Первое, что я услышала, это был тихий плач. Плач Эби-Ши, которая сидела на земле и прижимала к себе руки так, словно держала младенца. Её одежда покрылась инеем, мокрые волосы заледенели.

Отец и Мать! Она что, ныряла в море?!

— Девочка моя, моя хорошая, моя крошка… — запинаясь, всхлипывала сизоволосая. — Я никому не отдам тебя… Мы всегда будем вместе, всегда… Мама защитит тебя, мы никогда не расстанемся… Я тебя очень-очень сильно люблю… Не бойся, моя крошка…

Она раскачивалась из стороны в сторону, как помешанная. От её вида мороз шёл по коже. Да она же простынет! Вся мокрая, вся обледенелая!

— Кэйли! — позвала я её вторым именем и подошла ближе. — Не сиди на…

— Уйди!!! — внезапно рявкнула она, отчего у меня сердце в пятки ушло. — Убери от нас руки! Не трогай её!

— Ушла! Молчу! Не трону! — вскинула я руки вверх и спешно отступила.

Шидро вновь склонилась над воображаемым младенцем. Сердце щемило от невыразимого горя, охватившего ныряльщицу.

Что с ней? Не может быть, чтобы она сошла с ума. Или может? Она упоминала когда-то, что у неё был выкидыш. Связано ли это помрачение с её прошлым и с тем, что мы нырнули в силу артефакта?

Очень странно. И очень жутко. Особенно этот прищур на её маске! Захотелось зажать уши, закрыть глаза и закричать самой, лишь бы заглушить её инфернальный плач.

И Лалли. О боги, Лалли! Она лежала плашмя без чувств, словно её кто-то сзади ударил по голове. Лежала прямо у моих ног, а рядом с ней — моя маска.

О, нет. Ингрен видел меня?!

Нет. Он по-прежнему отрешенно стоял на коленях, только сила Слезы сочилась из него едва-едва. Похоже, он скоро придёт в себя.

— Лалли. Лалли!

Я перевернула её на спину и похлопала по холодным щекам. Не шелохнулась. Коснулась кончиками пальцев шеи. Жива! Вроде жива. Вроде бы жилка бьётся.

С ней-то что? Не я же, надеюсь, её ударила?!

Я скинула свой плащ и укутала Лалли, как смогла. К шидро было страшно приближаться, а так хотя бы Лалли попытаюсь оттащить куда-нибудь, где хоть чуть теплее, чем на камнях. Тащить её во дворец я не буду, естественно, а вот на скамейку в отдалении можно.

Какая же она тяжёлая! Мало того, что у меня колени подогнулись, когда я с горем пополам закинула её себе на плечо, так ещё и её расслабленное безвольное тело изгибалось и расползалось, будто кальмар на суше. Все четырнадцать шагов я боялась упасть и уронить Лалли, но каким-то чудом я донесла её до скамейки. И даже умудрилась аккуратно уложить и поправить плащ, чтобы не раскрывалась.

Так. Пока соперницы не в себе, мне нужно скорее сообразить, что делать с испытанием, и помочь им. И чтобы Ингрен не пришёл в себя раньше времени.

Да, я не чудовище, но и выгоду свою упускать не хочу — на такой меленький эгоизм точно хватит моей душонки. Тем более вряд ли Эби-Ши или Лалли бросились бы помогать кому-то на моём месте и упустить такую возможность. Они те ещё змейки.

Во-первых, что мне делать со своими слезами? Их магия не откликалась, значит, вот так запросто я ими воспользоваться не смогу. Прекрасно. В руку проникать они тоже не хотят. Тогда что нужно сделать? Может, попробовать в сердце, как Ингрен?

Как же больно!..

Я скрючилась и застонала. Сердце жгло. Да, моя скорбь туда с радостью устремилась, но как же это мучительно! По сосудам из сердца словно тёк раскалённый металл. Но чем дальше, тем чётче становилось зрение и яснее голова. Блаженства не было, как от магии Ингрена, но всё как будто становилось на свои места.

И, кажется, я понимаю Ингрена. Но у меня крошечная горошинка, а у него — целая Слеза Бездны.

Боль понемногу утихала, и это хорошо. Но что же делать теперь?

Сеть-защита была на своём месте, такая же крепкая и неприступная. Но маленькая светящаяся горошинка изменила меня изнутри, пока точно не знаю, как, но изменила. С деталями я ознакомлюсь потом. Сейчас же…

С усилием потянула на себя узел и пустила в него свою новую магию. Пару мгновений узел сопротивлялся, но всё же поддался, как и нити, как и прочие узлы вокруг него. Однако теперь всё было по-другому. Я с удивлением наблюдала, как сеть буквально таяла на глазах, как лопались её узлы, и как голубоватая дымка оседает позёмкой на камни островка и на бушующие воды.

Это что… всё? Я справилась?

Отсчитала десять ударов сердца и выдохнула. Больше ничего не происходило. Всё так же пел ветер свою угрюмую песнь, и ему вторило море, вторили рыдания шидро.

Ладно. Сделала то, на что сгодились мои мозги, а оценивать результат будет Ингрен. Он и рассудит.

Вот и всё. Вот и весь отбор. И он завершился. И для меня многие его итоги были очень неожиданными, и не сказать, что приятными.

Устала.

Моя маска так и осталась валяться на земле — наверное, так вышло, когда я сорвала её в беседе с королевой-прачкой. Непорядок. Лалли я сейчас ничем больше не помогу, но если Ингрен увидит меня без маски, мало ли, что это будет значить? Вдруг отбор ещё завершён на самом деле, и я отправлюсь домой исключительно по глупости.