В XVIII веке этой землей владел капитан Артемий Алексеевич Обухов, давший имя переулку Именно по его фамилии переулок долгое время именовался Обуховским или Обуховым. В 1796-м здесь поселилась супруга московского обер-кригскомиссара генерал-майора П.А. Офросимова Анастасия Дмитриевна, женщина решительная, прямая, своенравная и очень властная, дама, чья слава перекрыла известность ее влиятельного супруга. По слухам, решив женить на себе своего добродушного супруга, она сама похитила его из родительского дома и впоследствии нисколько с ним не церемонилась: в гневе при всех срывала с мужа парик и бросала его на улицу. По словам современников, генерал-майор в отставке П.А. Офросимов был человек заурядный, не отличающийся быстротой ума, и, кроме того, глухой да обжорливый. Говорили, что Грибоедов именно с него написал своего Фамусова, даже не изменив имени.

Зато его жена Анастасия Дмитриевна была одной из самых видных фигур в Москве.

Ее хорошо знали и очень уважали в Москве, да и побаивались в свете — она могла кому угодно сказать все, что думала, выругать кого-то в Благородном собрании или прилюдно отчитать московских полицейских за плохую, неисправную работу. Однажды в театре в присутствии Александра I Офросимова разоблачила одного сенатора-взяточника, к которому благоволил император. В антракте она восстала во весь свой рост, указала на императорскую ложу, в которой находился царь, грозно погрозила пальцем сенатору, громко воскликнув: «Берегись, NN!» Естественно, жест прославленной скандалистки не ускользнул от внимания государя, он стал расспрашивать о причине… и сенатор был вынужден с позором уйти в отставку.

Будучи всего-то простой генеральшей, Офросимова держала в ежовых рукавицах и свет обеих столиц, и мужа, и своих уже взрослых детей. «У меня есть руки, а у них есть щеки», — не раз повторяла она. Офросимова не встречала ни от кого никакого противодействия. Она любила, например, гулять с кем-нибудь из молодых по бальной зале, причем не по периметру ее, а по середине, где танцующие делали разные сложные фигуры. Ей безропотно уступали дорогу, да еще и кланялись!

По словам П. А. Вяземского, А. Д. Офросимова была «воеводою в Москве, чем-то вроде Марфы-посадницы. В московском обществе она имела силу и власть. Молодые люди, молодые барышни, только что вступившие в свет, не могли избегнуть осмотра и, так сказать, контроля ее. Матери представляли ей девиц своих и просили ее, мать-игуменью, благословить их и оказывать им и впредь свое начальническое благоволение…»

На Анну Керн первая встреча с А.С. Пушкиным произвела не больше впечатления, чем встреча со старухой Офросимовой. Керн писала: «В тот же приезд мой я была представлена моею бабушкой Муравьевой госпоже Офросимовой, так верно описанной графом Л.Н. Толстым. Представление было успешным, я имела счастье ей понравиться».

О властной барыне много писали в мемуарах и даже сатирических куплетах начала прошлого века. Обессмертили же ее два гения нашей литературы. Грибоедов в списке действующих лиц «Горя от ума» обозначил ее так: «Старуха Хлестова, свояченица Фамусова». Толстой в «Войне и мире» вывел ее под именем Марьи Дмитриевны Ахросимовой. В обоих случаях Офросимову узнали все.

Людмила Савельева в роли Наташи Ростовой

Когда Илья Андреевич Ростов приехал в Москву представить Наташу будущему тестю и купить приданое, то «дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того, они приехали на короткое время, а потому Илья Андреич решил остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство. Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны… Она держалась все так же прямо, говорила так же прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала».

Отсюда, из своего дома в Чистом переулке Марья Дмитриевна везет молиться свою любимицу Наташу Ростову в соседнюю церковь Успения «на Могильцах». Здание этой церкви, попавшей на страницы «Войны и мира», было построено французским архитектором Леграном во второй половине XVIII века. Оно сохранилось, и его можно увидеть, пройдя по Чистому переулку до конца. Отсюда, из дома Ахросимовой, Анатоль Курагин пытался увезти Наташу Ростову.

В 1856 году владение перешло от Офросимовых к генерал-майорше В.С.Ершовой, а позже потомственному почетному гражданину Бакланову. После пожара 1812 года архитектор Ф.К. Соколов заново отстроил усадьбу, снабдив ее портиками и колоннами. Планировка усадьбы типична — главный дом в глубине и два флигеля по бокам. В 1879 г. была сооружена нынешняя ограда и на месте сломанного левого флигеля построили двухэтажный комфортабельный каменный двухэтажный особняк, надстроенный в советское время.

В 1899 году дом купила М.И. Протопопова, супруга крупного московского предпринимателя и банкира, который долгие годы был старостой храма Успения на Могилыдах. Он был известен в городе как щедрый благотворитель: на его средства были построены и содержались богадельни, детские приюты и другие учреждения.

Фронтон фасада главного дома, выходящий в переулок, был украшен вензелем «МП», составленным из инициалов владелицы усадьбы Марии Протопоповой. Главный корпус представлял собой одноэтажный деревянный дом на каменном фундаменте, с мезонином и антресолями. На первом этаже было тринадцать светлых комнат, четыре темных чулана и коридор. Деревянная лестница вела в мезонин, в котором была темная комната и три светлых. В каменном подвальном этаже находились помещения людской, кухни, столовой и поварской. Дом имел печное отопление, водопровод и канализацию. За главным зданием был небольшой сад и хозяйственный двор с двумя каменными амбарами и служебными постройками: конюшнями, погребами, кладовыми, сторожками и дворницкими.

В 1918-м усадьбу Протопоповых реквизировали и использовалась под жилье и размещение различных учреждений. После установления дипломатических отношений между Советской Россией и Германией в 1922 году усадьба в Обуховом переулке (переименованном в Чистый переулок) была передана под резиденцию послов Германии. В главном доме поселился посол Ульрих фон Брокдорф-Ранцау, глава делегации Германии на Парижской мирной конференции 1919–1920 годов и личный друг наркома Г.В. Чичерина.

По воспоминаниям очевидцев, германский посол был холостяк, не обремененным семейными обязанностями, предпочитал работать ночью, и часто глубоко за полночь принимал советского наркома, чтобы поговорить на исторические, литературные и философские темы, угощаясь хорошими ликерами и винами.