти самые руж-волны? Не похож на то, что хоть как-то могло быть связано с оружием. Ириска, кажется, тоже в недоумении: молчала, искала информацию в сети. И очень тихо сканировала. Алмаз, полкарата. Искусственно выращенный, особой ценности не имеет. Испускает волны седьмого порядка. – Фантастика? – спросил у Ириски. Той разве что не хватало сыра «Хохланд»… Может, что-то подобное лежит и в изваянии Остроглазой? Желание схватить молот и расколупать погасло при воспоминании о статье «за вандализм». А если учитывать, что Восемь – народные герои, еще и экстремизм найдут. Да и кто в здравом уме надеется расколоть молотом мрамор? Требовался иной подход. – Взгляните, – Ириска неуверенно привлекла внимание, тыкая пальцем в описание. Ничего не понял поначалу, но лишь после заметил притаившийся в самом низу знак вопроса. – И что это значит? – Данный предмет может быть наделен магическими свойствами. Нераскрытыми. Цокнул языком – Декарда Каина, увы, в карманах не завалялось. А если бы Ириска могла, опознала бы без лишних приказов. Все ответы были у Кэлиссы. Сдавалось мне, она не так проста, как хотела показаться… Глава 7 Оставил записку на столе. Инка, в конце концов, девочка умная, знает, что делать. Юркнул в машину вызванного такси. Послушал новости – на мосту остановили движение до середины сегодняшнего дня. Убирают убитых, расчищают автомобильный затор. Хотелось выругаться, жалко стало гнома из прокатной конторы. Его машина окажется на штрафстоянке, а он ведь даже не виноват. Пообещал себе заскочить с извинениями – лишними не будут. И возмещу стоимость ремонта или выкуплю автомобиль. Десять миллионов рублей, еще позавчера казавшиеся астрономической суммой, таяли буквально на глазах. Так дело не пойдет. Прав был орк: надо вкладывать деньги в какое-никакое дело. Пусть выхлоп будет и ничтожный, но лучше так, чем просадить все деньги в никуда… Ириска поймала входящий звонок, незнакомый номер. Знал, чей голос услышу. Угадал. – Как спалось, Максимка? Кэл задорна и весела, хоть я и знаю ее всего несколько часов. Спрашивать, откуда у нее мой номер, глупо. Легко входит в чужие квартиры, уж как-нибудь и с телефонным справочником справится.

Конец ознакомительного фрагмента.